Мне нужно было позвонить папе.
— Уоррен, — послышался на другом конце линии хриплый голос отца. — Что-то случилось? Все в порядке?
— Да, папа, — я потер ладонью щеку и взлохматил волосы. — Просто хотел услышать твой голос.
На миг повисла тишина, прежде чем он снова заговорил.
— Я рад, что ты позвонил. О чем поговорим? Хочешь, чтобы я утомил тебя рассказом о нью-йоркском клиенте, с которым практически заключил контракт?
— Да, пожалуйста, — улыбнулся я, забравшись на кровать.
Следующие полчаса, несмотря на множество зевков, папа скармливал мне слегка приукрашенные истории о своем новом клиенте, чтобы вызвать у меня смех. Я посмеивался и к концу вечера заметил, что у меня отяжелели веки.
— Папа, — пробормотал я, — я пойду. Спасибо, что утомил меня.
— Обращайся, — его глубокий смех успокоил меня, напоминая о детстве, когда я перед сном забирался к папе на колени. — Через три недели или около того вернусь в Сан-Диего. Тогда и наверстаем упущенное.
— Спасибо, пап.
Мы распрощались, и после я просто лежал в постели, придумывая, как объяснить отцу появление Бейли. Он не обрадуется, это уж точно.
Думая о нем, я провалился в сон.
— Лайла пришла.
Услышав ее имя, я вздрогнул и, отняв от лица подушку, посмотрел на отца. В его темных волосах появилась седина, которой недавно еще не было. Два месяца ада быстро состарили его.
— Скажи ей, что я сейчас не могу с ней встретиться, — пробормотал я, снова притягивая к лицу подушку.
Папа зарычал с порога. Стоило мне понять, что он полностью открыл дверь, как мое сердце забилось быстрее. Я снова и снова твердил ему держаться подальше от моей чертовой комнаты. Подушку вырвали из моих рук, и я уставился в пылавшие глаза своего отца, нависшего над кроватью.
— Встань и поговори с девочкой. Тебе придется рано или поздно. Сейчас же, Уоррен!
Я вздрогнул от его тона, невольно попятившись по постели на другую ее сторону. Казалось, у меня горела плоть от одного лишь присутствия другого человека в моем микрокосме, и я начал царапать чесавшиеся предплечья.
— Уходи! — прошипел я.
— Тогда расстанься с ней, — стиснул папа зубы, но его взгляд смягчился. — Девочка приходит сюда каждый день, как потерянный щенок. Я готов сделать для тебя практически все, но кое-что не в моих силах. Попрощайся с ней, и она уйдет навсегда.
Мысль о расставании со своей девушкой — с той, которую я очень любил — буквально распотрошила меня. Но как бы я ее удержал? Я даже не мог выйти из своей комнаты, не заработав паническую атаку. Меня преследовали кошмары о той ночи.
Так.
Много.
Крови.
Она отравила мой разум. Я больше не мог ясно мыслить. Не видел ничего, кроме грязи, инфекций и токсинов вокруг. Омерзительная проблема, с которой я мог справиться, лишь запираясь в своей спальне и принимая душ несколько раз в день.
Он помогал.
Успокаивал бушевавшую во мне бурю.
Я чувствовал умиротворение, до бесконечности намывая руки под практически кипящей водой.
Но бывали моменты, когда на меня обрушивался внешний мир, и я терял рассудок.
— Папа, — взмолился я голосом, сдавленным от эмоций и подступавших слез, — пожалуйста, уйди. И скажи Лайле, чтобы тоже ушла.
Он потупил взор, и у него немного задрожала нижняя губа. Я ненавидел видеть своего отца расстроенным, но не знал, что еще мне сделать. Я не мог его утешить. Ни эмоционально. Ни уж точно физически.
— Я так виноват, — искаженно выдавил папа, прежде чем выскочил из спальни в невероятной спешке.
Горячие слезы жгли мне глаза, и я зажмурился. Сжав кулаки по бокам своего тела, я взвыл от расстройства. Гнев во мне был взрывоопасен, и не бойся я последствий, разнес бы свою комнату голыми руками.
Пробил бы дыры в каждой стене.
Скинул на пол все предметы со всех плоскостей.
Сбросил одежду с вешалок.
Разорвал в клочья простыни и одеяло.
Стянул ковер и вырвал половицы прямо из бетона.
Разбил зеркало над комодом.
Сделал бы что угодно, лишь бы окружение соответствовало моим внутренним ощущениям. Забит до смерти. Смят и раздавлен. Разорван в клочья. Разрезан надвое. Разбросан по округе. И оставлен лежать кровавыми кусками мяса. Хуже всего было моему сердцу. Порой я сомневался, что оно продолжало биться. Мне даже хотелось выхватить карманный нож, проделать глубокую дыру под ребрами, засунуть руку в кровоточащую плоть и сжать черный орган в кулаке. Вырвать его из себя, отделить от своей души и посмотреть, что останется. Я полагал, что ничего. Разве что черные гнилые клочья, но ничего прежнего.
Доктор Вайнштейн сказал, что ужасные мысли нормальны в моем состоянии. Что на сеансах терапии мы обсудим все мои мрачные образы.
Но я не хотел ни о чем говорить.
Ни о трагедии.
Ни о моих навязчивых мыслях.
Ни о том, что я был психопатом, неспособным обнять свою девушку или сесть на кровать рядом с отцом, не заработав тем самым нервный срыв.
Доктор Вайнштейн ошибся. Меня нельзя было вылечить. Нельзя было исправить то, что во мне исказилось. Дело было не в моей голове, нет. Моя проблема была более чем осязаема. Я чувствовал, как черные извращенные щупальца заражали каждую мою клетку, мембрану и кость в теле.
Я был заражен.
Ее кровью.
Их кровью.
Болезнью своего собственного отчаяния.
Невозможно очиститься от этой заразы.
Вот кем я стал.
И это была война.
Глава 16
Бейли
Я смотрела на прикроватную тумбочку, и как только часы показали три ночи, сделала свой ход. Не издав ни звука, я выбралась из постели. По пути к комоду я сбросила сорочку и в темноте обшарила ящики в поисках одежды. Конечно, я могла включить лампу, но не хотела привлекать к себе внимание. Даже полоса света под дверью могла разбудить Вара. Мне нужна была фора, чтобы не попасться с поличным.
Найдя джинсы и свитер, я поспешно оделась. Меня снова и снова раздражало отсутствие обуви. Без нее сложно бегать. Разочарование рвалось наружу вздохом, но я задавила его в горле. Я выхватила из ящика две пары носков и натянула, чтобы защитить ноги.
Из спальни я выскользнула тихо и легко. Мне удалось добраться до входной двери незамеченной. Я задержала руку над клавиатурой сигнализации. От паники у меня сдавило грудь, из которой чуть не выскочило сердце. Стоило нажать на кнопки, как раздавался бы звук. Далеко ли я могла убежать, прежде чем Вар меня хватится?
Я много раз выглядывала из окна своей спальни и знала, что подъездная дорожка была примерно в сотне шагов от улицы. По другую сторону дороги были бары, рестораны, магазины. Сумей я сбежать, смогла бы скрыться и спрятаться.
Но все заведения закрылись на ночь.
Меня охватил страх от перспективы бежать мимо темных витрин. Прямо в руки Гейба.
Закрыв глаза, я покачала головой.
Если бы Гейб был здесь, не стал бы ждать. Я его знала. Он был достаточно высокомерен, чтобы войти прямиком через парадную дверь. Мне не грозила встреча с ним.
Меня бы кто-нибудь нашел.
Проезжающая мимо машина.
Люди, вышедшие на ночную прогулку.
Пьяницы, плетшиеся до дома из баров.
Кто угодно.
Снова открыв глаза, я стиснула зубы. Я бы справилась. И я быстро бегала — как в обуви, так и босиком. Вар не будет считать мои шаги. Нет, вероятно, будет, но не для того, чтобы наказать меня в случае поимки.
Да и ему было не поймать меня.
Он слишком боялся выходить наружу.
Здесь микробы сжирали его заживо.
Мысль о них подстегнула меня, и я едва сдержала маниакальный смех.
1200.
Писк кнопок в тишине дома напоминал вой горна. До меня донесся глухой рев, и мо моим венам понесся адреналин. Беги, Бейли!
Выскочив за дверь, я помчалась по подъездной дорожке, не успев понять, что делаю. Я просто убегала. От Вара. По мере того как отдалялся дом, у меня замирало сердце, но я отринула странное чувство утраты.
Семьдесят семь шагов.
Я их считала — не в силах забыть, как Гейб заставил меня поплатиться за каждый. У меня уже подгибались ноги, и я почти остановилась. Но тогда окрик выдернул меня из оцепенения.
— Бейли! — прогромыхал за моей спиной Вар. Несмотря на громкость, я чувствовала в его голосе нескрываемую тревогу. — Пожалуйста!
Одно простое слово, и мои ноги, словно сами по себе, замедлились. Я почти остановилась. Девяносто два шага. Я практически добралась до пустынной улицы. Набравшись смелости, я обернулась через плечо и в изумлении открыла рот, увидев несшегося за мной Вара. Если на то пошло, в иной ситуации я бы спросила его, как ему удалось выйти на улицу без обуви и респиратора. В лунном свете его голая грудь выглядела нереально и пугающе. И все же… мне нравилось на него смотреть. Даже если я видела в нем преследователя с дикими глазами.
Раздался гудок клаксона. Мимо меня промчалась машина, отвлекая от Вара и возвращая в реальность. Я окинула взглядом ряд домов вдоль улицы.
Ни в одном не горел свет, за исключением гостиницы примерно в полутора километрах.
Я бы справилась.
Я могла.
Наконец-то мои ноги пришли в движение, и я побежала вперед. На данный момент дорога была пустынна, поэтому я легко перебралась на другую сторону. Я все еще смотрела на большой отель, когда что-то внезапно впилось мне в ногу.
Боль была сильной, и я начала падать. Но внезапно меня сзади поймали за свитер и рывком подняли на ноги. Снова обернувшись, я посмотрела в дикие глаза Вара. От ярости у него раздувались ноздри, и я практически не узнавала его.
Он казался чужим.
Непредсказуемым зверем.
И я была в его хватке.