В общем, не отсюда я!
И он знает, что я заняла тело Марьянеллы. К слову, Контрад не был особо удивлен этим фактом (хм!). А, учитывая его же слова про леди Фон Баркентон, она была особой «с сюрпризом»: ведь если я правильно поняла блондинистого монарха, у девицы случались некие затмения сознания, во время которых она вела себя слегка неадекватно. К примеру — забывала про своего жениха. Из-за чего, собственно, Дарзан и затаил обиду на свою бывшую невесту…
Любопытно: слухи, бродящие вокруг ее имени — тоже следствия тех «затмений»?
Лично я до сих пор изумляюсь, как легко мне сходили с рук все выкрутасы в глухоманьском поместье! А еще — прекрасно помню, как на меня смотрели жители столицы, когда я въехала в город на кобылке. И как дружно они указали сторону моего дома.
Кажется, картинка начинает потихоньку складываться…
Остается проверить свою догадку, но для этого мне нужна Арба. Она явно знавала Марьянеллу до… кгхм… меня. Мерцелла бы тоже подошла, но, кажется, кузинушка ни разу не пересекалась с Марьянеллой в «затмении»: она убеждена, что молодая графиня Фон Баркентон — скромная послушная леди, не умеющая говорить «нет».
И, насколько я поняла, это описание Марьянеллы в ее обычном состоянии.
Делать нечего — для того, чтобы разобраться в деле, мне необходим этот источник информации…
Поднимаюсь, вздыхаю, плетусь в коридор.
— ТЫ!!! — визжит Клеандра, как только я выхожу из покоев.
Смазываю пальцем взбитый крем с ее носа, проходя мимо; пробую; черт, вкусная была пироженка.
— Рьяна! — появляясь передо мной, хмурится Анвар (или его астральная проекция, как у Прю в известном сериале?..).
Не меняясь в лице, спокойно прохожу сквозь изображение Архимага, рассеивая его. Какой же он занудный.
Иду дальше.
— Марьянелла!!! — выскакивает Мерцелла из-за портьеры рядом с вазой.
— О! — останавливаюсь; задумчиво смотрю на кузинушку.
— Что? — удивляется та.
— Кажется, я комнату Арбы прошла, — замечаю вслух, разворачиваюсь и иду обратно.
По ходу размышляю — что делала Мерцелла за шторой? Это интересно… Хотя, нет. Не интересно.
Чем бы дитя не тешилось — лишь бы жить не мешало.
Подхожу к двери в покои, осторожно стучусь, сама не понимая — с чего бы мне осторожничать?
— Марьянелла? — изумляется Арба, открывая мне дверь.
— Привет, я к тебе в гости, — и с этими словами вхожу внутрь, взмахом руки приветствуя и Гиги, сидящую на софе.
Хотя мы виделись буквально… сколько там?.. Полчаса назад?..
С этими отмотками назад я совершенно теряюсь во времени.
— Ты быстро, — замечает брюнетка, проходя вслед за мной.
— Мне нужно услышать от тебя два ответа на два конкретных вопроса. Если не будешь сопротивляться, обещаю помочь отыскать самых лучших женихов для вас обеих, — разворачиваюсь к ней лицом, останавливаясь посреди комнаты.
— А если все же закочевряжусь? — не без улыбки, но и не без напряжения во взгляде, уточняет Арба.
Крепко задумываюсь. Терять общество этой парочки совсем не хочется — без них мне здесь будет просто не с кем общаться. Ну, разве что с королем. Но и продолжать нашу странную дружбу, учитывая, что Арба намеренно умалчивает важную информацию о Марьянелле…
Нет, я так не смогу. Потому говорю откровенно:
— Если ты не ответишь, мы разойдемся, как в море корабли. От своих друзей я не требую многого, но честность — это первый и самый главный пункт в этом коротком списке.
— Потом можно будет взглянуть на весь список? Чтобы в дальнейшей не возникло проблем? — интересуется Арба, усаживаясь рядом с Гиги.
— Я составлю его специально для тебя, — спокойно киваю, — итак, твое решение?
— Задавай свои вопросы, — кивает в ответ Арба.
— Ты встречалась со мной до потери памяти? — спрашиваю у нее.
— Да, — коротко отвечает Арба.
— При каких обстоятельствах? — присаживаюсь в кресло, чувствуя себя Шерлоком Холмсом. Ну, или, по меньшей мере, комиссаром Пуаро.
— Это произошло на площади. Чуть больше месяца назад. Я так и не поняла, что с тобой было: то ли ты была вдрызг пьяная, то ли просто шальная от какой-то радости. Тебя шатало от одного дома к другому, ты над всеми дико смеялась, показывая пальцами то на одежду, то на прическу горожан, потом ты залезла в фонтан и прыгала там с бутылкой какого-то крепкого алкоголя в руках, крича: «Вот бы это на Ютюб выложить!»… а потом тебя скрутили королевские стражники и повезли в сторону дворца. Я так поняла, что ты оттуда сбежала.
Когда она заканчивает, я стою, прикрыв глаза от осознания простейшей истины. Но озвучивать вывод вслух, конечно, не решаюсь. Зато вполне решаюсь на озвучивание еще одного немаловажного вопроса:
— А с чего ты вдруг изменила свое мнение?.. Да и малышка Гиги что-то не торопится лягнуть тебя острым локтем вбок.
— Это третий вопрос, — замечает Арба.
Складываю руки на груди.
— Ладно… — протягивает брюнетка, — мы видели, как после завтрака ты уединилась с королем. Совершенно очевидно, что он тебя отмечает — уж не знаю, что изменилось с тех пор, как ты считалась едва ли не его младшей сестрицей, но прогресс в отношениях явно на лицо. Так что, если не я, так кто-нибудь другой обязательно бы рассказал тебе эту историю. Правда, за другую плату.
— Поверь, ты не продешевила, — протягиваю, проходя к окну и крепко задумываясь.
Значит так…
По всему выходит, что тело Марьянеллы — сосуд для чужих душ. А если быть точной — то для попаданок с земли, вроде меня. Как и почему души попадают в Сарамнию, и уж тем более — почему конкретно в тело графини Фон Баркентон, я не ведаю… но суть главного вопроса такова: насколько лично я застряла в этом теле?
Про затмение Марьянеллы Контрад сказал — «очередное», значит, этих затмений было не одно и не два. Но я — самое продолжительное по времени «затмение», поскольку в ее теле уже… сколько?.. Месяц?..
Не, чуть поменьше…
Но все равно — очень долго.
И самый главный вопрос этого дня прост до безобразия: «Почему?»
Почему я в ее теле так долго? Потому что я научилась использовать ее силу?.. Или потому что у Вселенной есть какие-то планы на меня в Сарамнии?..
— Марьянелла? — голос Арбы звучит, как из параллельной реальности.
— А? — оборачиваюсь на нее.
— Ты так надолго зависла, — замечает темноволосая.
Присматриваюсь к ней. Если у меня есть какая-то цель в этом мире, о которой я не знаю, то самое время задуматься, что я могу здесь изменить. Что в Сарамнии вообще нуждается в изменении?..
Любопытно, что на этот вопрос у меня был точный ответ.
— Арба, ты кажешься мне самой вменяемой здесь… ну, после Гиги конечно, — отдаю должное малютке русоволосой и вновь возвращаю все внимание ее болтливой подружке, — как проходил процесс твоего воспитания?
— Признаюсь, ты удивила меня, — Арба окидывает меня внимательным взглядом, а затем поднимается на ноги, — прогуляемся?
— Сейчас? — поднимаю бровь.
Я ей, вроде как, вопрос задала…
— Думаю, я понимаю, что ты хочешь выяснить. И для того, чтобы видеть наглядные примеры, нам необходима небольшая экскурсия по дворцу, — поясняет брюнетка, открывая дверь.
Мы некоторое время молча идем по коридору, а затем выходим к чему-то наподобие оранжереи. Короче, это был цветущий сад под стеклянным куполом, расположенный в самом центре дворца. Внутри гуляли невесты, рассматривая растения, охая, ахая, и все пытаясь кого-то высмотреть среди кустов и листьев…
— В Сарамнии молодые леди делятся на три типа. Тип первый: «простушки». Они перед тобой. Заняли территорию с самой романтичной обстановкой, и все ждут, когда на эту подконтрольную им территорию «случайно» или «не очень» попадет его величество король. Воспитывались в своих поместьях, своими матерями или нянюшками, такими же простушками. После пятнадцати лет место их воспитателей заняли любовные романы для юных дев, выпускаемые в Сарамнии в таком количестве, что каждая уважающая себя простушка имеет по целой библиотеке этого бумажного мусора.
— С одним из таких романов я ознакомилась, — поморщилась я.
— О, тебя хватило до конца книги? Тогда ты должна понять, что простушки — самые внушаемые из всех представительниц женского пола. Они почти не умеют мыслить самостоятельно, их логика ограничена маменькиными наставлениями или собственным скудным мировоззрением, сформированным за восемнадцать лет, проведенных в тепле и уюте. Плохо поддаются обучению, легко поддаются эмоциям, обладают стадным инстинктом, — Арба фыркает и отходит от стеклянной стены, тем самым показывая, что с этим «типом» она закончила; мы с Гиги идем за ней, — Тип второй — «Стервы с двумя извилинами», — продолжает брюнетка, выводя нас к портретному залу…
Здесь мимо портретов королей и их жен прогуливались Мерцелла, Клеандра и еще пара невест, имен которых я не знала. Да мне и неинтересно было, если честно.
— Этот сорт появляется из тех же обеспеченных семей с высокими титулами, что и простушки, — вот только им не заходят любовные романы. Они слишком высокомерны для того, чтобы ассоциировать себя с героиней, готовой слушать всех вокруг себя и мирно ждать своего ледяного принца, или кто у них там нынче в моде?..
— Властные горцы, — замечаю, припоминая содержание единственного прочитанного мной сарамнийского романа.
— Ну, вот! Мирно ждать своего властного горца, — кивает Арба, затем переводит взгляд на невест, — стервы с двумя извилинами более корыстны, своенравны и эгоистичны, чем простушки. Они даже могут составить в своей голове план по завоеванию нужного их душеньке властного горца — но не факт, что смогут его воплотить. Любимый род занятий стерв с двумя извилинами — пакостить простушкам и за их счет добиваться своей цели. Даже здесь и сейчас они не просто рассматривают портреты бывших правителей Сарамнии, о, нет! Они выискивают схожие с собой черты лица у жен королей, чтобы воспользоваться этим преимуществом на отборе, а также — высчитывают процент простушек среди всех спутниц монархов, дабы выяснить, на что ведутся сильные мира сего.