— Пару столетий, — задумчиво отвечает Контрад.
— Вам — пара столетий? — изумляюсь еще больше, — Но…
— Именно поэтому Анвар имеет чуть больше привилегий, чем остальные. Каждый новый Архимаг помогает мне приобретать новую внешность, чтобы у моих подданных не возникало вопросов, почему их король не стареет. За это я позволил представителям данного клана покидать дворец во время службы. Ну, и еще дал поле для действия, стравив магов с кланом вампиров — чтобы они постоянно ослабляли друг друга.
КОШМАР! РЯДОМ СО МНОЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО — ЧЕЛОВЕК БЕЗ ДУШИ!!!
— Вашей хитрости нет предела, ваше величество! — не то ужасаясь, не то восхищаясь, протягиваю я.
— Я делаю это не забавы ради. У меня есть цель — и я ее добиваюсь, — спокойно отвечает Контрад.
— И какая же у вас цель? — переспрашиваю аккуратно.
Вообще, у человека без души должны быть конкретно так сбиты ориентиры…
— Я совру, если скажу: «мир во всем мире», — усмехается король, отходя от меня и прогуливаясь по моим покоям, — я слишком эгоистичен для того, чтобы желать благополучия для всего сущего. Но я хочу, чтобы люди были свободными: чтобы никто не мог превратить их в тупое стадо, поклоняющееся высшей расе с клыками или магической силой. И если для этого нужно отдать свою душу дьяволу — что ж… для правителя невелика цена.
Кажется, король пропустил тот момент, когда сам превратил себя в высшую расу, управляющую тупым стадом. Заострить, что ли, на этом внимание? Или не стоит?..
Вот почему не люблю истории про великих «спасителей земли»…
Ладно, зайду с другого края:
— Ваши подданные — необразованные, глупые и жадные в своем большинстве простаки. И ваша жертва ради них — слишком велика, ваше величество, — произношу серьезно, — взгляните на тех леди, что пришли к вам на отбор: да они с радостью лягут под высшую расу! И с радостью будут подчиняться кому угодно — потому что сами мыслить не научены. Подумайте — ради кого вы поступились своей душой!
— Ты предлагаешь повысить уровень образования в королевстве? — усмехается король, — Но сама подумай — что будет, когда поумневшее человечество вдруг заметит, кто оберегает их покой? Когда какая-нибудь, закончившая академию, леди вдруг задастся вопросом: а почему наш король никогда не выходит из своего дворца?..
Он замокает, а я всерьез задумываюсь. Да, это палка о двух концах. И, как не крути — он сам поставил себя в такое положение. Не спорю, может быть, он хотел, как лучше…
Но…
Серьезно! Человек слишком ограничен для того, чтобы брать на себя Великую Миссию по Спасению Собственной Расы. В его плане всегда будет слишком много дыр…
Сажусь на постель, наблюдаю за королем, рассматривающим что-то в окне.
Если он продал свою душу Владыке Тьмы, то, вполне возможно, в Сарамнии есть и Владыка Света. Даже не вполне возможно — а абсолютно точно! Чертов баланс должен присутствовать во всех уголках вселенной! А это значит… это значит, что у меня, наконец, появилась достойная цель: после спасения мира от разрушительной войны было бы неплохо вернуть Контраду его душу.
Йо-хо-хо! Чем не миссия для завершения моего сарамнийского приключения?
Хороший план.
Вот только… как бы подвести коварного монарха к нужной теме и вывести на откровенный разговор? Судя по его отношению к главам кланов, мирных переговоров точно не получится.
— Ваше величество! Вы говорили, что «осталось только мир спасти»… — наконец, припоминаю ему его же слова, — выходит, у вас есть какая-то конкретная цель. Она связана с пророчеством о благословенном плоде?..
Глава 18Я, мой король и благословенный плод
Король Контрад пристально смотрит на меня, а затем поправляет светлую прядь волос и складывает руки за спиной.
— Ты что-то знаешь о «Благословенном плоде»?
Также спокойно поправляю простынь на своем обнаженном теле, а затем вздергиваю подбородок.
— Знаю лишь то, что граф Дроттер хочет, чтобы я подарила ему этот плод.
Срань господня, как пошло это звучит!
Но делать нечего — с королем-интриганом, продавшим свою душу сарамнийскому дьяволу Даркшадоу, по-другому нельзя.
— Граф Дроттер хочет зачать с тобой благословенное дитя? — изумлению светловолосого монарха нет предела.
Осторожно киваю.
Контрад складывает ладони перед лицом, глубоко вдыхает… и выдыхает, прикрывая глаза и растягивая губы в улыбке.
— Отлично…
— Простите, а что — отлично? — на всякий случай уточняю.
Вдруг меня сейчас во имя дипломатии и мира во всем мире под саблезубого вампира подложат!
— Я думаю дать графу Дроттеру подобную возможность, — протягивает Контрад.
Да чтоб вас всех!
— Я не собираюсь спать с графом! — натягивая простынь так высоко, насколько это только возможно, ультимативным голосом сообщаю коварному душегубцу.
— Я никому тебя не отдам, невинное дитя, — улыбается монарх, — ты моя и на этом точка. Но позволить графу Дроттеру надеяться на то, что древнее пророчество сбудется…
— А какое там древнее пророчество, если не секрет? — невзначай уточняю.
— Ты, наверное, не в курсе, но клан вампиров — единственный медленно-вымирающий, поскольку с репродуктивной системой у них проблемы, а достать девиц из королевства для создания крепкой мертвой семьи становится все сложнее… — Контрад проходит по моим покоям, останавливаясь перед моей кроватью, — и с незапамятных времен в их клане существует пророчество, будто появится однажды в Сарамнии девушка, магия которой будет повелевать законами всех миров, а тело ее будет вместилищем для душ тех, кто ищет ответы. И сможет она понести дитя, которое разрушит законы, на которых зиждется бытие: и тот, кто не способен дышать — вновь вдохнет, а тот, кто не способен летать — взлетит в небо. Признаюсь, последнее предложение вызвало скепсис у всех силу-имущих, но лично я опасаюсь, что в клане оборотней-ящеров после рождения благословенного плода появятся драконы. Не люблю этих перепончатокрылых… — король корчит забавную гримассу, а у меня бровь летит к корням волос.
— А ничего, что пророчество — для вампиров? — напоминаю ему, — Причем здесь оборотни-ящеры?
— О, в этом вся соль пророчества: никто не знает, какой у него охват. Возможно, в каждом клане найдется тот или иной представитель, способный перевернуть слова себе на пользу. К примеру, вампиры думают, что «не способный дышать» — это как раз про них. Они вообще не пользуются носом для насыщения легких кислородом, — Контрад отмахивается рукой, мол, «ну, ты поняла», — оборотни полагают, что среди них появится первый крылатый вид, — и монарх закатывает глаза, больше никак это не комментируя, — а наш замечательный главный Архимаг королевства думает, что оживут все мертвые.
— Почему? Из-за этого слово оборота? — удивленно уточняю.
— Да. К тому же он очень хочет оживить свою невесту, которую утащили вампиры пару лет назад, — невзначай выдает король.
— У Анвара была невеста? — изумленно переспрашиваю.
— Да, но я же говорю — несчастный случай, все дела, — вновь отмахивается Контрад.
— Вы же говорили, что стравили вампиров и магов, — припоминаю его же слова.
— Факт, — кивает король, — но ты знаешь, она сейчас вполне себе счастливая вампирша, так что никто по сути не умер.
— Вы ужасны! — протягиваю, отползая к спинке кровати.
— Милая, я продал душу дьяволу. Чего ты хочешь? — склоняет голову светловолосый монарх, рассматривая меня сверху вниз, — Но, если тебя утешит, девушка вовсе не была счастлива от перспективы стать женой Архимага. У Анвара и тогда характер был не сахар. И она с удовольствием сбежала с тем вампиром с моего безмолвного благословения. А уж то, что Анвар придумал себе про ее смерть — это его заморочки.
Ужасный человек. Хитрый и коварный.
Но до чего же обольстительный!
— Кстати, вы сказали, что у каждого клана есть свое видение пророчества. Выходит, его исполнения ждут не только вампиры, — замечаю, подняв указательный палец.
— Верно. Правда, тут такая загвоздка: и вампиры, и маги, и оборотни уверены, что пророчество сбудется лишь в том случае, когда дитя будет зачато в их клане. Соответственно — и видение последствий у каждого клана свое собственное, — протягивает Контрад.
— О! Тогда понятно, зачем Архимагу понадобился весь этот спектакль с поцелуями, — замечаю невзначай.
— Что-что? — так мило улыбнувшись и склонив голову в другую сторону, уточняет Контрад.
— Ну, в нашу первую встречу он пытался заверить меня, что мы — любовники, и что до моей потери памяти у нас был какой-то план. Я потом быстро раскусила его игру, но никак не могла понять — к чему это вообще было? — отвечаю легко и просто, — А теперь ясно, что он хотел зачать благословенный плод со мной, чтобы его возлюбленная вернулась к жизни — или как-то так.
— Милая… милая Марьянелла, — Контрад мягко подходит ко мне, а потом также мягко опускается на мою постель, подбираясь все ближе, — ты целовалась с Архимагом?..
— А вот у меня вопрос: для исполнения пророчества дева должна быть невинной или — и так сойдет?.. — отползая еще дальше, быстро уточняю.
Контрад останавливается. Задумывается.
— Казнить его я всегда успею, — протягивает он, а затем вновь награждает меня пристальным взглядом, — но ты подарила ему свой первый поцелуй в Сарамнии…
— Я не хотела, — признаюсь честно.
А потом вспоминаю, что-таки хотела…
— Плохая, плохая Марьянелла, — уже другим, совершенно незнакомым мне голосом, протягивает Контрад, а затем одним резким движением срывает с меня простынь.
— Ваше величество, при всем уважении, вы не сможете оправдаться перед обществом, если заберете честь леди до брака! — повышая голос, нервно выдаю, прикрывая руками все стратегически важные места.
Контрад вновь останавливается. Задумывается.
— Твои аргументы действуют мне на нервы, — замечает он.
— На то они и нужны, — замечаю в ответ.
— Ты не хочешь стать фавориткой короля? — подняв бровь, уточняет монарх.