koroche: «Спирт отлично сводит зеленку. Только наружное применение, внутрь не стоит»
Ну надо же, какое невиданное благородство. Великий и ужасный Саша Морев волнуется обо мне и снизошел до сообщения? Еще и остроумничать пытается? И что за идиотский ник? Тихо цокаю и ставлю мобильный на блокировку. Экран гаснет, но я продолжаю на него смотреть. Нет, пусть гуляет. Я не буду отвечать Мореву. Проходит пара секунд, затем еще. Музыка продолжает звучать, а я все не могу заставить себя отложить телефон. Снимаю блокировку и открываю страницу, с которой пришло сообщение. Фотографий нет, только картинки машин, более пяти сотен аудиозаписей и всего два поста на стене с музыкальными подборками для покатушек по ночному городу. Тоже мне секретный агент-романтик. Снова щелкаю языком и открываю диалог. Все еще в сети. Ай, черт с ним! Отвечу. Так отвечу, чтобы он больше не вздумал писать мне.
Настя: «Без сопливых разберусь»
koroche: «А ты не хочешь хотя бы спросить, кто это?»
Настя: «В этом нет необходимости»
koroche: «Да? Значит, тебя никто не видел, и ты сохранила в секрете наш маленький спарринг? Я тронут»
Настя: «Это заметно»
Пляшут точки, собеседник печатает. Долго печатает. Мои нахмуренные брови расслабляются, а раздражение сменяет совсем другое чувство. То, которое до жути пугает, но не поддается контролю – взволнованное ожидание.
koroche: «У тебя все в порядке? Ты поговорила с Димой?»
Оторопело хлопаю ресницами. Ему три с половиной минуты понадобились на эти два вопроса? Или же там было что-то еще? Набираю ответ в саркастично-недовольной манере, но тут же стираю его, вспомнив взгляд Саши пятничным вечером перед тем, как он ушел. Мурашки пробегают по предплечьям, сердце тоскливо сжимается. Ну почему мы не можем общаться по-человечески? Может, пора попробовать? Закусываю нижнюю губу и медленно нажимаю на буквы электронной клавиатуры.
Настя: «Да, все хорошо. Дима сказал, что разберется»
koroche: «Вот и отлично. Постарайся больше не влипать в неприятности»
Перечитываю сообщение пару раз. И вроде бы ничего такого, но… Морев волнуется за меня? Переживает?
Настя: «Надоело меня спасать?)»
Задерживаю дыхание, ожидая ответ. Он не может это опровергнуть. Не теперь. Телефон вибрирует, но новое сообщение не от Саши, это Дима желает мне спокойной ночи. Не задумываясь смахиваю оповещение и беззвучно хихикаю, читая ответ Морева:
koroche: «Скобочка? Серьезно?»
Настя: «Чем она тебе не нравится?))»
koroche: «Две скобки? Мореева, ты не заболела?»
Настя: «Нет)))»
koroche: «Три?! Ты меня балуешь)»
Широкая улыбка появляется на лице. Он тоже поставил скобку! Это же почти то же самое, если бы Бэтмен и Харли Квин признались друг другу в любви.
Настя: «Может быть, ты ответишь на вопрос?»
koroche: «Нет)»
koroche: «Не отвечу))»
koroche: «Спокойной ночи, замарашка)))»
Поджимаю пальцы на ногах, щекотка поднимается от груди к горлу, вырываясь наружу тихим смехом. Убаюкивающая легкость обволакивает тело, и я переворачиваюсь на бок, все еще держа телефон перед лицом.
Настя: «И тебе, заморыш *смайлик, показывающий язык*»
Жду еще пару минут. Саша выходит из приложения и больше ничего не пишет, но то, что он вообще решил связаться со мной, уже говорит о многом. Не враг ты мне, Морев. Совсем не враг. Я слишком взрослая, чтобы снова на это купиться. Пишу ответ Диме, желая ему приятных снов, и наконец выключаю музыку, убирая мобильный. Подтягиваю колени к груди и легонько касаюсь кончиками пальцев ран на коленях. Закрываю глаза и вспоминаю, как мы с Моревым лежали на полу кухни. Его гладкие щеки под моими ладонями, теплое дыхание напротив губ. Зажмуриваюсь крепче и укрываюсь одеялом с головой. Никто не должен узнать об этом, но я хотела бы вернуться в тот вечер. Хотела бы кое-что изменить.
В одном из лекционных залов главного корпуса на деревянной столешнице парты выцарапана студенческая пословица – «Легче лбом колоть орехи, чем учиться в политехе», и я согласна с ней на все сто процентов. Сентябрь заканчивается, а вместе с ним и время на адаптацию. В начале октября преподаватели «надевают ежовые рукавицы», задания сыплются одно за другим, звучат страшные слова: защита лабораторных работ, подготовка курсовых, коллоквиумы, семинары, самостоятельные проекты. От нагрузки гудит голова, дни становятся короче, вечера темнее. Моей единственной радостью остаются друзья: Лера и Лина, благодаря которым у меня нет шансов забыть, каково это – от души смеяться, ну и Дима, конечно, хотя наше общение немного блекнет и снижает темп. Мы все так же переписываемся каждый день, иногда созваниваемся, пару раз он провожает меня домой после пар, а еще обедает в столовой вместе со мной и девчонками, но что-то все же меняется. Едва уловимая грань между очаровашкой Зиминым, которого я встретила на игровой площадке, и Зиминым, который подолгу молча смотрит мне в глаза, прежде чем попрощаться, проступает все четче. Его как будто тревожит что-то, терзает, но к моим вопросам он остается глух. Говорит, что все нормально, что он просто устал от учебы и подработки. И возможно, все так и есть. Возможно, я сама себя накручиваю, как и в еще одном из волнующих моментов – Морев будто испарился. Его было так много за последний месяц, а теперь вообще ничего. Я не вижу его в университете, даже если нарочно рыскаю взглядом по стайкам студентов, не получаю больше сообщений, а сама написать не решаюсь. Похоже, наши магниты потеряли силу, или же он нарочно меня избегает. И я даже не знаю, что хуже. Хотя нет, знаю. Хуже всего то, что я расстраиваюсь из-за этого. Захожу в наш диалог, смотрю на дурацкие скобки и жду, что вот-вот появится новое сообщение, но от Саши ни словечка, ни его тени в толпе. Ничего. Это глупо, иррационально, ведь совсем недавно я мечтала, чтобы Саша исчез, а теперь… я скучаю? Кто-нибудь, пристрелите меня! Как будто и без этого проблем мало.
Лера легонько толкает меня в плечо, заставляя оторваться от штудирования методички по математике, а Лина жалостливо выгибает брови, размешивая сахар в чае. В буфете, кроме нас и тети Зои, никого нет, большая часть студентов уже разъехалась по домам, время близится к трем часам дня. Мы бы тоже с радостью покинули храм наук, но у меня назначена встреча, даже можно сказать, забита стрелка, и девочкам пришлось остаться для моральной поддержки. Сегодня утром наша группа сдала домашнее задание по математике, которое я, как и, на минуточку, добрая половина, честно списала у Андрея и Никиты, но Зубастик обратил внимание только на мою работу. Он поднял листок, расплылся в гадкой улыбке, сжав его в пальцах, и сказал, что после четвертой пары будет ждать меня для серьезного разговора.
– Ты сейчас закипишь, – говорит Лера, отложив телефон, который выпускает из рук только в особых случаях. – Не будет Зубастик у тебя ничего спрашивать, расслабься.
– Если бы он не собирался ничего спрашивать, не просил бы прийти после пар, – бурчу я, вновь вглядываясь в ненавистные числа. – У меня такое ощущение, что он нарочно выбрал из нас самую слабую и теперь с наслаждением издевается. Только вспомните, как на прошлой практике он полоскал меня у доски. Чуть не лопнул от счастья! А теперь что? Решил поунижать с глазу на глаз? Как мило с его стороны.
– Может, пожаловаться? – серьезно предлагает Лина.
– Кому? Господу богу? А еще попросим, чтобы отсыпал мне немного математического склада ума, потому что здесь он явно прокололся. Ну не понимаю я… не понимаю, как все это решать! Зачем мне вообще нужна алгебра? Вычислительных программ сейчас хоть отбавляй, а мы все на коленке рассчитываем!
– Настя-я-я… – печально тянет Лера и опускает голову на мое плечо.
– Да все нормально, – отмахиваюсь я, нервно захлопывая методичку. – Чему быть, того не миновать. Хочет измываться надо мной? Пусть! Главное, чтобы допуск к сессии не зажал.
– Хочешь, мы пойдем с тобой? – Темные брови Лины воинственно сводятся к переносице. – Вдруг он приставать начнет или еще что.
– В смысле приставать? – Вздрагивает Карпенкова, точно цыпленок, в которого плеснули водой. – Ему же лет девяносто!
– Лер, ему максимум шестьдесят пять.
– Разве после пятидесяти у мужчин там все не отсыхает?
– Они тебе что, арбузы?
– Нет, но… Фу! Какая гадость! Лина, зачем ты вообще об этом сказала?! Как после этого мне смотреть на ягоды?!
– Ты сама начала!
Лера страдальчески морщится, вновь хватая мобильный, и принимается отвечать на сообщения своего киберпарня, а Лина настороженно поглядывает на меня. Она вообще в последнее время все чаще бывает на взводе. Только тронь, сразу выстрелит. И виной всему не учеба, а Женя, отчаянно пытающийся установить контакт, но Нестерова непреклонна. Правда, не могу сказать, что эта стойкость дешево ей обходится.
– Лин, все будет хорошо, – говорю я, ласково улыбаясь. – Сама справлюсь. Не хватало еще, чтобы Зубастик и вас в свой список внес.
– Но…
– Да ерунда. Ну послушаю очередную лекцию о том, какая я дуреха. Тоже мне новость.
Девчонки опасливо переглядываются, а я ухмыляюсь. У них с математикой почти так же плохо, как и у меня, да вот только везения побольше. По крайней мере Зубастик не упоминает их фамилии при каждом удобном случае. «Да, Мореева? Вы это поняли, Мореева? Успели записать, Мореева?» Будь он лет на сто помоложе, я бы решила, что он влюбился, но, боюсь, дело в обычной неприязни. Такое, к сожалению, бывает, и довольно часто. И к еще большему сожалению, не все люди могут «экологично» с подобным справляться. Мне не остается ничего, кроме как держать удар.
Заталкиваю в рот последний кусочек лимонника и запиваю его остывшим чаем. Сгребаю со стола тетрадь с методичкой и закидываю сумку на плечо. Тетя Зоя прощается с нами добродушной улыбкой, и мы с девочками покидаем буфет. Лина наматывает на шею алый шарф, Лера натягивает на голову шапку, усыпанную блестящими значками с героями аниме. В их глазах столько теплоты и поддержки, что я гордо расправляю плечи. Ничего-ничего, Зубастику меня не прокусить. В конце концов, математика не самое важное в жизни.