– Я в порядке! В по-о-олном! – взмахиваю напитком, едва не пролив себе на руку.
– Ага, я вижу. Может, перекусишь что-то кроме конфет?
– Например, провод? – смеюсь я. – Давай твоему Лексу электричество отрубим. Пусть подумает о своем поведении!
– Ну все, – вздыхает Аня, – нужна скорая хлебобулочная помощь. Бутерброд будешь?
– Ага! – весело киваю. – И колбасы побольше!
– Хорошо. Я сделаю, а ты пока рассказывай, что у тебя приключилось.
Аня отходит к кухонному островку, хлопает дверца холодильника. Пытаюсь вспомнить, из-за чего была расстроена еще час назад, но все как-то смутно. Саша, Дима. Секреты. Влюбленность, свидания. Злость. А так ли мне все это нужно? Отношения, очевидно, не всегда похожи на сказку. Точно ли я хочу кого-то спасать или лечить? Навязываться, что-то выяснять? Не знаю. Не уверена. Мысли такие тяжелые, будто в голове скачут свинцовые шарики. Возвращаюсь в мерзкую сцену в корпусе робототехники. Очередной финт Саши, напористость Димы. А не пошли бы они оба? Почему я должна из-за них страдать? Не хочу снова об этом думать. Хочу пить коктейли и наслаждаться свободой.
– А давай мы лучше дораму посмотрим, – предлагаю я, оглядываясь. – Ту, про смертельный вирус. Вот бы там в конце все умерли.
– Уверена? Мне совсем не трудно тебя выслушать.
– Абсолютно! – заявляю решительно, салютуя ей бокалом. – Ну их, этих пацанов!
– Кажется, ты превращаешься в роковую женщину, когда выпьешь, – Аня выразительно приподнимает брови.
– Да я вообще сегодня в ударе.
– И все-таки не стоит тебе злоупотреблять.
– Ты волнуешься за меня? – умиленно хлопаю ресницами.
– Конечно, – серьезно отвечает она. – Мы же подруги.
– И ты рядом. Значит, переживать мне не о чем.
– Разумеется. У меня черный пояс по держанию головы над унитазом.
Распахиваю глаза и испуганно отставляю стакан в сторону. Аня разворачивается ко мне с тарелкой, полной бутербродов с колбасой и сыром, и улыбается:
– Первое правило взрослой жизни, Стю, – никакого алкоголя на голодный желудок.
– А второе?
– Не превышай свою меру ни при каких условиях.
– Что, если я не знаю свою меру?
– Вот сейчас мы ее и определим.
Слух улавливает какой-то шорох, и я открываю глаза, но тут же зажмуриваюсь от яркого света телевизионного экрана. Лучше не становится, поэтому приходится еще и накрыть лицо ладонью. Что это такое? Почему я чувствую себя так, словно пару недель каталась на американских горках, а после подрабатывала боксерской грушей? И почему так холодно?
– Ты проснулась? – раздается неподалеку слабый голос.
Не без усилий, но все-таки разлепляю веки. Аня стоит в дверном проеме, упираясь рукой в косяк. Ее вьющиеся волосы в полнейшем хаосе, взгляд мутный и сонный.
– Который час? – спрашиваю я, поднимаясь с дивана.
– Почти полночь, – отвечает она.
– Ого. Когда я заснула?
– Не знаю, я сама проснулась пару минут назад.
Шумно выдыхаю, прижимая прохладные ладони к щекам. Что-то взрослая жизнь оказалась не такой уж и радужной, зато теперь я точно знаю свою критическую норму – два с половиной коктейля. А лучше вообще никаких коктейлей! Взгляд падает на пустые бутылки на полу. Ничего себе, Аня просто монстр. Как она вообще встала?
– Проводишь меня? – спрашивает она, разворачиваясь, и нетвердой походкой уходит в прихожую.
– Куда? – направляюсь за ней. – Ты… ты можешь остаться. Уже поздно, я постелю тебе на диване.
– Не стоит, лучше буду умирать в своей постели. Я уже позвонила брату, он скоро меня заберет. – Аня смотрит на ботинки, собираясь нагнуться, но не решается, прижимая руку к животу. – Мне нужно в ванную. Если постучат, это Максимка, пусть подождет немного. Я сказала ему номер квартиры. Надеюсь, ты не против. Лестницу в одиночку мне не одолеть.
– Да, конечно. Тебе что-то нужно? Воды или…
– Я справлюсь, Стю. Не переживай.
Она закрывается в ванной комнате, а я расчесываю пальцами спутанные волосы и морщусь от неприятного привкуса во рту. Если теперь после каждой неудачной влюбленности меня будет ждать это, то я никогда и ни за что больше ни в кого не влюблюсь. Найду себе какое-нибудь другое занятие. Стану блогером или изобретателем, да хоть киберспортсменом или бананом, раздающим листовки. Главное, чтобы после этого я не чувствовала себя так отвратительно.
Стук отзывается треском в черепе, и я открываю дверь, смущенно опустив голову. Вряд ли брат Ани в восторге от происходящего.
– Привет, – вкрадчивый удивленный тон заставляет интуитивно насторожиться.
Поднимаю взгляд и испуганно задерживаю дыхание. Гость, не теряясь, оттесняет меня назад, проходя в квартиру, и закрывает за собой дверь.
– Не знал, что ты дружишь с моей сестрой.
Я все еще не могу найти в себе сил для ответа, потому так и стою, глупо вытаращившись. Это же он, тот неприятный кудрявый тип из клуба. Максим.
– Где Аня?
– В ванной, – хрипло отвечаю я.
– Смотрю, у вас тут весело было, – он откровенно меня разглядывает. – В следующий раз и нас позовите. Дэн по тебе соскучился.
Мышцы моего лица дергаются, словно от десятка щипков, а Максим улыбается.
– Что такое? И он тебе не понравился? Ну ты и привереда.
– Это ты его подослал?
– Со мной же ты знакомиться не захотела. Но мы можем исправить это прямо сейчас.
– Не… неинтересно.
– Ну да. Ты ведь у нас занятая принцесса. Как дела у твоего парня?
– У меня нет парня.
– Серьезно? Зимин теряет хватку.
– Зачем это… зачем это все? – я в непонимании качаю головой.
Максим отводит взгляд, и мне становится не по себе от одного его вида.
– Месть, – с неадекватной легкостью отвечает он.
С трудом сглатываю, туман в голове проясняется от паники и клокочущего страха. Ну где же Аня? Я хочу, чтобы он поскорее ушел.
– Чего это ты побледнела? Не бойся, месть не для тебя. Ты всего лишь инструмент.
– Что ты несешь?
– Знаешь, малышка, – Максим делает шаг и нависает надо мной, спрятав руки в карманах черной куртки, – а у меня есть предложение. Очень выгодное. Помоги мне, и тебе ничего не будет. Ты же наверняка добрая и умная девочка. Как считаешь, друг убийцы – хороший человек?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– О Димочке твоем. Он что, еще не рассказывал, как они с…
– Максимка! – жалостливо вопит Аня, появляясь в прихожей.
– Привет, синячка, – он улыбается сестре, как ни в чем ни бывало, и отступает. – Готова?
– Ага. Спасибо, что приехал.
– На здоровье.
Аня надевает ботинки, а я не могу пошевелиться, прикованная к месту ужасными словами и наглым взглядом.
– Стю, и тебе спасибо за поддержку. Прости, что… ну ты поняла, – виновато бормочет Аня. – В следующий раз ограничимся чаем. Да?
– Угу, – сдавленно отзываюсь я.
Максим открывает дверь, пропуская сестру вперед, и оглядывается.
– Подумай над моим предложением. Номер, если что, возьмешь у Ани, – тихо говорит он и закрывает дверь.
Несколько секунд стою неподвижно, поток мыслей такой дикий, что кислая желчь поднимается по горлу. Со всех ног бросаюсь в ванную и склоняюсь над унитазом. Лицо покрывается холодной испариной, глаза жжет. Меня буквально выворачивает наизнанку, и я не уверена, что это от коктейлей. Сажусь на холодную плитку и прижимаю бумажное полотенце к губам. Друг убийцы? Так он сказал? А единственный друг Димы, которого я знаю, это…
Глава 16
Погода в субботу солидарна с моим самочувствием и настроением. В сером небе ни единого солнечного луча, промозглый ветер шумит, раскачивая облысевшие ветви деревьев. Спасибо, октябрь, я ценю. Шагаю рядом с Димой по тротуару, глядя на растоптанные жухлые листья и трещины в старой плитке, голова немного гудит, мышцы скованы легкой болью. Зимин что-то воодушевленно рассказывает, но я едва ли его слушаю.
Вчерашний разговор с Максимом не выходит из головы. Может, я что-то не так поняла? Может, он попросту лжет? А если нет? Как мне спросить об этом? Как вообще можно начать разговор о таком? Я полночи и сегодняшнюю часть дня пыталась распутать этот клубок, но каждый виток страшнее предыдущего.
– Настя, – Дима хватает меня за локоть, останавливая перед пешеходным переходом. – Красный горит.
– А? – недоуменно отзываюсь я. – Что ты сказал?
– Светофор красный.
– Да. Точно.
– Ты хорошо себя чувствуешь?
– Нет, – мотаю я головой, глядя в пустоту.
– Что… – начинает было Дима, и я оборачиваюсь к нему, заглядывая в глаза. – В чем дело?
– Что случилось с Мишей Левановым?
Дима опускает подбородок, веселье и беззаботность исчезают из каждой черточки его лица. Он вмиг закрывается, и молчание вызывает во мне неконтролируемую вспышку гнева. Дергаю рукой, вырываясь, и отступаю.
– Настя… – успокаивающим тоном произносит Зимин.
– Ко мне вчера приходил Максим, – цежу я, зубы стучат то ли от холода, то ли от злости. – Понимаешь, о ком я? Его друг до этого поймал меня во дворе. Помнишь?
– Как он…
– Какая разница «как»? Важно, что он мне сказал. Догадываешься?
– Да, – хрипло говорит Дима. – Только это неправда.
– Значит, расскажи мне правду.
– Настя, я…
– Нет! Не вздумай снова говорить, что это ерунда и ты во всем разберешься. Он сказал, что мстит, а я инструмент. Он угрожал мне, и это не было похоже на шутку. Я хочу знать, что происходит. Я должна знать, потому что этот Максим не похож на безобидного чудика. И он был у меня дома, Дима! В моей квартире!
Зимин растирает ладонями лицо, и, наверное, я впервые вижу его искреннюю ранимость, на грани отчаяния и раздражения. Весь спектр эмоций, который для Димы совсем не свойственен, по крайней мере, при мне он подобного еще не показывал. Дела плохи, а шутки кончились.
– Давай зайдем в какое-нибудь кафе. – Он нервно оглядывается по сторонам.
– Хорошо, – сухо отвечаю я, вспомнив об одном местечке неподалеку.