– Она не упадет.
– Точно упадет! – вскрикиваю я и зажмуриваюсь, опустив голову. – Скажи, когда будет все!
– Блин, Мореева. Я же говорил, не нужно было…
– Нет, нужно! Теперь я наше свидание точно не забуду! Ни с кем другим я в эту камеру пыток точно бы не полезла!
Вздрагиваю от настойчивого прикосновения к коленям, но глаз не открываю. Страх потихоньку улетучивается, и даже шевеление кабинки больше не вгоняет в панику.
– Так это все-таки ради меня? – тихо спрашивает Саша.
– Не ты один хочешь, чтобы этот вечер был запоминающимся.
Чувствую теплое дыхание у лица и аромат чая вперемешку с ночной прохладой.
– А ты здесь уже с кем-то целовался? – шепчу я.
– Нет.
– Значит, я тоже буду первой?
– Настя, – вздыхает он, и его ладонь скользит по моей щеке. – Ты что вообще творишь?
– Не знаю.
Прикосновение губ вышибает из головы все мысли. Тянусь ближе, отвечая на поцелуй, и окончательно пропадаю. Я даже не представляла, что может быть так: никакой неловкости, никакого смятения. Словно мы делали это уже миллион раз, но все ощущается остро и волнующе, как впервые. Не думаю о том, что делаю, телом управляет совсем не разум. Холода больше нет, пальто кажется неудобным и лишним. Саша все же перебирается на мое сиденье, садится рядом и закидывает мои ноги к себе на колени. Стягиваю капюшон с его головы, провожу пальцами по волосам, осторожно обходя место недавней раны.
– Мы уже наверху, – тихо произносит Саша. – Не хочешь открыть глаза?
– Что значит «два тройных»? Что это за билеты?
– Это значит, у нас три круга, но мы можем сойти после…
– Нет, – потираюсь своим носом о его. – Просто скажи, когда пойдем на третий круг.
– Хорошо.
В полной темноте, на ощупь, без страха и дурных мыслей. С абсолютным доверием к тому, кто, по всей видимости, не доверяет даже себе. Я не могу предсказать, что будет потом, но сейчас… в этом дыхании нежности, высоко и свободно, до ранимости честно, до дикости жадно… мы вместе. Мы, наконец, заодно, а не против друг друга.
– Последний круг, – предупреждает Саша.
– А сильно красиво?
– Очень, – отвечает он, поглаживая пальцами мое лицо, и убирает волосы за уши. – Вид, кстати, тоже ничего.
– Морев! – смеюсь я, крепче сжимая его плечи, потому что он порывается встать.
– Тише, – приговаривает он. – Не открывай пока глаза, я помогу тебе подняться.
– Куда? На крышу кабинки я не полезу! Даже ради тебя!
Саша тянет меня за руки, заставляя все-таки встать на ноги, медленно разворачивает и копошится за спиной.
– Что ты там делаешь?
– Ничего, – отвечает он, обнимая меня одной рукой поперек живота. – Готова?
– Нет!
– Открывай на раз… два… три!
Задерживаю дыхание и выбираюсь из спасительной темноты. Город, как на ладони, от восторга захватывает дух. Деревья и здания в золотом сиянии фонарей, таинственная глубина темного неба, дороги, по которым несутся словно игрушечные машинки, люди размером с кукол. Все такое маленькое и большое одновременно. Так далеко и так близко.
– Вау, – только и выдавливаю я.
Поднимаемся все выше. Жадно ловлю детали открывающегося пейзажа, стараясь ничего не упустить, раз уж все-таки решилась, но вдруг замечаю, что Саша держит телефон в вытянутой правой руке.
– Ты что, снимаешь?
– А ты против?
– Нет, но… у тебя не та камера включена.
– Та, – с улыбкой отвечает Саша.
Смотрю на экран, Морев наклоняется и оставляет легкий поцелуй на моей щеке. Наблюдаю за нами со стороны, и сердце увеличивается в размерах. Неужели это мы? Медленно разворачиваюсь и запрокидываю голову, глядя в яркие голубые глаза:
– Ты ведь скинешь мне это видео?
Кладу ладони на его грудь, приподнимаясь на носочки, чтобы дотянуться до улыбающихся губ. Саша обнимает меня крепче, и мы замираем в этом счастливом мгновении между землей и небом, между прошлым и будущим, между горечью потерь и надеждой на лучшее.
– Может, еще покатаемся? – предлагаю я.
– Уже не боишься?
– Боюсь, но здесь тепло.
– Тогда возьмем еще три круга, – отвечает Саша.
Как бы сильно мне ни хотелось продлить наше свидание с Моревым, уже через час усталость дает о себе знать, а погода недвусмысленно намекает, что пора ехать домой.
Возвращаемся в Новочеркасск после полуночи, и стоит только пересечь черту города, как легкость последних часов выветривается из салона автомобиля без следа. Саша мрачнеет, а когда мы проезжаем мимо двенадцатиэтажной высотки, то и вовсе покрывается ледяной коркой отчуждения. Я знала, что так будет, но все равно принять это непросто. Что теперь между нами? Сможем ли мы справиться, или сегодняшняя поездка была лишь разовой акцией, вырванной из реальности? И снова десятки вопросов, требующие ответов, но я не могу решиться, не могу подобрать слов. А вдруг один из ответов будет слишком категоричным? Вдруг он все перечеркнет?
Саша привозит меня домой, открывает дверь машины, за руку ведет в подъезд и провожает до квартиры. Замираем друг напротив друга, оттенки наших невысказанных просьб сплетаются в противоборстве. Хочу сказать ему: «Не отталкивай меня. Не закрывайся. Не беги». А в ответ получаю: «Отпусти меня. Тебе это не нужно». Прощальный поцелуй кажется горьким и немного соленым, чувство недосказанности связывает нервы в крепкие узлы. Саша ждет, пока я открою дверь и войду в квартиру, и смотрит на меня, оставшись за порогом.
– Может, войдешь? – предлагаю я.
– Не стоит, – сухо отвечает он.
– Опять будешь от меня прятаться?
Саша кривится, будто ему нужно проглотить гигантскую таблетку, и отводит взгляд. И я могла бы насыпать сейчас тысячу угроз, могла бы разрыдаться и заставить его остаться со мной, но все это не имеет смысла без его желания действительно что-то изменить.
– Спокойной ночи, Морев. Спасибо за вечер.
Закрываю дверь и проворачиваю внутреннюю защелку. Не тороплюсь уходить, на случай если он все же передумает, но уже через пару мгновений слышу удаляющиеся шаги, доносящиеся с лестничной клетки.
Саша садится в машину, но не спешит заводить мотор. Мысли беспощадны и жестоки, дыхание сбито, сердечный ритм рваный. Гнев и паника вызывают приступ моральной боли, который быстро перетекает в физическую. В глазах темнеет, внутренний голос истошно вопит: «Как ты мог?! Как посмел?! Ты хоть представляешь, что натворил?!» Он представляет, и слишком хорошо, чтобы отмахнуться, но лязг цепей чересчур громкий. Саша пытается справиться с нахлынувшими эмоциями, отыскать в них что-то светлое, но тонет в вязкой черной жиже, которая пахнет кровью, смешанной с битумом[8]. Он задыхается от отчаяния и бессознательного смирения. Не может выплыть, не от чего оттолкнуться.
Тихий сигнал телефона пробивается через толщу чувства вины, и Саша достает из кармана мобильный. Пальцы вздрагивают, на экране сообщение. От нее.
Анастасия Мореева: «Пожалуйста, береги себя»
Морев морщится, отпуская контроль. Мышцы лица сводит, сердце ноет.
Анастасия Мореева: «И пришли мне видео и фото. Они и мои тоже»
Он открывает фотопленку и листает кадры, сделанные в кабинке колеса обозрения. Горящие глаза, счастливые улыбки, поцелуи. Неужели это возможно? После всего? Рядом с Настей все как-то иначе. Ему как будто стыдно за то, каким слабым, жалким, бездушным и бесцельным он стал, но вместе с этим, благодаря ей, он возвращается к себе прежнему, ненадолго, короткими забегами, и все же.
Галерея уводит все дальше, и там, за фотографиями учебных материалов прячется другая жизнь, прошлая, полная ошибок, но еще не лишенная надежд. С экрана смотрит Миша, этот кадр был сделан за две недели до его смерти. Он сидит за столиком в летнем дворике кафе и втихую пьет молочный коктейль из стакана Зимина, пока тот залипает в телефон. Взгляд направлен в камеру, на губах угадывается озорная улыбка. Саша сжимает зубы и бьется затылком о подголовник кресла, глядя в потолок. Глаза щиплет, в носу свербит. Если бы он был жив. Если бы Морев сумел его остановить, сумел убедить… Тяжелый молот предположений угрожающе раскачивается над головой Саши, и он не может его замедлить, не может остановить, рано или поздно он все равно упадет. Палец скользит по экрану и замирает над значком видео. Рука дрожит, зубы стучат. Морев пересматривал его множество раз, чтобы отыскать ту самую точку невозврата, но кроме боли так ничего и не нашел. Еще один резкий взмах пальца прокручивает медиагалерею, и Саша запускает другое видео. В глазах Насти чистый восторг, припорошенный страхом, но он не жуткий, скорее милый. Она такая красивая, такая сильная и смелая. Морев смотрит на себя и с трудом узнает. Это кто-то незнакомый, чужой и пустой. Что она в нем нашла? Что увидела, кроме изможденной обреченности?
Дыхание Морева выравнивается, резкость взгляда возвращается вместе с концентрацией. «Давай хотя бы попробуем», – вспоминает он ее слова. И Саша хотел бы, очень хотел, но его мысли и он сам не всегда принадлежат ему. Он не может их контролировать, не может ничего по-настоящему пообещать. И это действительно страшно. Сомнения и противоречия разрывают его на части. Есть ли смысл? Есть ли хоть малюсенький шанс, что перемены возможны?
Саша отправляет Насте фото и видео, новое сообщение от нее приходит через несколько минут.
Анастасия Мореева: «*разбитое сердце*»
koroche: «Это последнее, чего бы мне хотелось»
Анастасия Мореева: «Я знаю. А ты знаешь, что нужно делать, чтобы этого не случилось?»
koroche: «А если не выйдет?»
Анастасия Мореева: «Значит, будет больно. Нам обоим»
koroche: «И ты готова рискнуть?»
Анастасия Мореева: «Я уже начала составлять список мест, где еще не целовалась. У тебя много работы, Морев)»
На лице Саши появляется непроизвольная улыбка, и он облизывает губы, ощутив прилив забытого воодушевления. Довериться? Попытаться? Что сказал бы Миша? Что будет, если узнает Макс? Как отреагирует Зимин?