ть, набираю белой краски и брызгами наношу десятки мелких точек, пытаясь отыскать в них созвездия. Особенные. Мои. Раньше люди по звездам предсказывали будущее и заглядывали в прошлое. Тысячи событий написаны на темном небе, как и тысячи еще не случившихся историй. Какова будет моя? О чем она расскажет?
Глухой звук за спиной заставляет встрепенуться, и я оглядываюсь. В комнате пусто, жду пару секунд, прислушиваясь, но ничего не происходит. Докатилась. Нервы ни к черту, еще и мерещится всякое. Перевожу взгляд на телефон, хочется схватить его и снова проверить сообщения, но испачканные краской руки – мой предохранитель. Я и так большую часть дня просидела в «На связи». Тихо вздыхаю и возвращаю внимание картине, глядя на нее мутным, задумчивым взглядом. Расслабься, Настя. Ты не можешь его заставить. Если он захочет, напишет, а если нет, то… Провожу большим пальцем по жесткой щетине, и волосы на затылке вдруг встают дыбом. По шее вниз ползут ледяные колючие мурашки, слышу шуршание шагов, но не шевелюсь, обездвиженная настороженностью.
– Ух ты, красиво, – рядом с ухом звучит спокойный и тихий голос.
Резко оборачиваюсь, сжимая рукоять кисти. Саша перехватывает мое запястье, но все-таки получает пару белых царапин.
– Спасибо, что не в глаз, – говорит он, потирая щеку и подбородок.
– Какого… – тихо произношу я.
– Ты не отвечаешь на сообщения.
– Я… я…
– Была занята? – Он осматривает беспорядок на полу. – Да, заметно.
– Ты… ты в мою квартиру влез?
– Вообще-то я стучал.
– Сколько раз?
– Парочку, но дверь и так была открыта. Что, кстати, не слишком разумно, если ты от кого-то прячешься.
– Это твоя фишка, а не моя.
– И не поспоришь.
От обиды и паники щиплет в носу. Странное спокойствие Морева и решительность во взгляде обескураживают. Чего он хочет? В очередной раз попрощаться? Саша отпускает мою руку и медленно садится на корточки. Близко, но недостаточно. Стеклянный лабиринт оказался слишком большим и запутанным. Я заблудилась, не помню, где вход, и не знаю, где выход.
– Сильно злишься? – Саша косится на холст. – Похоже, что да.
– Зачем ты пришел? – в лоб спрашиваю я, и сердце немеет, не выдержав новой волны неопределенности.
– Мне уйти?
– Ты вопрос слышал?
– Слышал, – коротко кивает он. – И он глупый, потому что ответ ты и так знаешь.
– Да ты что? Серьезно? Я вот так не думаю.
– Мне нужно было кое-что решить.
– И как? Решил?
– Да.
Его взгляд пронизывающий, точно ночной холодный ветер. Склоняю голову, и Саша зеркалит мое движение. Тишина сомнений, молчание нежности и предвкушение радостного восторга кружат голову.
– А теперь это должна сделать ты.
– Что именно? – уточняю я, потому что мысли крошатся и рассыпаются мелкими песчинками.
– Решить. Тебе правда все это нужно? Нужен я? Настя, мне очень хочется пообещать, что все будет хорошо. Хочется поклясться, что мы… что у нас… я не хочу усложнять тебе жизнь, но…
Бросаю кисть и упираюсь ладонями в ковер, подаваясь вперед. Саша замолкает, а я не могу оторваться от голубых глаз. Холодные, даже ледяные, но не для меня. Пара глубоких вдохов развеивают скованность и сомнения. Тянусь еще ближе и прижимаюсь к его губам, нежно целуя. Вот и ответ. Согласие и разрешение. Обоюдное обещание, воздушная клятва, но не о результате, а о пути к нему. Нам не дано знать, чем все закончится, но мы можем двигаться в выбранном направлении. Это важнее, честнее и правильнее. Я вижу, что Саша старается, знаю, что для него это непросто. И я готова еще немного поблуждать по стеклянному лабиринту вместе с ним. Не толкать, не тянуть, а идти рука об руку. Кто знает, возможно, мне удастся его вывести, а возможно, – ему меня. Это не соревнование, не битва за превосходство. Мне не нужны никакие доказательства, жертвы или преодоления в мою честь. Я просто хочу… быть рядом.
Саша садится на пол, и я забираюсь к нему на колени. Прохладные руки скользят под мою футболку, касаются поясницы и обхватывают талию. Покачиваюсь, выгибая спину, и неведомые до сегодняшнего вечера ощущения в теле вводят в магический транс. Поцелуи глубже, жарче. Даже не знаю, кто из нас яростнее и голоднее. Музыка становится глуше, в ушах грохочет сердце, дыхание шумное.
– Ты меня всего перепачкала, – тихо посмеивается Саша, и я открываю глаза.
Фиолетовые следы от моих пальцев красуются на его шее и щеках. Всклокоченные светлые волосы тоже пострадали. Морев далеко не чистый лист, не получится нарисовать на нем что-то новое, его картина слишком детальна и проработана, но я могу попытаться украсить ее. Добавить элементы, оттенки, текстуры, закрыть то, что омрачает, высветлить, выбелить, залить другим цветом. Яркая и четкая мысль вдруг озаряет сознание. Я не хочу, чтобы Саша менялся ради меня, не собираюсь его вынуждать. Он должен сделать это для себя. Только для себя. Тогда я буду счастлива, и неважны статусы и ярлыки. Девушка, подруга, знакомая или школьная заноза? Плевать! Главное, чтобы у него все по-настоящему было хорошо. Я искренне желаю ему именно этого. Наверное, так и ощущается любовь. Она все меняет, как в зеркальной комнате. Что-то искривляет, а что-то преображает.
– Эта краска смывается проще, чем зеленка, – отвечаю я с улыбкой.
– Да-а-а? – Саша хитро прищуривается и тянется за кистью.
Будоражащий азарт и любопытство заставляют задержать дыхание. Саша макает тонкую кисть в белую краску и подносит кончик к моему лицу, игриво приподнимая светлые брови. Настроение меняет оттенок, серость сожалений и страхов отходит на второй план, вокруг сгущается теплый лавандовый туман, в котором только мы двое. Морев сейчас очень напоминает себя прежнего: озорной мальчишка, выводивший меня на эмоции в два счета. И он бросает мне вызов, правда, игры уже не совсем детские, но так даже интереснее, мы ведь выросли. Влажный ворс касается кожи, и я прикрываю глаза от легкой щекотки. Линия тянется вниз от уха до горловины футболки. По коже ползут узоры вместе с мурашками, но в момент все прекращается.
Саша поднимает на меня зачарованный взгляд и поддевает нижний край футболки, натянув ее:
– Холст маловат.
Втягиваю носом воздух, что кажется сладким и немного пьянящим. Неловкости нет, только приятное смущение щиплет за щеки. Под гипнозом доверия я поднимаю руки, и Саша аккуратно стягивает с меня футболку. Короткие волоски, выбившиеся из хвоста на макушке, щекочут лоб и щеки. Убираю их с лица и вижу, как пораженно Морев рассматривает мой тонкий домашний топ.
– Эй, – с хриплым смешком выдавливаю я, – в глаза мне смотри.
Он тут же слушается, и трепетное волнение расплывается волнами дрожи от центра моей груди. Он какой-то другой. Таким я его еще не знаю, но это поправимо.
– Мне тоже нужен холст, – заявляю я, а голос точно чужой.
Не представляю, куда заведет нас следующий поворот. Будет это выход или очередной тупик. Мне все равно. Саша медленно моргает, приподнимает уголок губ и откладывает кисть. Стягивает через голову толстовку вместе с футболкой и швыряет их на диван.
– Подойдет? – спрашивает он, опуская плечи.
На его груди, ребрах и животе все еще заметны следы заживающих гематом, и я неосознанно сжимаю зубы от злости. Саша стыдливо отводит взгляд, напрягаясь. Нет, только не это. Касаюсь его щеки ладонью, и он запрокидывает голову. Хочется сказать так много, столько всего, но сейчас не лучший момент. Нам обоим нужно перевести дух, успокоиться и набраться сил. Творчество всегда меня выручало, надеюсь, и в этот раз не подведет.
– Как насчет парной арт-терапии? – предлагаю я.
– Что будешь рисовать?
– Море. Что же еще?
На его щеках появляются веселые ямочки, и мы усаживаемся друг напротив друга. Дыхание учащается вместе с пульсом, круг внимания сужается до парня, набирающего на кисть белую краску. Саша пишет что-то на моих ключицах и плечах, какой-то новый шифр из знаков и цветов с тонкими острыми листьями, а я рисую морские волны у него на груди, бурлящие и неспокойные, как и он сам. Вот так и сидим, будто на краю света, в этом желтом круге настольной лампы. Взгляды украдкой, одурманенные улыбки, тайные признания, воплощенные в рисунках на коже. Смело, со всей искренностью мы создаем картины, смысл и глубину которых нельзя увидеть, только прочувствовать. Эмоции беспощадно рвут сердце на части, а в следующий миг собирают его обратно. Желания выходят из тумана влюбленности, и в какой-то момент я вновь оказываюсь у Саши на коленях, прижимаясь к его груди. Синее море усыпано белыми цветами, мы дрейфуем в открытой воде.
– Кажется, мы все испортили, – говорит Саша.
– Нет, – мотаю я головой и наклоняюсь к его лицу.
Кисти падают на пол, губы встречаются в нежном поцелуе, который быстро перерастает в страстный и напористый. Ураган чувств, торнадо эмоций и цунами желаний. Что-то большое, неуправляемое, сокрушительное и прекрасное. Пальцы Саши забираются под эластичную ткань топа на моей спине. Дыхание горячее, бедра сводит от напряжения, и я в этом капкане не одна. Морев сильнее запрокидывает голову и отстраняется. Он словно пьян и бесстрашен. Готов броситься в любую секунду, но самое странное – меня это не пугает. Я с легкостью кинусь ему навстречу.
– Морев…
– М-м?
– Я… мы…
– Мореева, пожалуйста… я едва держусь…
– Зачем?
– Ты когда успела такой бесстрашной стать, а? – усмехается он.
– А чего мне бояться? Я же с тобой.
Глава 19
Провожу краем полотенца по запотевшему зеркалу и вглядываюсь в мутное отражение. Те же глаза, нос, губы. На руках все еще по пять пальцев, ноги – две. Внешне ничего не изменилось, а вот внутренне чувствую себя иначе. Ума, конечно, не прибавилось, но новый опыт как будто заставляет спящие извилины зашевелиться. Разумеется, я думала о более близком уровне отношений, представляла его, опираясь на сцены фильмов и рассказы подружек, но реальность оказалась другой. Не хуже и не лучше, какой-то уникальной, моей собственной. Помню, как в одиннадцатом классе перед курсами по алгебре девочка из параллельного класса, Рита Митрофанова, хвасталась, что они с ее парнем сделали это у него дома, пока родители были на работе. Она так высоко задирала нос, говорила снисходительно, словно стала лет на десять взрослее, а уже через две недели горько плакала в женском туалете. Тот парень бросил ее ради десятиклассницы, а еще через пару недель поползли слухи о беременности, и Рита перестала появляться в школе, даже на выпускной не пришла. Тогда я впервые задумалась не просто о романтичной мишуре отношений, а еще и об ответственности, которую оба из пары должны на себя взять. Мама часто повторяет, что молодость состоит из глупостей и ошибок, которые впоследствии и делают из тебя человека. То, что происходит в твоей жизни – твоя заслуга, результат твоего выбора и действий, но бывают моменты, в которых очень трудно, а иногда и вовсе невозможно мыслить разумно. И как же важно, чтобы в этом случае рядом был тот, кому ты действительно доверяешь.