Зимин подходит к Ксюше со спины, подхватывает ее на руки, мигом развернувшись, и широким шагом направляется к выходу.
– Сдурел?! – вопит она, перебирая ногами в воздухе.
– Эй! Ты что… – Рядом звучит грубый бас, на плечо Димы опускается тяжелая рука.
Он поворачивает голову, встречаясь взглядом с высоким крупным парнем, и тот мигом убирает ладонь.
– Зима, мы просто…
– Кость, где ее верхняя одежда?
– Сейчас принесу.
Ксюша крепче вцепляется в плечи Димы и прижимается губами к его уху:
– Ты что творишь?
Зимин никак не реагирует и шагает дальше, сквозь расступающуюся толпу. Он ставит Ксюшу на пол только в небольшом коридоре, забирает у Кости ее куртку, набрасывает на хрупкие плечи, а после рывком застегивает замок до самого подбородка.
– Ну ты вообще… – шипит Ксюша.
И снова ответом ей становится молчание. Дима хватается за пустой рукав и тянет Ксюшу к лестнице. Выводит на улицу и продолжает тащить за собой подальше от клуба.
– Не надо со мной, как с ребенком! – гневно выкрикивает Ксюша, останавливаясь.
– Тогда веди себя, как взрослая! – рявкает он, оборачиваясь. – О чем ты думала?! Ты в своем уме?! Мы одного сегодня чуть не потеряли, так ты решила место его занять?! Класс! Спасибо, Ксю! Мне ведь больше нечего делать, кроме как по всему городу за вами скакать!
– Так иди домой! Или куда тебе там нужно?! Я тебя не звала! И я в порядке! В полном! Костя за мной присмотрит! – Ксюша дергается назад и спотыкается о собственный ботинок, но Дима успевает обхватить ее и удержать на ногах.
– Издеваешься? – уже куда спокойнее говорит он. – Ты его даже не знаешь!
– Зато он знает вас.
– И именно поэтому ты еще в сознании.
Она виновато тупит взгляд и поджимает губы.
– Ксю, ну зачем? Что ты хотела этим доказать? Хотела заставить брата волноваться? В его-то состоянии?
– Нет, – тихо отвечает она. – Я просто не могла больше там находиться. И так целый день просидела, все ногти сгрызла. Дим, ты сам там был? В его квартире?
Она поднимает взгляд, и Зимин удрученно мотает головой.
– Там будто призрак живет. Все какое-то… даже объяснить не могу. Неживое, что ли.
– И ты оставила его там одного?
– Я дала Сане успокоительное, он вырубился почти сразу после душа. Я просто хотела немного развеяться. Хоть чуть-чуть.
– Позвонила бы мне.
– Зачем? Чтобы ты меня в кафе-мороженое отвел? – невесело усмехается она.
– Ксю…
– Что? – с вызовом спрашивает она. – Сдашь меня родителям? В угол поставишь?
Дима удивленно моргает, и что-то в девушке напротив очень сильно не совпадает с тем образом, что закреплен в его памяти. Не то чтобы она стала уже совсем взрослой, но есть в ней что-то… другое. Совершенно новое и еще не знакомое.
– Значит, ты хочешь напиться? – хмуро уточняет Дима.
– Да! – уверенно заявляет Ксюша.
– Хорошо. Я знаю подходящее место.
Яркие солнечные лучи стучат в окно, небо после вчерашней грозы чистое, чего нельзя сказать о мыслях Зимина, который просыпается от жужжания мобильного под подушкой. Дима на ощупь находит телефон, не замечая, что он принадлежит вовсе не ему, и садится в постели, принимая звонок:
– Алло.
– Кто это? – напряженный голос из динамика кажется смутно знакомым.
– М-м-м… – мычит Дима, прижимая ладонь к горячему лбу.
– Я спросил, кто это? Где Ксюша?!
– Тише, Мор. Это я. Ксю у меня, все в порядке.
– Уверен?!
– Она хотела потусить со старшим братом. Ты был занят, поэтому пришлось мне. Все хорошо, правда. Я привезу ее через час.
– Ладно. Давай скорее. Она забрала ключи, я не могу выйти из квартиры.
– Угу. Скоро будем.
Дима роняет руку на колено и медленно оглядывается. На второй подушке в его постели лежит Ксюша. Волосы взъерошены, щеки красные, глаза опухшие.
– Ну привет, – мягко усмехается он.
Она морщится и тихо хрипит:
– Можно воды?
– Может, лучше пивка?
– Дим, я прошу тебя…
– А что такое? Взрослые начинают утро после пьянки именно так.
– Я все поняла. Честно! В следующий раз пойдем есть мороженое. Теперь можно мне воды?
– Теперь можно.
Дима уходит на кухню и открывает окно, чтобы немного проветрить. В раковине стоит пара стаканов и тарелка из-под закусок. Он наливает в чашку воду из фильтра и снова ухмыляется, вспомнив то, какой концерт устроила ему ночью Ксюша. Это было нечто.
Вернувшись в спальню, Дима опускается на край кровати. Ксюша медленно садится, прижимая одной рукой к груди одеяло, а непослушными пальцами второй хватается за керамическую ручку. Жадно пьет, тяжело вздыхает и смотрит на Диму из-под ресниц.
– Почему на мне только рубашка?
– А ты не помнишь? – спрашивает Дима и прикусывает нижнюю губу.
Ксюша прикрывает глаза, и он все-таки не может сдержать смех.
– Вчера ты заявила, что спишь голышом. Как настоящая взрослая! – театрально озвучивает Зимин.
– О боже… – скулит Ксюша, упираясь лбом в обод чашки.
– А еще говорила, что атеистка.
– Какой ужас…
– Угу. Пришлось рубашку тебе на спине застегнуть, чтобы ты не раздевалась. Хорошо, что у меня есть парочка с узким горлом.
– Значит, мы… мне не…
– Ну-у-у… вообще-то ты ко мне приставала. Как взрослая, разумеется. Напор у тебя, конечно… я даже не ожидал.
– Че-е-ерт, – тихо тянет Ксюша. – Мы все-таки…
– Ты за кого меня принимаешь, а?
– Дима, скажи уже, как есть. Мне и так фигово.
– Ничего не было. Боюсь, я до тебя не дорос.
Она вскидывает голову и с облегчением выдыхает, слабо улыбаясь:
– Спасибо. Мне пока нравится быть девственницей.
– И правильно. Мне тебя еще замуж брать. Ну как подрастем. Оба.
– Иди в пень! – хихикает она, толкая его в плечо.
Одеяло сползает с груди Ксюши, но Дима не опускает взгляд, продолжая смотреть в голубые глаза.
– Что еще я натворила? – смущенно спрашивает она.
– А что помнишь?
– М-м-м… помню, как мы спорили из-за фильма, только не помню из-за какого именно.
– А песни?
– Я еще и пела?! – она в ужасе подается вперед.
– О да-а-а. Лепс вряд ли бы одобрил. А Ани Лорак была бы в ужасе.
– Лепса?! Пристрели меня!
Дима раскатисто смеется, а Ксюша тихо хнычет. Он протягивает руку, притягивает дурную голову к своему плечу и ласково поглаживает по мягким спутанным волосам:
– Ну все-все. Я никому не расскажу. Обещаю. Только и ты мне кое-что пообещай.
– Все, что хочешь.
– Не напивайся так больше ни с кем, ладно?
– А с будущим мужем? – отстраняется Ксюша, лукаво сощурившись.
Дима растерянно дергает бровями. Кое-что от настоящей взрослой девушки в ней все-таки проклевывается, и он пока не знает, что с этим делать и как реагировать.
– Об этом и говорю. Только со мной, – улыбается Дима и встает с нервным желанием увеличить дистанцию. – А теперь нам нужно поторопиться, иначе твой братец меня грохнет. Твои вещи в ванной. Умывайся, и поедем.
Ксюша кивает и оттягивает пальцами ворот рубашки, надетой задом наперед. Дима смотрит на нее и невольно облизывает губы, почувствовав неожиданную сухость.
– Давай помогу, – говорит он и шагает в сторону, убирая волосы с ее спины.
Пальцы касаются белых пуговиц, костяшки мягко задевают молочную нежную кожу, которая тут же покрывается крупными мурашками. Зимин стискивает зубы и уносится на несколько часов назад. Ксюша носилась по квартире в одном полотенце, верещала и смеялась, пытаясь его соблазнить и доказать, что уже давно не малышка. И ему пришлось принять этот факт, ведь во всех нужным местах она явно подросла, но позволить себе большего он не мог. Поэтому гонялся за ней сначала с футболкой, а после того, как Ксю с легкостью стянула ее и зашвырнула на шкаф, уже с рубашкой. При помощи долгих торгов и манипуляций ему удалось уговорить ее просунуть руки в рукава, а вот для того, чтобы застегнуть пуговицы на спине, пришлось отвлечь…
Дима расстегивает четвертую пуговицу, жар из его груди поднимается вверх по горлу.
– Дальше сама, – сипло произносит он. – Я буду на кухне.
Поморщившись, отвожу руку с телефоном от уха, потому что высокий, полный волнения голос мамы усиливает головную боль. Смахиваю влажные волосы, прилипшие к горячему лбу, и пытаюсь втянуть воздух носом, но не получается.
– Настя! Ты меня слышишь?!
– Да, мамуль, я тут. Все поняла. Постельный режим, много теплой жидкости и никаких подвигов.
– Хорошо, – тяжко вздыхает она. – Это ж надо. И телефон потеряла, и под дождь попала.
– Да, денек был так себе.
– Хочешь, я отпрошусь с работы на пару дней и приеду?
– Нет-нет! – приходится напрячь голосовые связки, и воспаленное горло сводит от боли. – Все нормально. Я справлюсь, правда. Не переживай, это всего лишь простуда, а телефон… девочки обещали сходить сегодня в то кафе, где мы были вчера. Вдруг его кто-то из персонала нашел.
Я редко лгу родителям, но тут пришлось выдумать целую историю, ведь правда могла бы стать для меня скорым билетом до Воронежа в один конец.
– Да? Ну хорошо, – чуть спокойнее отвечает мама. – Но если в ближайшие дни телефон не найдется, сразу позвони мне. Мы с папой переведем тебе денег на новый. Не можешь же ты с чужим ходить.
– Спасибо, мамуль.
– Не за что, солнышко. Что там с температурой?
Зажимаю между ухом и плечом мобильный, который по моему рассказу принадлежит младшей сестре выдуманной одногруппницы, что живет неподалеку, и откидываю одеяло. Вытаскиваю градусник и мутным взглядом пробегаю по шкале.
– Тридцать семь и пять, – снова лгу я. Ртутный столбик переполз отметку «тридцать восемь», но мне не хочется, чтобы мама еще больше разнервничалась.
– Моя малышка… – ласково произносит она. – Ну как же ты так умудрилась?
– Не знаю, – тихо отвечаю я, и глаза снова слезятся при мысли о вчерашней грозе. – Мамуль, я попробую еще поспать. Ладно? Позвоню тебе вечером.