Глава 24
Начало второго семестра сопровождается хмуростью серого февральского неба. Сонные студенты медленно бредут к высокому крыльцу главного корпуса университета, и я вместе с ними. Новогодние огни погашены, первая сессия сдана на «отлично», и впереди новый круг. Прикрываю ладонью рот, широко зевая, сдаю пальто в гардероб, а потом, миновав пропускной пункт, направляюсь во внутренний дворик, где должна встретиться с Линой и Лерой. Глаза слипаются, ноги едва двигаются, но легкий толчок в плечо заставляет немного взбодриться. Сумка летит на пол, и пара ручек выкатывается на мраморную плитку.
– Извини, – не глядя бормочу тому, с кем нечаянно столкнулась, и присаживаюсь на корточки.
– Ты прости. Я не хотел.
Пальцы сводит, болезненный ком начинает пульсировать в районе солнечного сплетения. Боязливо поднимаю голову и открываю рот. Серая вязаная шапка натянута на светлые брови, голубые глаза чистые и ясные, как летнее небо. Морев, неловко улыбнувшись, помогает мне подняться и протягивает сумку. Сжимаю кожаную ручку, все еще не в силах произнести ни единого слова. Почти три месяца молчания, три месяца над пропастью неизвестности, и вот мы встретились. Я мечтала об этом моменте столько раз, не сосчитать. Представляла, что скажу и сделаю, но сейчас не могу вспомнить ни одной подсказки. Сердце заходится в бешеном ритме, тело прошибает озноб, как от лихорадки.
Саша отводит взгляд и произносит скованно:
– Еще раз извини.
Он разворачивается и направляется к лестнице, а я недоуменно хлопаю ресницами. «Извини»? И это все? Сжимаю руку, в которой держу сумку, в кулак, и делаю шаг, а затем еще парочку. Замахиваюсь и со всей дури бью Морева по спине.
– Мореева! – вскрикивает он, оглядываясь. – Ты сдурела, что ли?!
– Когда ты приехал?!
– Я-я-я… – тянет растерянно. – Недавно.
– Когда?! – повторяю настойчиво.
– Пару недель назад, – нехотя сознается он.
– А когда собирался сказать мне?!
Саша стреляет взглядом по сторонам, а я поджимаю губы, горячо выдыхая через нос. Бурлящий ком эмоций, вобравший в себя все, о чем я думала и что чувствовала все эти три месяца, вдруг взрывается, лишая меня способности мыслить здраво.
– Ты вообще собирался? – я разочарованно мотаю головой, ноги слабеют.
Морев подходит ближе, и вот мне уже кажется, что сейчас его руки коснутся моих плеч, но ничего не происходит. Яркая картина нашей встречи разлетается на осколки, что безжалостно ранят сердце. Не будет радостных улыбок, сердечных признаний. Да, Саша здесь, но он какой-то… чужой. И я, очевидно, для него тоже.
– Поверить не могу, – ошарашенный шепот срывается с моих губ.
– Настя, ну не мог же я просто так заявиться к тебе, после всего, что случилось, – серьезно говорит Саша.
– Или мог, – с нажимом произношу я, ведь это именно то, чего я ждала.
Он оторопело моргает, по лицу расползаются болезненные трещины неловкости, и я испуганно вздрагиваю. У нас же был уговор. Точно. Я обещала не ждать. Обещала отпустить и забыть, у меня нет прав на претензии. За эти месяцы чувства Саши ко мне легко могли измениться. Гарантий не было, и я это знала, но, увидев его, приняла желаемое за действительное. Разочарование и стыд ощущаются каплями кислоты на коже, и я опускаю нос.
– Настя! – за спиной раздается звонкий голос Леры.
– Извини я… я просто удивилась. С возвращением, – говорю опустошенно и бросаюсь к девчонкам.
Хватаю Лину и Леру под руки и тяну к лестнице, что ведет на цокольный этаж. Колени дрожат, перед глазами влажная пелена.
– Это был… – приглушенно спрашивает Лера.
– Да, – хрипло отвечаю я.
– И что там… – Лина взволнованно оглядывается.
– Он вернулся.
– И-и-и…
– И все, – обрываю я.
Пары тянутся удушающе долго, но я не слушаю преподавателей, с головой погрузившись в пучину отчаяния. Мечта сбылась. Морев вернулся, да вот только не ко мне. Между нами все еще горы обломков стеклянного лабиринта, они никуда не делись и, по всей видимости, не денутся. Надежда погибла, а любовь… была ли она? Может, я все придумала? Чувства, незримую связь, которой я успокаивала себя все это время, общую тоску. Саша был измучен, уязвим. Может, все это время со мной был вовсе не он, а лишь муляж, который я слепила из воспоминаний и собственных желаний? Может, парня, в которого я влюбилась, больше не существует? Его вылечили не только от чувства вины, но еще и от меня?
Сомнения и огорчения бьют по больным точкам, страх холодными щупальцами оплетает тело. Лина и Лера то и дело бросают на меня сочувствующие взгляды, и я натянуто улыбаюсь им в ответ. Надо было сдержать обещание. Надо было пережить все это еще в прошлом году, а не тянуть за собой в этот. Наверняка сейчас мне было бы уже гораздо легче. Неожиданная вспышка злости напоминает о кормильце моей надежды, но я запрещаю себе сердиться на Диму. Он не виноват. Он, как и я, не мог влезть Саше в голову и предсказать, чем все кончится. Да и после Нового года не сказать чтобы мы часто общались. А может, Дима все знал? Знал, но не хотел меня расстраивать? Надеялся, что я действительно забуду Морева и перестану ждать?
К концу третьей пары в висках нестерпимо гудит. Желание только одно – поскорее прийти домой и упасть на кровать, завернувшись в одеяло. Отказываюсь от предложения подруг устроить вечер перемывания костей и прощаюсь с ними у остановки. Лина и Лера крепко обнимают меня, ласково нашептывая:
– Держись, Настюш.
– Мы с тобой.
– Пиши, если что.
– Примчимся, как только позовешь.
– Спасибо, девочки, – отвечаю я и спешу отвернуться.
Прячу руки в карманах пальто и бреду по тротуару. Сердце, вопреки разуму, продолжает резво отстукивать: «Он здесь! Здесь!» И я не знаю, что с этим делать. Как быть? Ведь мои чувства самые что ни на есть настоящие. Мне хочется броситься к Саше, забыв обо всем. Схватить его и больше никогда не отпускать. Для меня происходящее между нами было реальным. Каждое слово, взгляд, касание. Все признания, слабости, нежности. Каждый миг, что мы разделили. Все-все. И это так больно, так сокрушительно жутко понимать, что ты можешь быть уверенным только в своих чувствах, а о чувствах и намерениях другого человека, даже любимого, остается только догадываться. Прохожу мимо часовни и уличного пропускного пункта, телефон вдруг коротко пиликает, ударяя вибрацией в ладонь. Читаю сообщение, подошва ботинок прилипает к плитке, а с губ срывается облачко пара.
koroche: «Жду тебя на игровой площадке»
Ну и что это? Хочет поставить финальную точку? Что ж, наверное, это правильно. По крайней мере, так будет честно. Хватит уже с меня пустых надежд. Показываю охраннику студенческий и вхожу на территорию университета. Кривая дорожка ведет меня мимо высоких деревьев и дедушкиной скамейки. Чувствую соль на языке и глотаю слезы, впервые по-настоящему пожалев о том, что вернулась в этот город. За забором виднеется черная куртка и серая шапка, и я ступаю на прорезиненное покрытие игровой площадки, спрятав лицо колышущимися от легкого ветра волосами. Слышится удар. Еще один. Собираюсь с силами и поднимаю взгляд. Саша стучит оранжевым баскетбольным мячом, а затем ловит его обеими руками и раскручивает в пальцах.
– Сыграем в «тридцать три»? – беззаботно спрашивает он.
– Ты издеваешься?
– Нет.
Пораженно хмыкаю, и Саша склоняет голову, пристально глядя на меня. Нельзя сказать, что он изменился до неузнаваемости, и все же… этот озорной, немного пристыженный взгляд, румянец на щеках, расслабленные губы, в которых угадывается кривая улыбка. Я не понимаю. Уже ничего не понимаю.
– Ну что, Мореева? Сыграем? – снова спрашивает Саша. – Или ты трусишь?
– Какие ставки? – прищуриваюсь я, и сквозь тело происходит необъяснимый разряд.
На кончиках пальцев потрескивает напряжение, мысли взвиваются и пищат в ушах.
– Как всегда, – лукаво отвечает Саша.
Поцелуй? Он говорит о поцелуе? Дыхание сбивается, и я бездумно шагаю вперед. Морев смотрит на мои губы, покалывание на коже усиливается. Это оно, то самое. Я не могу ошибаться.
– А что тогда получишь ты? – протягиваю руки и забираю мяч.
Саша прикрывает глаза, улыбаясь шире, и глубоко вдыхает, вновь глядя на меня преступно нежно. Так же, как и в самые счастливые моменты из прошлого. С тем же трепетом и теплом. Наша предыдущая встреча развеивается, точно мираж, и я напрягаю пальцы. Поднимаю мяч, завожу за голову и бросаю, даже не прицелившись. Саша продолжает стоять спиной к кольцу и не думает оглядываться.
– Я победила.
– Да, – кивает он, а голос… точно жар костра, брошенный в лицо проказником ветром.
– Значит… ты должен мне поцелуй.
– Точно.
– И чего ждешь? Небесного благословения?
Шорох последнего шага, разделяющего нас, рассыпает по плечам мурашки. Ладонь опускается на мой затылок, и Морев наклоняется.
– Ну скорее, – нетерпеливо шепчу я у его губ.
– Как же я скучал, – отвечает он так же тихо и, наконец, возвращает мне все краски, которые увез с собой три месяца назад.
В темноте закрытых глаз я вижу вспышки цветных искр, они как те новогодние фейерверки, но куда ярче. Закидываю руки на крепкие плечи, отвечая на поцелуй, и через мгновение взмываю в воздух. Тело захвачено в плен принимающих объятий. Жадные губы сминают мои, дыхания не хватает, поэтому нам с Сашей приходится отрываться друг от друга, чтобы глотнуть немного холодного воздуха и беспорядочно шептать все то, что таилось в раненых, но не разбитых сердцах.
– Я просто хотел, как лучше.
– Вот так и лучше.
– Собирался все сделать правильно.
– Все уже правильно.
– Думал, мы начнем сначала. По-нормальному.
– Мне не нужно сначала. Мне нужен…
Саша яростно прижимается к моим губам, забирая все тревоги и сомнения. И я отдаю не только их, но и всю нежность, которую сберегла для нас обоих.
– Ты ведь обещала, что не станешь ждать. Обещала, что будешь жить дальше.