Дамиан свысока зыркнул на меня своими рыже-карими глазами, и я ощутила пробегающий по спине холодок. Мозг лихорадочно пытался определить: парень смотрит на меня так, потому что до сих пор не может простить, что я с ним когда-то не пошла на осенний вечер, или потому, что у него до сих пор ко мне что-то осталось? Ладно, фантазии в сторону: он меня, наверное, вообще не помнит. Все это было сто лет назад, уже столько магии утекло.
Я опустила глаза и пробормотала:
– Надо поговорить.
Тигра снисходительно улыбнулась, а затем, пообещав Дамиану что-то неприличное и раз пятьсот чмокнув его на прощание, потащила меня за руку в сторону выхода из академии. Подруга так и светилась от счастья, и я сразу почувствовала себя глупо от того, что вообще собиралась в чем-то обвинить ее сейчас, когда она столько для меня сделала. Но потом вспомнила фотографию, выражение лица Лиса, эту странную подпись на обороте и решилась спросить:
– Тигра, скажи, ты когда в последний раз общалась с Лисом?
Подруга так и замерла от неожиданности. Запахло горелым, но я продолжала:
– Я помню, ты никогда не упоминала, что вы с ним друзья или что-то типа того, но мне кажется, ты что-то недоговариваешь.
Надеюсь, я выразилась максимально этично и аккуратно, и Тигра в одночасье не станет похожа на оборотня Лину из моих кошмаров.
– Ведь знала, что ты когда-нибудь да спросишь, – раздраженно произнесла Тигра, обращаясь скорее к самой себе, чем к кому-либо еще.
– Что ты имеешь в виду?
– Пойдем, кое-что покажу.
Я не сразу поняла, куда мы направляемся, но очень удивилась, оказавшись перед домом Тигры. Обиталище семейства оборотней выглядело очень добротно и надежно: не такое шикарное, конечно, как у городского главы, но не без изюминки. Фасад – сплошь из темного вишневого дерева, террасу подпирают массивные деревянные колонны. В общем, на любителя, но лично мне очень даже нравится. Я не так уж часто бываю у Тигры в гостях, особенно в последнее время: учитывая недавние события, это вовсе не удивительно.
Вскоре я уже сидела на кухне и пила обжигающе горячий чай, который хоть и был без перца, но от самой чашки все равно пахло чем-то пряным. Мне вдруг подумалось, что я не отказалась бы от печенья с маслом, а это значило, что моя депрессия по поводу разбитого сердца благополучно миновала.
Когда Тигра наконец открыла рот, я уже сидела как на иголках.
– Вы же в семье не любите упоминать тетю Дару? – вдруг спросила подруга, и я тупо кивнула. – Так вот и мы не очень-то любим вспоминать об этом. Когда она сбежала, мы с мамой думали, отец с ума сойдет. Сначала отказывался идти на работу: неделями лежал в гамаке во дворе, распушив хвост, и притворялся, будто у него мигрень. Я вообще с самого начала знала, что переезд в Ургу аукнется нам еще той головной болью. Но отцу предложили место помощника городского главы, и он не смог устоять против такого соблазна.
С каждым словом Тигры мое сердце стучало все медленнее и медленнее, слова уплывали куда-то в пропасть, а чашка переставала пахнуть не то что приправами – даже чаем. Я пила не чувствуя ни жара, ни вкуса. Механически, глоток за глотком.
Я никогда не спрашивала, кем работает отец Тигры, а та никогда не говорила. Вновь я почувствовала себя глупо – ведь какая из меня подруга, если я не знаю таких элементарных вещей. Бессмысленно теперь кого-то винить в этой мистической фотокарточке, потому что я сама все это время не видела дальше своего носа.
Я помнила только, что Тигра с семьей переехала в крепость примерно тогда же, когда наши отношения с Лисом начали расстраиваться. Мне и в голову не приходило попытаться соотнести эти два события.
– Выходит… – У меня во рту все пересохло, несмотря на целую выпитую чашку бодрящего чая. – То есть выходит, Василина – твоя сестра?
– Родители удочерили ее, когда ей было три. Мы всегда были вместе: росли, играли. Она решила стать лекарем, но не пошла в академию, а училась на дому с одной знахаркой. И все же она всегда немного завидовала тому, что я изучаю магию, а она нет, поэтому иногда брала мои учебники и для развлечения что-нибудь колдовала. А иногда я ее учила…
– Тигра…
Я не знала, что сказать такого, чтобы подбодрить или утешить ее. Я не знала, что люди вообще говорят в таких ситуациях, и нужно ли вообще что-то говорить.
Теперь события того дня пятилетней давности постепенно выстраивались для меня в более-менее последовательную цепь. Некоторых звеньев все еще не хватало, но тем не менее это было уже что-то.
– Тигра, в том, что случилось, ты не виновата, – попыталась успокоить девушку я, но предательские слезы уже катились по ее щекам. Я протянула ладонь, чтобы их вытереть, но Тигра резко и по-хищному мотнула головой. Легкий грудной рык вырвался из ее рта. Иногда я забываю, кто она на самом деле.
– Не говори о том, чего не знаешь, Тина, – бормотала подруга сквозь слезы. – Когда к нам домой пришли сторожевые во главе с инспектором, я сразу поняла, что она снова что-то натворила. Ее вообще часто ловили на чем-то мелком там, где мы жили раньше, но в тот раз она перешла все границы. А отец, по сути, только потому и согласился сюда переехать, что на старом месте на нас уже косо смотрели. Самое страшное, что Лису она действительно нравилась, и он ей тоже. Мои родители на коленях умоляли его семью простить Лину. Я понимаю, тебе в то время было тяжело, но это не сравнится с тем, что пережили мы. Когда твоя сестра на волоске от смерти, уже не до таких мелочей.
Я вовсе не считала свои чувства и эмоции, свою жизнь мелочами, но прекрасно понимала, о чем говорит Тигра. В конце концов, на ее месте я бы поступила точно так же. Василина могла бы стать изгнанницей, но почему тогда спустя два года она сама сбежала из крепости? Об этом я Тигру прямо и спросила.
Та шмыгнула носом.
– У меня есть только догадки – никаких фактов. Она нам даже записки не оставила, ничего. Какой-то из сторожевых видел похожую на нее девушку как раз у главных городских ворот. Отец использовал все свои связи, чтобы найти Лину, но она как будто испарилась.
– А что с помолвкой? Герольд рассказал мне, что они с Лисом расстались как раз незадолго до того, как она исчезла.
– Если честно, – ответила Тигра, – я сомневаюсь, что эти два события вообще связаны, но Лис, как обычно, винит во всем себя. Не знаю подробностей, но что-то между этими двумя пошло не так, Лина постоянно возвращалась домой заплаканная. Однажды мне удалось выбить из нее, что дело в какой-то другой девушке, но я не слышала, чтобы Лис тайно виделся с кем-то еще. Скорее всего, рискну предположить, причиной была ты.
– Я? – Удивлению моему не было предела. Я бы скорее поверила в то, что Лис подцепил еще трех девчонок, чем в то, что он постоянно упоминает мое имя, тем временем в академии делая вид, будто мы не знакомы.
– Думаю, когда он потерял тебя, то потерял и голову в придачу. Тренировался как сумасшедший, его Наставникам приходилось проводить с ним двадцать четыре часа в сутки. Они с Линой стали видеться все реже, а я боялась, что, если они разорвут помолвку, моей сестре снова будет грозить наказание… И верь мне, каким бы странным ни выглядел этот парень, у него сердце больше, чем может вместить его тело. Он хотел спасти мою сестру и одновременно сделать так, чтобы для тебя все это прошло как можно менее болезненно. Он верил, что ты вскоре забудешь его или вовсе возненавидишь, если он перестанет с тобой общаться. Его устраивал любой из этих вариантов до тех пор, пока ты в безопасности.
Я сидела словно в оцепенении и не могла поверить ни единому слову из только что услышанного. С одной стороны, я понимала, что это похоже на правду, но, с другой стороны, из этого следовало, что жизнь у Лиса была вовсе не такая сладкая, как я думала. А это, в свою очередь, делало меня просто ужасным другом.
Я думала об этом и когда шла домой, и когда запихивала в рот безвкусную тыквенную кашу, и когда читала перед сном учебник по нумерологии, а цифры просто не лезли в голову.
Выходит, Тигра всегда была на стороне Лиса. Она помогала ему, потому что он спас ее сестру, и это можно понять. Когда я спросила у Тигры про ту моментальную фотографию, подруга только покачала головой.
– Боюсь, об этом тебе придется спросить у самого Лиса, – сказала она, – потому что это совсем не мой секрет.
Если честно, обилие секретов вокруг меня уже начинало порядком раздражать. Даже родители – и те не обсуждали со мной моего будущего младшего брата или сестренку. Они вообще почти не появлялись дома. Собственно, как и всегда. И я чувствовала себя преданной всеми, брошенной, оставленной на обочине дороги, потому что больше никому не нужна. В мире больше не было ни одного человека, который знал бы меня и которому я могла бы полностью доверять.
За исключением одного.
Народу у крохотной учительской всегда было так много, что и не протолкнуться. На переменах это была священная обитель преподавателей, где они пытались пить чай, заполнять ведомости и делиться последними новостями.
Профессор Пака, встав на стул, крутился перед профессором Кругом, демонстрируя ему новый пестрый плащ ядовито-зеленого цвета, а профессор Круг, похоже, вообще не мог понять, кто этот человек и откуда он его знает. Бедняга, с годами память подводит его все сильнее и сильнее.
В противоположном углу профессор Веллинг и профессор Альтея спорили по какому-то важному вопросу, в котором ни один из них толком не разбирался. Тут же профессор Лейла подкрашивала губы оранжевой помадой.
И во всей этой суматохе профессор Лимея пыталась соорудить какую-то заковыристую электрическую схему.
Я громко кашлянула, но никто и не думал обращать на меня внимание. И тогда я несколько раз довольно сильно хлопнула по столу, за которым как раз сидела профессор Лимея. Та аж подскочила от неожиданности, и одна из маленьких лампочек взорвалась, заставив всю цепочку погаснуть. Профессор выглядела так, будто вот-вот готова была заплакать, но мне было не до извинений.