– Эвер! – Рикус собирает силы и хрипло кричит это, видя, что я спешу точно под место их неминуемого – неминуемого, я уже уверен – падения. – Эвер, нет, приятель, ты не мягкий, вообще не мягкий, не!..
Голос задушенный, на середине фразы он кашляет, давясь дрожащей натянутой улыбкой. Кажется… или и он, и Ардон даже не бледнеют – сереют? И все еще не шевелят ни ногами, ни руками. Куклы? Нет, не куклы. Наконец я понимаю, их тела просто сдавлены, сдавлены волшебством; я задыхался так же, когда Орфо пригвоздила меня к скале, я помню это ясно, чудовищно и теперь уверен: еще немного, и усилия будут бессмысленны. Еще рывок вниз, еще сопротивление волшебства. Крик, скрежет зубов, глухие сипы. Ребят что-то мотает, ударяет об стену, швыряет. Орфо ловит, снова, но Ардон уже слишком часто хватает воздух ртом. Из его носа идет кровь. Он пытается задрать голову, словно ему мешает дышать петля.
– Орфо, они задохнутся! – Оборачиваюсь. Она все в той же позе, закоченелая, сосредоточенная, напряженная… и кажется, лишь кажется чудовищем, но я должен ее предупредить: – Ты… ты…
Ты убиваешь их. Но нет, это застревает в горле, я просто не понимаю, как поступить правильно, и… делаю еще шаг. Пусть лучше правда падают на меня.
– А-А-А! – снова вырывается изо рта Орфо, и, оглянувшись, я уже вижу ее на коленях, но она упорно тянет вверх окровавленные руки. Лицо расколол страх, глаза заблестели.
Она сама все поняла. Она больше не знает, что делать. Пытается ослабить удушье – парни падают, усиливает хватку – хрипят. Точно смеясь, какая-то сила вдавливает ее в землю еще больше, я вижу это по примявшейся вокруг ее колен траве. Да что за… что…
– Орфо! – Кажется, она вот-вот лишится чувств. Ее метка ослепительно горит.
– Отпусти нас! – Не знаю, чего стоит Рикусу этот крик, он дергает в воздухе запястьем.
– Отпусти! – вторит Ардон, хриплее и глуше.
Но она ползет. Упрямо ползет на коленях ближе к башне, шатаясь, сгибаясь, не опуская рук и не отводя глаз. Ищет равновесие. Между смертоносностью и спасительностью своей силы.
– Да ни за что. Ни за… – сипит она, и на шее, висках, лбу расцветают темные ветки вен; теперь я кидаюсь к ней с безумной мыслью – как-нибудь отдать свою энергию, вдруг это возможно, не станет ли ей тогда… – Эвер! – Она отшатывается, едва не упав. Скованно, точно кто-то держит ее подбородок в одном положении, качает головой. – Нет, нет, ты меня погасишь!..
А ведь да. Скорее всего. От ее полного ужаса и мучения голоса я замираю в пяти шагах, и ненависть к себе резко переполняет меня, металлически лязгает в ушах. Снова отступаю. Ничтожество. Ничтожество, я ведь ничем не могу помочь ей или двоим на волоске от смерти. Даже если бы они правда упали на меня с той высоты, то только переломали бы кости. Я…
– Не могу, – шепчет Орфо, сипло ловит ртом воздух и вмиг падает на бок, уронив руки. Ее губы искусаны в кровь, волосы облепили лицо. Рассеявшееся волшебство, точно тугая пружина, жарко свистит в воздухе. Тая, оно оставляет огромную вмятину на стене.
Рикус и Ардон в облаке каменной крошки летят вниз, но, судя по сомкнутым векам и тишине, им уже почти все равно. Это бессмысленно, но я опять кидаюсь навстречу, тяжело ворочая в голове одну за другой глупые мысли. Попробую поймать, попробую хотя бы чуть-чуть задержать падение, попробую…
– Плюхайтесь на мягкое! – звенит вверху, и меня резко накрывает укрупняющаяся с каждой секундой тень. – На кота! Только…
Скорфус! Извернувшись в воздухе, он задействует свою магию и вырастает до размера большого быка – достаточно, чтобы Рикус с Ардоном ударились о его живот не слишком сильно. Увы, как и все фамильяры, в таком состоянии Скорфус может продержаться недолго. Едва смягчив ребятам падение, он скидывает их, уменьшается и шарахается вбок. Рикус с Ардоном, уже кувырком, все же рушатся на меня – зато совсем с небольшой высоты. Твердая земля неожиданно приветлива; запах травы никогда еще не казался таким острым и нужным. Даже боль первые несколько секунд растворена в облегчении: Ардон и Рикус дышат, шевелятся, кто-то успел заехать локтем мне в ухо. Хотя приятного все равно мало.
– Да-да, – под хруст наших суставов и мой стон довольно комментирует Скорфус, спикировав поближе. Глаз горит лукавством. – А потом сразу на доктора. Отличный выбор.
Приподнявшись на локтях, сплюнув каменную крошку, встряхиваюсь. Рот полон крови: я прикусил то ли щеку, то ли язык, то ли все сразу; странно, что целы зубы. К счастью, иллюзия, что меня переломали всего, проходит, стоит Рикусу и Ардону окончательно осознать происходящее и скатиться с моей спины. Оба падают в траву – и заходятся кашлем. Рикус при этом лихорадочно оттягивает кожу на шее, точно надеясь, что так в горло попадет больше воздуха, а Ардон растирает плечи, даже не пытаясь остановить кровь из носа. Я обессиленно лежу, наблюдая за ними. Кажется, приходят в норму, даже быстрее, чем можно было надеяться, вот только глаза…
– Пресвятая Гестет! – К моему облегчению, взгляд Рикуса проясняется, и он подает голос. А уже через секунду хватает Ардона за ворот и дергает к себе. – Так! А теперь быстро говори, сколько ты слопал…
Его прерывают испуганные возгласы, лязг и топот сразу с нескольких сторон: ну наконец-то целеры поняли, что в башне Волшебства случились какие-то неприятности. Солдаты Илфокиона не то чтобы лезут из всех кустов, но их действительно много, и вопросы они задают наперебой, обступая нас кольцом. При этом вплотную никто не подходит. Не знаю, что пугает их больше, – то, что мы в крови, или взгляд, которым смотрит на них Скорфус, немое «Вам головы нужны, чтобы носить шлемы?». Он уже носится вокруг неподвижной Орфо. С усилием сбросив оцепенение, совладав с нытьем в спине и коленях, я тоже кидаюсь к ней. Это словно сигнал: некоторые целеры все же подходят ближе. Одна группка спешит к Рикусу и Ардону, другая – к нам.
Скорфус делает самое бестолковое, что может, – обмахивает Орфо крыльями, одновременно гневно шипя на парочку самых быстрых часовых, протянувших руки и что-то забормотавших, кто про помощь, кто про смерть.
– Не смейте ее сейчас тормошить. Не трогайте, нет! Нет, жива! Двуногий, на спину ее!
На лицах вокруг нас ожидаемое сомнение. Еще три дня назад они, скорее всего, не послушались бы кота, даже фамильяра принцессы, но без короля многое изменилось. Кроме Илфокиона и некоторых, самых близких к Плиниусу патрициев, только он и понимает еще хоть что-то в перевернутом с ног на голову замке и городе. Личные советники Плиниуса, например, вообще отказались иметь к происходящему хоть какое-то отношение, еще когда физальскую принцессу посадили под замок. Сейчас я сомневаюсь, что Скорфус не делает хуже: на боку у Орфо меньше риск задохнуться. Но он требует слишком уверенно, и я подчиняюсь.
– Ее нужно доставить к медикам… – Окровавленная кожа Орфо, ее так и не расслабившиеся руки притягивают взгляд. Она лежит в странной позе, не человек, а скульптура – будто попалась на глаза той злобной отшельнице-нимфоманке с волосами-змеями. Трогаю запястье. Горячее. И правда, будто каменное. Тошнота подкатывает к горлу. – Скорфус, что с…
– ЧЕЛОВЕЧИЦА! – видимо, тоже сорвавшись, мявкает он, резко приземляется и… впивается мерцающими когтями ей куда-то в солнечное сплетение. – ДЫШИ!
Целеры, судя по перекосившимся лицам и паре воплей, готовы кинуться его оттаскивать, я тоже, но мы не успеваем даже шевельнуться.
– А-а-а-а! – Содрогнувшись, как от поцелуя с электрическим скатом, оживает Орфо, с усилием разлепляет веки и… обмякает, будто кровавые дыры на тунике действительно чем-то ей помогли. – Мальчики… вы все… – Взгляд едва переползает по нам; кажется, я наконец понимаю, что она все детство имела в виду под моими «медленными» глазами. – Почему вы все так орете? Тише…
Скорфус, облегченно урча, снова забирается ей на грудь. Тянется с высунутым языком к окровавленному лицу, а она не сопротивляется, наоборот, приобнимает его одной рукой. О боги… он правда собрался ее вылизывать. Уже начал. А она умиротворенно зажмурилась, дыша все ровнее.
– Принцесса, – робко зовет один из часовых, но Орфо вяло отмахивается другой рукой.
– Я в порядке. Правда. Лучше туда… – Снова открыв глаза, она указывает на Ардона и Рикуса, что-то объясняющих другим солдатам. Клио тоже прибежала, упала рядом со своими целерами на колени, всхлипывает и обнимает обоих за шеи, грозя придушить еще разок. – Нужно разобраться… я не понимаю… не…
У нее заплетается язык, она так и лежит навзничь, поглаживая гладкую шерсть Скорфуса окровавленными пальцами. Взгляд почти не движется, кажется расфокусированным, но, найдя меня, немного проясняется. Светлеет. Вдруг загорается чем-то, что я не могу описать.
– А ты почему такой помятый, Эвер? Рот в крови…
Она почти незаметно тянет ладонь навстречу. Я колеблюсь всего несколько секунд, прежде чем сжать ее сразу обеими руками. Может, это и что-то из наших детских привычек, может, нет. Так или иначе, после того что она сейчас сделала, я не смог бы притвориться, будто не заметил этого робкого движения, тем более демонстративно отвернуться и отвергнуть его.
– Это неважно. – А вот голос звучит так, будто душили и кидали с башни еще и меня. – Что с тобой? – Я склоняюсь ближе, и она наконец реагирует почти живо: морщится.
– Магический коллапс. – Рука у нее подостыла, но все еще очень твердая. Осторожно пробую помассировать ее. – Да, спасибо, так хорошо… – Она снова прикрывает глаза. Грудь вздымается слабо, не без усилий, и вряд ли оттого, что на ней сидит Скорфус. – Устала… Вот и все, не переживайте. Главное, ребята целы.
Оборачиваюсь. Физальцы продолжают что-то говорить столпившейся вокруг них мрачной страже; кто-то уже дал Ардону платок и гематитовый оберег с шеи – остановить кровь. Хорошо, что пока не явился Илфокион – он наверняка поволочет нас выяснять обстоятельства. Все равно узнает… но пусть хотя бы не сейчас: Клио от облегчения плачет в голос, Орфо так и лежит; парни потирают то ребра, то шеи. Да и в целом лучше сначала что-то от них услышать – самим. А уже потом решать, насколько широко услышанное можно распространять по замку, тем более за его пределы. Город и так в последние дни держится на честном слове, точнее, на нескольких честных словах патрициев. О том, что у короля лишь небольшая травма, о том, что принцесса просто столкнулась с Кошмарной неделей, о том, что ничего необычного вообще не происходит. Ни с кем. Судя по всему, скоро улицы и так залихорадит, ведь коронация вне срока – это…