– Эй!
Оружейная – сквозное помещение, двери здесь с двух сторон. На миг кажется, что я продолжаю сходить с ума, ведь на дальнем пороге – моя копия. Светловолосый физалец в белой одежде, бледный, с круглыми глазами. Но стоит ему снова открыть рот, как дикая мысль уходит. Это Рикус. Он пыхтит, держась одной рукой за проем, но в другой сжал меч и нацелил на нас. Точнее, на Илфокиона, ведь он навис надо мной, в то время как у меня подломились уже обе ноги, и, наверное, сиплым кашлем я выдаю мольбу о пощаде. Вовремя… я вот-вот рухну. Впрочем, и Илфокион выглядит так, будто готов рухнуть рядом. Его крупно трясет, глаза закрыты, на лице будто натянулась вся кожа – такое оно напряженное. Он застыл. Он, похоже, не замечает даже кровь из оставленной мной раны. Зато замечаю я: с опущенной руки она капает на пол неровнями пятнами. Не слишком ли обильно для удара, принятого на себя костяшками?
– Кир Эвер, кир Илфокион… – Рикус все больше теряется с каждой секундой. Не опуская меча, скользит взглядом по нашим лицам, моргает, но, похоже, не может подобрать правильный вопрос. Наконец находит хоть какой-то, встряхивает кудрями. – Вы что тут делаете ночью?!
Я все еще на коленях. И скорее шарахаюсь, когда вместо ответа навстречу вдруг тянется крепкая рука с меткой-мечом. Та, из которой я выбил оружие. Та, которая, как только что казалось, может и схватить меня за горло. Она тоже заметно дрожит и даже… вспотела?
– Эвер, вставай. Пожалуйста.
Он не спешит отвечать Рикусу, даже не поворачивается к нему – смотрит только на меня. Темные глаза полны того, что я могу объяснить лишь самыми скверными вещами. Боли. Стыда. И страха, если не такой же паники, как у меня. Я даже жду, что он шепнет: «Не говори об этом», имея в виду свое внезапное… немыслимое… жестокое желание меня…
– Мы тренировались. – Он все же кидает на Рикуса взгляд, почти холодный, но на следующих словах голос будто становится надтреснутым. – И, похоже, я немного увлекся.
Вы меня чуть не убили. Но пока я сжимаю губы: правильнее послушать, как повернется разговор. Возможно, найдется объяснение, после которого все встанет на места и мне полегчает. Пока я не решаюсь даже уцепиться за знакомую руку, хотя сам подняться не могу.
Рикус издает странный звук – наверное, цокает языком. Меч с лязгом возвращается в ножны, руки скрещиваются на груди в самом отталкивающем, надменном, совершенно не свойственном этому юноше жесте. Догадываюсь: Рикус, скорее всего, вспомнил, как их с Клио и Ардоном загоняли на верх башни. И сейчас он за это отплатит.
– Я будто забылся, потерял над собой контроль в ударах, впал в… не то состояние, – устало продолжает Илфокион, потирая веки. – Я почти не сплю. С той самой ночи. И мне везде уже мерещатся враги, хотя, разумеется, Эвера я за одного из них не…
– Вы начальник стражи, – обрывает Рикус довольно резко и чуть вздергивает подбородок. Понимаю, в нем играет обида за свою принцессу и, скорее всего, его вывело из себя то, в каком я состоянии. Все же он пусть частично, но обязан жизнью и мне. – Не мальчишка.
– Рик… – все же подаю голос.
– Хотя, конечно же, я понимаю, – как ни в чем не бывало продолжает он, уже с легкой, кажущейся мирной улыбкой. – Напряжение копится, это правда. И все-таки если вам нужно его сбросить, на досуге лучше займитесь любовью, а не войной.
Не представляю, как среагирует Илфокион – снова озвереет, кинется? – и предпочитаю сыграть на отвлечение. Пересилив себя, все-таки хватаюсь за широкое запястье, шатко поднимаюсь, и, спохватившись, Илфокион сам помогает мне скорее обрести крепкую опору под ногами. Хлопает второй рукой по плечу, бормочет: «Надеюсь, ты цел, прости, мне жаль…» и, опять посмотрев на Рикуса, неожиданно возвращает улыбку.
– Пожалуй. Хорошая мысль, мой юный друг, учту.
Рикус кривится от обращения. Он старше Клио лишь на год, но, скорее всего, тринадцать лет разницы с Илфокионом для него не слишком весомы, особенно учитывая оранжевую тунику, модную стрижку и стрелки. Мне и прежде казалось, что Рикус не слишком серьезно воспринимает нашего начальника стражи, ну а после своего заточения и вовсе ищет лишь повод для такой… перепалки? Но лучше так, чем настоящая ссора. Точно не то, что нам сейчас…
– Вот ты где, физалец, чтоб тебя!..
Мои мысли обрывает зычный топот где-то там, у Рикуса за спиной. Молодой рыжий целер вырастает у порога быстро, с шумом выдыхает, с таким же – втягивает немного воздуха широкими ноздрями. Открывает рот, поняв, что Рикус на него даже не среагировал, хмурится и передумывает продолжать, наткнувшись на тяжелый взгляд Илфокиона.
– Меррион, у всех наших гостей есть имена. И я, кажется, отдал общий приказ обращаться к ним только так и не забывать о слове «кир».
– Простите! – выпаливает юноша. Рикус невозмутимо косится на него, будто только что заметил.
– Не с такими экземплярами, конечно, но…
– Кир Илфокион, я вас поранил. – Снова отвлекаю внимание на себя, тронув закаменевшее от напряжения плечо. Пора пресечь все эти шутки. – Рука…
– Да, Эвер, да… – Впрочем, возможно, встревожился я зря. По глазам Илфокиона, по тому, как сонно он уставился на длинный красный след, рассекший костяшки пальцев, не похоже, что шутка вообще пробилась сквозь тяжелый водоворот его мыслей. – Всего-то. Ты проявил удивительное милосердие, учитывая, как я…
– Вы точно в порядке? – Украдкой посылаю Рикусу предостерегающий взгляд: лучше помолчи. – Раж берсерка… он ведь никогда… я…
Я путаюсь в словах и тщетно заглядываю Илфокиону в глаза. Сложно сказать почему, но сейчас мне, кажется, еще страшнее, чем было в конце поединка. Украдкой всматриваюсь в померкшее клеймо-меч, резко вспоминаю, как пылала метка Орфо там, под стенами башни. Это отличалось от мирного мерцания-приветствия. Того, которым мы обменялись много лет назад, при знакомстве. И того, которое коснулось наших стрел сегодня, когда мы… «…займитесь любовью, а не войной». Даже сейчас воспоминания обдают жаром и чуть оттеняют тревогу. И все же…
– Ты ведь помнишь, Эвер. – Илфокион облизывает губы. Проводит по лбу окровавленной рукой, пачкается, но будто не видит этого. – Мой меч не живой, но, как и та твоя перчатка, выкован из железа Святой Горы, так что частичка жизни в нем есть. Он коварен, и думаю…
– Да о чем вы таком шепчетесь? – Потеряв терпение, Рикус подходит к нам вплотную с самым решительным видом. Илфокион, наоборот, тут же отступает.
– Возможно, я перестал быть достоин этого меча, поддавшись отчаянию? – Он все еще обращается лишь ко мне, но не ждет ответа: резко отвернувшись, идет к застывшему рыжему целеру, наверняка чувствующему себя лишним. – А может, никогда и не был. Пошли.
Прежде чем я бы ответил, они обмениваются каким-то бормотанием и перешагивают порог.
– Доброй ночи, думаю, вдвоем вы благополучно доберетесь до спален, – бросает Илфокион, и от вялого взмаха его руки на пол снова капает кровь. – Впрочем, дозорные на местах.
– И вам доброй, – озадаченно отзывается за нас двоих Рикус, но, стоит двери затвориться, таращит на меня глаза. – Так! А теперь рассказывай правду. Что у вас случилось?! Он…
Вместо продолжения Рикус переступает с ноги на ногу, потом прыгает. Оборачивается на дверь раз, другой, точно подумывая все же ринуться в погоню и задать уже более грубые вопросы. Не стоит допускать этого; думаю, не стоит сейчас вообще приближаться к Илфокиону, снедаемому какими-то личными потрясениями. Он держался из последних сил, говоря со мной, и сейчас мне немного тревожно даже за того юношу, которому не повезло остаться рядом.
– Мы тренировались, – ровно повторяю я. – А потом он правда забылся. Ты, наверное, знаешь, мы всегда тренируемся на настоящем оружии, и некоторая его часть выкована из Святого железа, пусть даже и не Фестусом, и такое…
– А, это оно усиливает тебя, но здорово туманит мозги, когда ты устал, не собран или увлекаешься! – Рикус кивает, косясь на свой меч. – У меня не такой, если что, мы предпочитаем что-то попроще… – Было расслабившись, он снова хмурится. – И все же, Эвер. Это не шутки. Ты ведь помнишь, он уже нападал и на Клио, когда пытался выяснить ее боевые навыки…
– Без оружия и не желая навредить, – спешно напоминаю я, хотя и сам понимаю: не то чтобы иностранных послов убеждали такие аргументы. Не то чтобы они убеждали меня самого.
– У него дикие методы, – прохладно возражает Рикус, но, видимо заметив мой расстроенно-виноватый вид или просто сжалившись, жмет плечами. – Ладно. За Клио он хоть извинился. И если в ваших тренировках впадать в раж бер… бобр… – пощелкав пальцами, он быстро сдается, – нормально, то кто я такой, чтобы вмешиваться?
Киваю, хотя в голове бьется мысль: нет, не нормально. И да, возможно, теперь мы квиты, Илфокион мог случайно убить меня. Но, не говоря этого, я лишь с усилием расправляю плечи, собираюсь предложить Рикусу вернуться в комнаты и запоздало спохватываюсь:
– Слушай, а ты…
Вряд ли он разбужен шумом – от их с Клио и Ардоном покоев нас отделяет этаж и, скорее всего, пара изгибов коридора. Значит, он просто бродил где-то поблизости, под невидимым надзором рыжего целера, а уже потом ринулся к нам, на крики и лязг оружия. Так и есть: вопрос он угадывает уже по первым словам. Неожиданно потупляется и, сунув большие пальцы за кожаный пояс с ножнами, нехотя бросает:
– Не спалось. Решил прогуляться. Даже догадывался, что кто-то прилипнет, а то и прицепится с расспросами, но… – Словно сам на себя, он машет рукой. – Неважно, пошли.
Его говорливость будто выключили по щелчку, улыбку стерли влажной тряпкой. От неожиданности я ограничиваюсь кивком и даже отвожу взгляд, аккуратно начиная снимать перчатку, встряхивая горящей от перенапряжения рукой, изучая ногти, два из которых сломались. Затем мы молча пересекаем длинные темные залы, молча же выбираемся на главную лестницу. Кажется, будто сияние ламп стало тревожнее; оно режет глаза, и полминуты я иду, прикрывая веки ладонью. Рикус очень прямо держит спину. Кажется, он тоже прячет взгляд – боясь какого-нибудь вопроса? Не какого-нибудь, вполне конкретного. Он мгновенно вскидывается, услышав: