Рассмотрим для примера триангуляцию, которой пользуется 60-летняя Кэндис. Она очень разозлилась на свою 32-летнюю дочь Лану, но решила передать свой гнев косвенным путем. Вот что произошло: Кэндис приготовила большой званый ужин для родственников, а Лана в последнюю минуту позвонила и сказала, что не сможет приехать, поскольку у нее нет сил. Приглашения получили и трое детей Ланы — соответственно, и они никуда не поехали. Вместо того чтобы позвонить Лане и прямо сказать ей, как ее это задело и расстроило, Кэндис весь день пережевывала эту тему, рассказывая всем родственникам, какая Лана бестактная и грубая. Кэндис явно надеялась, что ее слова дойдут до Ланы и она почувствует себя виноватой. И в самом деле, на следующий день Лане позвонил брат и сказал, что мама целый день сплетничала о ней на вечеринке. Женщину очень задело то, что мама о ней так говорила в присутствии всей семьи. Она после этого не один день чувствовала себя виноватой, но напрямую с мамой так об этом и не поговорила. Встретившись в следующий раз, они вели себя так, словно ничего не произошло. Лана и ее брат отлично знали, что, если попытаться об этом поговорить, это лишь приведет к новым проблемам, потому что мама начнет все отрицать.
44-летняя Оливия, мать-нарцисс, была очень расстроена из-за того, что ее 20-летний сын стал алкоголиком и у него из-за этого возникли проблемы в жизни. Особенно ее беспокоило то, что его поведение выставит ее как мать в негативном свете, да и вообще плохо скажется на репутации семьи. Вместо того чтобы напрямую поговорить с сыном и посоветовать ему обратиться за помощью, она предпочла излить свое недовольство в разговоре с другим сыном, 22-летним Гриффином. Вот что Гриффин сказал мне о косвенных посланиях своей матери:
Маму, похоже, больше волнует то, что о проблемах брата подумают другие. Мне очень не нравилось слушать, как она ругает брата, хотя я и знал, что у него проблемы. Но это меня не удивляло. Она всегда пряталась за чужими спинами. Знаете, это как-то печально: она пришла ко мне, чтобы пожаловаться и рассказать, насколько расстроена, а вот поговорить с братом и узнать, что с ним происходит? Ни за что.
Триангуляция явно не решает никаких проблем, зато помогает сохранить атмосферу постоянной драмы. Она приводит к недоверию и чувству незащищенности, потому что члены семьи шепчутся друг у друга за спиной, вместо того чтобы попытаться решить назревший вопрос.
Проекция — процесс, при котором человек переносит свои эмоции на другого. Нарциссы не принимают и не разбираются со своими чувствами, а проецируют их на других. Так что, если, скажем, мать-нарцисс злится, она может спросить у дочери: «София, почему ты сегодня ведешь себя так агрессивно?» Софии, естественно, покажется, что это замечание ничем не спровоцировано, поскольку не имеет к ней никакого отношения. Представляете, в каком смятении будет ребенок? Конечно, она усвоит эту ситуацию и решит, что с ней что-то не так, даже если не понимает, что произошло. Именно так дети нарциссов часто становятся козлами отпущения для несчастливых, не любящих себя родителей.
Еще проекция хорошо заметна, когда родители обвиняют ребенка в поведении, связанном с их собственными недостатками. Например, если отец чувствует себя неполноценным, то может постоянно обзывать сына невежей или глупым. Или мать, которая не смогла приложить достаточных усилий, чтобы добиться успеха в карьере, назовет дочь-подростка ленивой.
50-летний Келвин рассказал мне о поведении матери, которое она так и не признала, и в этой истории проекция была хорошо заметна:
Хотите верьте, хотите нет, но моя мама была воровкой. Я уверен, что она была клептоманкой, но никакого лечения не получила. Мы ничего никогда ей не говорили, но, когда мы были маленькими, она постоянно воровала по мелочи в Walmart и продуктовых магазинах. Это само по себе плохо, но она обвиняла во всем нас, говорила, что мы воры и у нас будут проблемы — из-за того, чего мы вообще не делали. Я настолько не понимал, что происходит, что даже объяснить этого не могу. Мы все видели, что происходило, но у нас не было ни сил, ни смелости перечить ей.
Интересно, как вообще маленькие дети выдерживают такое подлое насилие.
Вот еще один пример проекции: 50-летняя женщина искренне считает, что знает все о чувствах 25-летней дочери Кайлы, и постоянно говорит и ей самой, и другим людям откровенную неправду, начинающуюся со слов вроде: «Кайла это ненавидит…» или «Кайла бы ни за что этого не сделала…» По большей части эти утверждения — проекция чувств матери, которые не имеют ничего общего с девушкой. Например, когда та стала социальным работником, первым, что сказала ей мать, было: «Ты ведь даже людей не любишь!» На самом деле Кайла очень общительная и компанейская женщина, так что замечание матери крайне далеко от истины. Когда Кайла поняла, что неверные утверждения о ней по большей части проекции собственных установок и чувств матери, в голове довольно быстро сложилась настоящая картина структуры ее семьи. Поняв это, Кайла почувствовала облегчение и уверенность в себе.
Есть ли лучший способ для родителей-нарциссов отбить у ребенка всякое желание чем-нибудь интересоваться, чем пристыживание и унижение? Эта распространенная тактика заставляет всех членов семьи ходить на цыпочках, помогая родителю сохранить контроль. Хрупкое самолюбие и ненависть к себе заставляют нарцисса проецировать эти унизительные чувства на других. Пристыживание и унижение — формы эмоционального насилия. Их можно выражать разными способами: словесно принизить, злобно посмотреть, сделать резкий жест или просто отвернуться и уйти.
Не менее болезненный удар родители-нарциссы могут нанести, публично пристыдив ребенка в социальных сетях. Я в 2018 г. давала на эту тему интервью британской газете The Sun. Редакторы нашли в сети несколько видео, в которых родители наказывали своих детей, публично унижая их в интернете. На различных видео родители переезжали на машине Xbox, поджигали рождественские подарки, брили ребенка налысо или делали ему странную прическу, а потом говорили что-то вроде: «Будешь так ходить, пока не начнешь себя вести лучше в школе». Я изумилась, увидев, сколько просмотров набирают эти видео. Я поделилась с репортером The Sun своим мнением:
Это не просто эмоциональное насилие — оно заставляет во взрослом возрасте страдать от сильнейших сомнений в себе, страха и тревоги, которые не пройдут никогда. Дети уважают тех, кто уважает их и их нежные чувства. Если вы хотите, чтобы ребенок стал добрым и любящим и умел проявлять эмпатию в отношениях, в том числе с собственными детьми, вы должны сами дарить ему такие чувства[3].
В это трудно поверить, но иногда нарциссы стыдят и унижают своих детей за хорошие поступки. Так, 52-летняя Дженнифер рассказала мне, что ей очень трудно гордиться своими достижениями, потому что ее мать-нарцисс постоянно заставляла ее стыдиться:
Я нередко получала призы за успехи в научных дисциплинах, когда училась в средней и старшей школе, но, когда я говорила об этом маме, она всегда отвечала что-то вроде: «Не воображай о себе слишком много и не рассказывай об этом другим, а то они подумают, что ты хвастунья». Вместо того чтобы гордиться мной, мама злилась при упоминании призов. И я постепенно научилась держать свои успехи при себе.
Зачем мать Дженнифер стыдила дочь за то, что та выиграла школьный приз? Потому что нарцисс не может стерпеть того, что дочь добилась успеха в том, чего она сама никогда не умела.
40-летний Джек рассказал, что отец в детстве очень любил говорить ему: «Ты кем вообще себя возомнил?» Обычно такое случалось, когда Джек просто был собой и веселился. Если отец по каким-то причинам не одобрял поведения сына, то тут же портил ему настроение этим грубым вопросом. Джек сказал мне, что в детстве на самом деле даже не понимал, что имел в виду отец, но сейчас осознает, что этот вопрос до сих пор на него давит.
Я когда-то любил рассказывать анекдоты и просто дурачиться с друзьями. Иногда приятно посмеяться и сделать какую-нибудь глупость. Но мой отец был ворчливым стариком без чувства юмора и не терпел, когда я выглядел счастливым или просто веселился. Мне всегда было больно, когда он спрашивал: «Ты кем вообще себя возомнил?» — потому что я не считал себя особенным, а просто веселился, ну по крайней мере пробовал. Но он заставлял меня стыдиться того, что я счастлив. И я до сих пор ловлю себя на том, что сдерживаюсь в общении с другими, пытаюсь не быть собой.
40-летняя Сара постоянно слышала от матери-нарцисса распространенную, но совершенно неуместную фразу: «Что с тобой?» Если родитель задает такой вопрос сочувствующим тоном, беспокоясь, что у ребенка какие-то проблемы или ему плохо, и давая ему возможность поделиться чувствами, — это хорошо. Но у нарцисса этот вопрос обычно звучит раздраженно, примерно как «Да что с тобой?!», словно чтобы пристыдить ребенка за какой-то изъян. Когда родитель — человек, от которого ребенок зависит во всем, — показывает, что с ребенком что-то не так, юный человек усвоит замечание и поверит ему. Он спросит себя: «А что со мной?» — а потом попытается ответить на этот вопрос. Возможно, основываясь на своих ограниченных знаниях и опыте, он даже найдет что-нибудь «такое». Именно так дети нарциссов усваивают негативные установки вроде «я недостаточно хорош» или «я плохой человек». После этого стыд становится хроническим, и от него трудно избавиться.
Сара рассказала мне свою историю:
Мама давала мне понять, что я делаю все неправильно или ненормально. Она никогда меня ни за что не хвалила, даже если у меня хорошо получалось что-то важное для меня. Я всегда должна была сделать что-то лучше, намного лучше. И я никогда не могла расслабиться. Я всегда пребывала в состоянии сверхбдительности, ожидая, что она теперь скажет, чтобы в очередной раз заставить меня почувствовать себя неумехой. Я всегда боялась сделать ошибку.