аете, какой вред наносите моим детям?» Я была поражена, но сумела сохранить спокойствие, попросила его убрать руки и покинуть мой кабинет, иначе я вызову полицию. Не стоит и говорить, что я больше никогда не увидела эту семью, и мне до сих пор интересно, как дела у этих замечательных детишек. Скорее всего, они хорошо воспитаны, но эмоции у них отключены — примерно так же, как на том сеансе. В семьях, где родитель-нарцисс подавляет детей своей яростью, те вырастают, не имея собственного голоса. Они учатся просто молчать. Родитель не слышит и не видит их, и они часто рассказывают во время терапии, что чувствовали себя невидимками, когда росли.
В своей практике я часто слышу о вспышках ярости родителя-нарцисса, которые часто имеют травматические последствия для детей — даже выросших. Вспоминая о вспышках неконтролируемого гнева своего отца-нарцисса, 26-летняя Киша рассказала об одном из многих случаев, произошедших, когда она была маленькой. Они с отцом покупали что-то в продуктовом магазине, и вдруг, по словам Киши, он «вообще с катушек слетел».
Мы стояли в длинной очереди в кассу. Папа ненавидел очереди. Я очень сильно нервничала, зная, что сейчас он взорвется. Я уже привыкла к его выходкам, но все равно не могла не бояться. И тут он внезапно выпихнул меня из очереди и потащил за руку к менеджерской стойке, а там гневно и громко потребовал от менеджера немедленно пробить его товары. Когда менеджер сказал ему вернуться в общую очередь, папа швырнул упаковку яиц на пол и заорал во все горло. Он снова пихнул меня и выбежал из магазина, осыпая ругательствами других покупателей. Мне было так неловко! А еще я боялась, что потом и мне достанется. И все из-за дурацкой упаковки яиц.
32-летний Тайрон вырос с отцом-нарциссом, который казался более приятным в общении, — по крайней мере, для сторонних наблюдателей, — чем отец Киши. Но дома он был настоящим тираном, требуя, чтобы все в семье почитали его и подчинялись ему — всегда. Тайрон рассказал, что даже малейшие отступления от отцовских требований приводили к вспышкам гнева и ярости:
Дома он был диктатором. Он требовал, чтобы все было так, как он скажет, и не терпел возражений. Если я хоть чуть-чуть начинал с ним спорить, он повышал голос, поднимал руку и заставлял меня замолчать. Когда он не мог контролировать свой гнев, он обзывал меня, сестру или маму ужасными, неуважительными словами. Достаточно было заступиться за себя, чтобы разозлить его. У мамы в конце концов началась такая депрессия, что пришлось принимать лекарства. А папа обратил ее болезнь против нее, накидывался на нее: «Почему ты такая слабая? Почему не можешь справиться с эмоциями?» И это говорил человек, который сам не может справиться со своими эмоциями!
Иногда нарциссический гнев принимает более мягкие формы, но дети все равно страдают из-за того, что их потребности и желания не удовлетворяются. Так, 43-летняя Шерил рассказала, как разозлилась ее мать-нарцисс, когда с ней на День матери обошлись не как со звездой:
В прошлом году на День матери я и мои братья решили отказаться от большого семейного праздника и вместо этого просто провести день с нашими семьями. Мама привыкла к большому спектаклю, в котором софиты ярко освещали ее: воскресный обед в ее честь, торт с ее именем, подарки от всех детей и внуков. В этот раз мы сообщили ей, что планы меняются, и прислали ей красивый букет цветов с открыткой и коробку шоколадных конфет. Она позвонила каждому из нас, чтобы сообщить, насколько расстроена; мне она сказала: «Поверить не могу, что ты так со мной обошлась, Шерил!» Она разобиделась на меня и братьев и не звонила нам три месяца — пока ей не понадобилось сделать что-то во дворе.
Мать Шерил привыкла быть королевой семьи. Дети с годами приучились вращаться вокруг нее и постоянно одаривать восхищением. Но когда они повзрослели и обзавелись своими семьями, то решили это прекратить, поняв, насколько это нездоровая практика. Не стоит и говорить, что их мама-нарцисс не одобрила подобных перемен, потому что перестала быть в фокусе внимания. Вместо того чтобы понять и принять мнение своих взрослых детей, она решила высказать свое недовольство, чтобы попытаться манипулировать ими.
В этой главе мы рассмотрели различные формы искаженного общения в нарциссических семьях. Общая тема всех этих дисфункциональных форм общения — непорядочность. Если вы росли в непорядочной семье, стоит ли удивляться, что вы научились не доверять людям? Или тому, что вы научились не доверять и себе? Честность должна лежать в основе любой здоровой семьи. Ребенку нужно знать и понимать, что он может опираться на опыт, знания и последовательное поведение родителей и доверять им, чтобы успокоиться и развиться в полноценную личность.
Сейчас вы, возможно, почувствовали облегчение, узнав и поняв нездоровую динамику искаженного общения. А возможно, вас посетили и болезненные чувства: гнев, грусть, ощущение, что вас предали.
В главе 3 мы рассмотрим писаные и неписаные правила, которые создают смятение, травмы и нестабильность в семье, контролируемой родителем-нарциссом. Распознав и поняв их, мы сможем решить, как именно изменить нашу жизнь и как воспитывать детей в здоровой среде.
Глава 3. Писаные и неписаные правила
В детстве мы с братьями принимали как должное то, что нам нельзя показывать или выражать свои чувства. Когда нам было грустно, нам приказывали «стереть с лиц гримасы». Что бы мы ни чувствовали, мы должны были притворяться, будто все нормально. У нас столько семейных фотографий, на которых мы, дети, фальшиво улыбаемся, но наши глаза грустные и пустые. На эти снимки так больно смотреть.
Нарциссическая семья живет по писаным и неписаным правилам. Каждый ее член знает эти правила, даже если их никогда не высказывают открыто. Подчиняясь этим требованиям, члены семьи, не являющиеся нарциссами, часто отказываются от своих суждений или потребностей. Общий результат таков: нарциссический «семейный кодекс» подавляет индивидуальное психологическое и эмоциональное развитие.
В семье Энджи одним из таких правил было притворяться, что все нормально. Распознав нездоровые правила вашей нарциссической семьи, вы сможете лучше понять поведение родителей и продвинуться к более эмоционально здоровой жизни. У каждой нарциссической семьи, скорее всего, есть свои уникальные правила, но в этой главе мы рассмотрим четыре основные темы.
Если вы росли в нарциссической семье, то, скорее всего, усвоили, что ваши чувства — добрые или дурные — не важны. Если вы грустите или злитесь, это слишком хлопотно для вашего родителя-нарцисса, а если радуетесь или взволнованы — это для него слишком большая угроза. Помните: нарцисс не может нормально разобраться с собственными чувствами и поэтому — как мы уже обсуждали в предыдущей главе — часто проецирует их на остальных членов семьи. Но, подчиняясь этому правилу и выражая только чувства родителя-нарцисса, вы не можете прочувствовать собственного диапазона эмоций и, соответственно, жить как цельная личность.
45-летняя Эми рассказала историю о неписаном правиле своей матери. Та взяла на себя прерогативу определять и формулировать то, как тот или иной член семьи чувствует себя прямо сейчас.
В семье заправляла мама. Папе, моему брату и мне нельзя было ей ни в чем возражать, даже если мы были не согласны. Нам было очень трудно сдерживать свои чувства. Мне всегда было интересно, как папа это терпел. И это продолжалось до самого конца. В старости ему сделали серьезную операцию на спине, он умирал. Мы были с ним в больничной палате. Пришли врачи и спросили, как он себя чувствует. Конечно, он чувствовал себя ужасно. Но как только он открыл рот, чтобы ответить, мама начала отвечать за него. Папа повернулся к ней и сказал: «Заткнись!» Мы все были в шоке. Он наконец-то решился постоять за себя — пусть и на смертном одре!
68-летняя Джилл рассказала, что боялась в детстве ходить с грустным лицом. У нее был отец-нарцисс, который иногда заставлял соблюдать правило «не демонстрируй истинных чувств» с помощью насилия.
Если папа заходил в комнату, а у меня было хмурое лицо, он подходил ко мне, давал пощечину и говорил: «На таком милом личике должна быть только улыбка». А потом начинал длинную тираду о том, за что я должна быть благодарна, и рассказывал, какая я эгоистка.
Такая насильственная реакция отца Джилл говорит нам, что он чувствует угрозу. Он принимает хмурое лицо Джилл на свой счет — оно якобы означает, что он недостаточно хорошо ее воспитывал, — вместо того чтобы понять, что по-разному относиться к тому, что происходит в нашей жизни, вполне нормально. Говоря дочери, что грусть — проявление эгоизма, он проецировал на нее свою эгоистичность, а такое часто бывает у родителей-нарциссов. Такая искаженная критика вызывает у ребенка невероятное смятение и просто не может не привести к долгосрочным последствиям, проявляющимся даже во взрослой жизни.
44-летний Крейг впервые обратился к психотерапевту, чтобы вылечиться от последствий воспитания в нарциссической семье. Он рассказал, что его мать была нарциссом и только ей в семье разрешалось выражать чувства. Крейг так долго подавлял свои эмоции, что во взрослом возрасте вообще не понимал, что на самом деле чувствует. Он мог сказать, что ему плохо или некомфортно, но не мог назвать никаких конкретных чувств. Нам понадобилось несколько недель терапии, чтобы он смог наконец идентифицировать свои чувства. Когда я подтверждала их, Крейг радовался. Он повторял: «Я наконец-то чувствую, что меня видят и слышат, и теперь я сам вижу и слышу себя». Когда мы только начали этот процесс, первой реакцией Крейга было извиняться за то, что он грустит, или злится, или боится. Для него стало настоящим облегчением узнать, что иметь и выражать чувства — это нормально.