– Виноват, – сказал я. – Теперь я вижу, что для этого вы слишком хорошо одеты.
Он захихикал.
– А, это старая накидка… Я просто набросил ее на плечи… Нет, я с Тайлера. Я читал потрясающую литературу на тему Возвращенства, она меня перевернула – я решил вернуться и помочь возродить Землю.
– Неужто? Что же потом произошло?
– В то время Контора не брала на работу, и мне пришлось испытать кое-какие трудности, подыскивая подходящее дельце. В конце концов я решил заняться исследовательской работой. В этих местах для нее предостаточно возможностей.
– Что именно вы исследуете?
– У меня две ученых степени из Нового Гарварда по антропологии культуры. Я решил досконально изучить какое-нибудь Горючее племя, и вот, после некоторых уговоров, это самое племя меня и приняло. Я взялся также и за их образование. Однако вскоре они мне подчинились – во всем регионе. Потрясающе с точки зрения «эго». Со временем моя научная деятельность, мои социальные мероприятия стали значить все меньше и меньше. М-да, надеюсь, вы читали «Сердце Тьмы», так что понимаете, что я имею в виду. Практика, практика на месте – вот основа всего. Я обнаружил, что непосредственное участие стимулирует гораздо больше, чем наблюдение. Я взял на себя задачу придать некоторым основополагающим обычаям несчастных дикарей более эстетическую направленность. В конце концов, именно таким образом я и обучал их. С тех пор как я здесь появился, в их акциях стало гораздо больше стиля.
– Акциях? Каких, для примера?
– Ну, скажем, первая акция – это что раньше они были просто-напросто каннибалами. Второе – что они плохо себе представляли, как можно использовать пленников перед умерщвлением. А все это очень важно. Если все делать как подобает, это признак высокого класса; надеюсь, вам понятно, что я имею в виду. И вот явился я с целым кладезем обычаев, поверий, табу, взятых из разных эпох, разных культур, а также и здесь, у нас перед носом. – Он снова взмахнул руками. – Человек, пусть даже получеловек, Горючий человек – это существо, которое любит ритуалы, а я знал столько разных ритуалов!.. Так что я все это пустил на пользу и вот занимаю теперь высокое положение, и мне оказываются великие почести.
– Все-таки каким образом ваши слова применимы к нам? – спросил я.
– Тут все делалось довольно неинтересно, – сказал Морби, – и местные жители пребывали в тоске и беспокойстве. Потому я решил, что пришло время новых церемоний. Я поговорил с Прокрустом, нашим Главным Воителем, и предложил ему взять кого-нибудь для нас в плен. Насколько я помню, на странице 466 сокращенного издания «Золотой ветви»[68] утверждается: «Толалаки, пресловутые охотники за головами Центрального Целебеса, пьют кровь и едят мозг своих жертв, дабы стать мужественными. Италоны Филиппинских островов пьют кровь умерщвленных врагов, а также съедают в сыром виде их внутренности и затылочную часть голов, чтобы обрести их смелость». Так что у нас есть язык поэта, кровь двух грозных воинов, мозги выдающегося ученого, желчная печень пламенного политика и любопытного цвета плоть веганца – и все это здесь, в одном месте. Я бы сказал, неплохая добыча.
– Ваши намерения более чем понятны, – признал я. – А что насчет наших женщин?
– О, для них мы устроим довольно продолжительный ритуал воспроизведения потомства, с довольно продолжительным жертвоприношением в конце.
– Все ясно.
– …Но все это, так сказать, в случае если мы не предоставим вам возможности целыми и невредимыми продолжать свой путь.
– О?
– Да. Прокрусту нравится давать людям шанс[69] – пусть проверят, измерят себя в соответствии со стандартом, вдруг да и спасутся. В этом отношении он поступает исключительно по-христиански.
– И, полагаю, в соответствии со своим именем?
Подошел Хасан и встал возле меня, уставясь на Морби сквозь железо решетки.
– Отлично, просто отлично, – сказал Морби. – Знаете, мне и вправду хотелось бы немножко подержать вас здесь, не отдавать. У вас есть чувство юмора. Большинству куретов явно не хватает этой детали в сравнении с остальными личностными признаками. Мне бы у вас поучиться.
– Не утруждайте себя. Лучше расскажите про возможность спастись.
– Ах да. Все мы – хранители Мертвеца. Это мое самое интересное детище. Уверен, что один из вас оценит это во время своего короткого знакомства с ним. – И он смерил взглядом меня, потом Хасана, потом меня, потом Хасана.
– Я знаю о нем, – сказал я. – Скажите мне, что надлежит делать.
– Ночью, когда он снова восстанет из мертвых, вас призовут помериться с ним силами на звание победителя.
– Кто он такой?
– Вампир.
– Да плевать на это. Кто он на самом деле?
– Он самый настоящий вампир. Сами увидите.
– О’кей, будь по-вашему. Вампир так вампир, и один из нас будет с ним драться. Как?
– Кетч безо всяких ограничений, с голыми руками, с полным контактом, а с Мертвецом нетрудно войти в контакт – он просто стоит и ждет вас. Ему будет хотеться пить, и он будет очень голоден, бедный мальчик.
– И если он потерпит поражение, вы освободите пленников?
– Таково правило, установленное мною лет шестнадцать или семнадцать назад. Естественно, что такой возможности еще никому не представилось…
– Понятно. Вы хотите сказать, что он твердый орешек.
– О, непобедимый. Вот что самое занятное. Если бы конец был другой, не было бы смысла устраивать такую красивую церемонию. Я описываю им всю картину схватки еще до того, как она начнется, а затем мои люди видят все воочию. Это поддерживает их веру в силы судьбы, равно как и в то, что все происходит при моем тесном сотрудничестве с последней.
Хасан глянул на меня.
– Что он хочет сказать, Караги?
– Это схватка, в которой победитель уже известен, – объяснил я ему.
– Наоборот, – возразил Морби, – неизвестен и не должен быть известен. На этой планете в связи с одной старинной игрой была когда-то пословица, гласящая: «Никогда не бейся об заклад с чертовым янки, или останешься без кошелька». Мой Мертвец непобедимый потому, что у него были врожденные способности, однако мне пришлось немало над ними потрудиться. Он слопал столько чемпионов, что его сила, естественно, сравнялась с их суммарной силой. Каждый, кто читал Фрэзера, знает это.
Он зевнул, прикрыв рот скипетром с перьями на конце.
– Пойду, проверю, как оборудуют место для жаровни – его надо сплошь декорировать веточками. Решите, кто из вас будет драться, а вечером увидимся. Пока.
– Чтоб ты шею себе сломал.
Морби улыбнулся и вышел из лачуги.
Я собрал всех.
– Итак, у них тут есть какой-то урод, из горючих, по имени Мертвец. Говорят, что он очень крепкий орешек. Я собираюсь сразиться с ним вечером. Если я одолею его, предполагается, что нас освободят, но я не очень-то верю Морби на слово. Следовательно, мы должны придумать, как бежать отсюда, иначе из нас приготовят жаркое. Фил, ты помнишь дорогу на Волос?
– Думаю, что да. Правда, это было давно… А где именно мы находимся сейчас?
– Если от этого может быть какая-то польза, – отозвался Миштиго, сидевший у окна, – то я вижу некое сияние. Для данного цвета в вашем языке нет слова, но сияние вон в том направлении. Такой цвет я обычно вижу в районе радиоактивного заражения, если только уровень достаточно высокий. Сияние над довольно большим участком местности.
Я подошел к окну и посмотрел в указанном направлении.
– Тогда это должно быть Горючее Место, – сказал я. – Значит, нас переместили еще дальше в направлении берега, что хорошо. Кто-нибудь был в сознании, когда нас сюда доставили?
Молчание.
– Ладно. Будем исходить из того, что это и есть Горючее Место и что мы к нему очень близко. Стало быть, путь на Волос – в обратную сторону. Поскольку солнце на этой стороне хибарки и сейчас день, то, выйдя на дорогу, надо идти спиной к закату. Примерно километров двадцать пять.
– Они нас догонят, – покачал головой Дос Сантос.
– Есть лошади, – сказал Хасан.
– Что?
– В загоне вверх по улице. Я видел трех возле ограды, чуть раньше. Сейчас они за краем вон того строения. Возможно, их больше. Хотя на вид они не очень-то сильные.
– Вы умеете ездить верхом? – спросил я.
– Я никогда не ездил верхом на лошади, – ответил Миштиго, – но шрид чем-то похож на нее. Я ездил на шриде.
Все остальные на лошадях ездили.
– Стало быть, вечером, – решил я. – Если придется, садитесь по двое на каждую. Если лошадей будет больше, чем нужно, отвяжите и остальных, угоните их. Когда все будут смотреть на мою схватку с Мертвецом, вы должны снять охрану. Вооружайтесь чем попадя и прорывайтесь к лошадям… Фил, отправишься вместе со всеми в Макриницу и везде будешь называть имя Коронес. Вас пустят к себе и защитят.
– Извиняюсь, – произнес Дос Сантос, – но ваш план плох.
– Если у вас есть лучше, давайте послушаем, – сказал я ему.
– Перво-наперво, – сказал он, – мы не очень-то можем положиться на мистера Грейба. Пока вы были без сознания, он себя очень плохо чувствовал, буквально изнемогал. Джордж считает, что во время нашей схватки с куретами, или сразу же после нее, у него начался сердечный приступ. Если с ним что-нибудь случится, мы пропали. Если нам удастся освободиться от стражи, только вы сумеете вывести нас отсюда. Мы не можем рассчитывать на мистера Грейба. Далее. Вы не единственный, кто может сразиться с этим экзотическим страшилой. Хасан одержит победу над Мертвецом.
– Я не могу просить его об этом, – ответил я. – Если он даже победит, мы уже, всего вероятней, будем в этот момент далеко, и его, без сомнения, довольно быстро схватят – и убьют. Вы наняли его, чтобы он убивал для вас, а не умирал.
– Я выйду против него, Караги, – сказал Хасан.
– Ты вовсе не обязан.
– Но я хочу.
– Как ты себя сейчас чувствуешь, Фил? – спросил я.
– Лучше, гораздо лучше. Думаю, это было просто расстройство желудка. Не беспокойся.