– А следующий танцевальный конку-урс… – часа через три после начала корпоратива протянула ведущая. – Для него мне нужны четыре девушки. Та-ак, давайте вы, и вы тоже. – Она носилась между столами, вытаскивая будущих участниц. – И… вы? – взгляд вопросительно остановился на мне.
Я решительно сказала «нет» и для пущего эффекта замахала руками, стремясь отвязаться от сомнительного счастья в виде танцевального конкурса в таком платье. Но тамада не отставала:
– Дорогие друзья, поддержите меня, эта милая дама отказывается участвовать. Так весь вечер затворницей и сидит!
Отовсюду послышались голоса подвыпившей публики. Дед аплодировал, Ромка кричал, сложив руки рупором, что энтузиазма особо не прибавило. Зато Стас на удивление молчал. И в мою сторону даже не смотрел.
– Ну давайте, как вас зовут? – Ведущая подскочила ближе и вцепилась в спинку стула, готовая, видимо, выдвинуть его вместе со мной и объявить участником.
– Энжи, – машинально отозвалась я, но мгновенно опомнилась: – Стоп, я…
А потом я посмотрела в сторону главного стола и поймала жалобный, почти щенячий взгляд деда. Да, для него это мероприятие важно… Эх, была не была?
– Хорошо, я участвую, – с видом великомученицы сообщила я в микрофон и вышла на середину сцены к другим девушкам.
Без заинтересованных взглядов мужчин на достаточно глубокое декольте и прекрасно обтянутую пятую точку не обошлось; даже Ромка смотрел куда-то ниже моей спины. Похабник! Зато Соломинцев барабанил пальцами по столу и любовался видами из окошка. Ворон считал? Или чаек? Ворон вроде бы здесь не водится.
Конечно же, зачем Стасу какая-то Энжи, которая всю чертову неделю выбирала все и вся, чтобы утереть ему нос? Монстр.
– Первый тур специально для вас, дамы и господа. Будет играть различная музыка, а наши красавицы должны будут исполнить наиболее подходящий под нее танец, – с улыбкой на пол-лица возвестила тамада.
Я старалась улыбаться в ответ, хотя на самом деле мне было по-прежнему не весело. Выбрать одно дело, использовать – другое. Как я буду танцевать в этом платье – раз, на таких каблуках – два? Какой черт дернул выбрать такое? Я кинула взгляд на Стаса, но он продолжал игнорировать сцену. Вот он, тот самый «черт».
Однако двигаться я как-то смогла и, судя по аплодисментам, даже выиграла первый тур. Вроде бы старалась, но не выкладывалась на полную. Чтобы это кому-то понравилось… полагаю, стоило сказать спасибо платью.
– И, раз в первом туре одна из наших участниц подвернула ногу, игру придется закончить вторым, финальным. В нем мы из двух финалисток выберем лучшую! – затараторила ведущая, хватая меня за руку, вероятно, чтоб не сбежала. – Итак, что исполнят наши участницы?
Крики заглушили даже усиленный колонками голос тамады. Оказалось, большая часть наших мужчин считала, что станцевать мы должны обязательно стриптиз или тверк.
– О нет, не стриптиз, – проворковала тамада, к счастью, отпуская мою руку. – Но в чем-то вы правы… и чтобы порадовать мужскую половину коллектива вашей дружной компании, наши дамы исполнят… эротический танец!
Слова утонули в свисте и аплодисментах. Изрядно пьяный народ хотел зрелищ и хлеба. Именно в таком порядке. И, как назло, зрелищем предстояло стать нам.
Я отступила вглубь сцены. Нет-нет-нет, ни за что! Только не на глазах у всех. Я не боялась опозориться – с детства занималась танцами, в более осознанном возрасте попала в их число и стрип-пластика… Но я боялась реакции: пьяных взглядов, липких рук, шуточек, которые обязательно будут утром. Сбегу, как есть сбегу!
Мысли о побеге вылетели из головы, когда Ромка, приложив руки рупором ко рту, заорал на весь зал: «Энж, ты лучшая, порви ее!» Соломинцев презрительно скривил губы, впервые за вечер кидая на меня взгляд. В горле пересохло. Значит, вот так? Что ж, радуйся, подсознание, ты получишь свое. Радуйся, Ромка, я порву эту девку из экономического. И покажу твоему скотскому другу, что нечего так смотреть на девушку с неплохой фигурой, одетую в такое платье! Пусть давится слюнями и подбирает челюсть с полу. Я. Обязана. Победить.
– Вы готовы, девушки? – ведущая направила микрофон в нашу сторону. Я усмехнулась, едва не рявкнув: «Да, капитан». – Тогда начали!
И вновь крик потонул в аплодисментах. Заиграла музыка, медленная и пронзительная, все затихли, предвкушая зрелище… Поехали?
Я вздохнула, забывая и про платье, и про комплексы. В голове пульсировали только две мысли: цель и мелодия. Шаг, наклон назад, пальцы раскрытые, руки мягкие, медленно опускаются по телу… Круг головой, от которого волосы взметнулись в воздух, и сразу же наклон вперед упасть, почти касаясь кончиками пальцев пола. Спина прямая, в движениях динамика. Присела, поворот, скрестный шаг, выгиб… Больше движения, больше. И даже каблуки не мешают. А разве есть они? Ведь осталась только музыка. Ведь это танцы, детка.
Когда мелодия резко оборвалась, я сначала не поняла, что происходит. Замерла, стараясь отдышаться и окидывая сцену затуманенным взором. Второй девушки нигде не было, я осталась одна. Ведущая стояла рядом с диджеем.
Я огляделась, вспоминая о второй главной мысли. Ну что, подавился, гад? Только вот Соломинцева в зале не оказалось, зато Ромка ошалело глядел на меня, хлопая огромными глазищами, которые не уменьшали даже минусовые стекла очков. Я бы разозлилась, но после танца ярость свернулась клубочком и, не желая выползать, нашептывала: «Стас проявил неуважение, Стас все равно поплатится».
Поплатится. Обязательно.
За неимением соперницы – она сбежала еще в начале, сославшись на тошноту, но осталась незамеченной – победу завоевала я. Свой приз – огромный чупа-чупс – я сразу спрятала в сумочку. Какой говорящий эротический трофей! Катюша, поздравляя, лишь одобрительно похлопала меня по плечу, она-то знала, что художница и программер до мозга костей давно занималась танцами. А вот Марков…
– Энжи, офигеть! – восторженно возвестил Рома, вытаскивая меня на медленный танец. – Ты просто находка. Готов прямо сейчас признаться тебе в любви.
– Что мешает? – подколола я.
– Дружба? – Ромка заглянул мне в глаза.
– Дружба, – согласилась я, обняла его за шею и положила голову на плечо.
В другой ситуации и с другим человеком это было бы обидно, но не с Марковым. Потому что у нас действительно дружба – окрепшая из хрупкого зародыша, согретая разговорами и шутками, проверенная на прочность Соломинцевым. А вместе Рома гораздо лучше смотрится с Катей. Дам им… месяц! Если нет – пусть боятся.
Еще пара танцев с Ромкой, долгие разговоры с Катей – в основном, о Маркове, потому что мне безумно хотелась посеять в эту прелестную головку нужные мысли. Время утекало, минуты сменяли друг друга. Дед сбежал домой, объявив, что на всю ночь помещение достается молодежи, – но предупредил, что повсюду камеры, так что если что-то будет «испорчено» тем или иным образом, коллектив ждет круговая порука. Тамада развлекала желающих, но скоро и она должна была отчалить.
Было около одиннадцати – прошло всего пять часов, но те, кто заведомо желал упиться, уже повстречались с белым другом в уборной. Все шло своим чередом.
Соломинцев как в воду канул. Пропал без вести. О том, куда он делся, знал, наверное, только Ромка, потому что совершенно не волновался: танцевал, жевал бутерброды, запивал соком. Наслаждался вечеринкой. На Стаса ему было наплевать. И тебе, Энжи, тоже наплевать – запомни!
А потом, когда уровень опьянения достиг максимума, а здравомыслие – минимума, по залу поползли шепотки, передаваясь всем, до кого могли дотянуться зачинщики. Когда мы с Катюшей спокойно сидели и поедали очередной салатик, собираясь вскоре отправляться домой, рядом оказалась та самая обожающая Соломинцева Леночка. Она протягивала шапку, внутри которой виднелись маленькие белые клочки.
– Вытяни бумажку?
Я, чтобы поскорей отвязаться от нее, даже не подумала и, протянув руку, достала первый попавшийся обрывок. Взглянула на него – крестик. Посмотрела более осмысленно, соображая, что дело нечисто. Что это значит?
– Это… что? – в последний момент успела остановить я Лену.
– Как что? Традиция! – Она похлопала глазами. – Я тоже тянула, но не повезло. – И продемонстрировала пустую бумажку.
– И в чем же заключается «традиция»? – подбодрила ее я.
Ленка охнула, падая на ближайший стул, и окинула нас с Катей удивленным взглядом. Мы ответили скептическими. Я для полноты эффекта выложила на стол бумажку с крестиком.
– Так свидания же… – пробормотала Лена. – Участвуют все одинокие до тридцати пяти лет. Вдруг повезет?
С горем пополам из нее удалась вытрясти все подробности «молодежной забавы», проводимой на каждом мероприятии компании после ухода шефа. Все подозревали, что дед о ней знал, но не ругался, а значит, поощрял продолжать.
Итак, в офисе имелось четыре комнаты отдыха: по одной на каждом этаже. Ближе к полуночи – они что, оборотни? – из закромов вытаскивались две шапки со жребием. В каждой множество белых листков и всего четыре меченых. Счастливая случайность отбирала восемь участников, среди которых потом устраивались пресловутые свидания вслепую. Совсем вслепую. Участникам завязывали глаза, выбирали секундантов и отправляли с ними в комнаты. Повязки не разрешалось снимать, пока не угадаешь, кто сидит перед тобой.
Абсолютная. Бесповоротная. Бесконечная. Тупость!
Я честно собиралась отказаться, сбежать к чертовой матушке, чтобы провести ближайшее время дома, в тишине и спокойствии. Но Кате идея понравилась. А если подруга что-то решила, отвертеться сложно.
– Нет-нет-нет, я никуда не уйду. Ты участвуешь, я – секундант. Будет весело! – затараторила она, когда Лена убежала раздавать жребий остальным.
– Чем же? Меня засунут в комнату с незнакомцем, с которым еще придется поддерживать беседу.
– Вас же не целоваться заставляют, а разговаривать. Я буду рядом, или в комнате, или за дверью. К тому же, сама знаешь, у меня легкая рука. Вытяну тебе самого красавчика.