– Сядь, – посоветовала бабуля, хлопая ладонью по кровати рядом с собой. Я послушно присела, и тут же ее тонкая рука обняла мои плечи.
– Так вот, Ангелок мой, последним штрихом стал сегодняшний вечер, когда я позвонил второму по значимости человеку в команде, спросил, как идет процесс, и что услышал? Он понятия не имеет. Не знает, что, где, когда и как будет переделываться. Ему не сказали. Ты считаешь это нормальным в общем проекте?
Я пожала плечами, не находясь с ответом. Я сама понимала и возмущение деда, и рвение Стаса. Не умею работать в команде, хотя понимаю, что практиковать это придется. Над полноценной студийной игрой редко работает один художник, он просто или не успеет все сделать к окупаемому релизу, или надорвется… как и один программист.
– Главное в другом. Если бы твой Соломинцев в принципе не мог работать в команде, я бы никогда не поставил его руководителем. Я бы сразу впихнул мальчишку или в подчинение кому-нибудь с сильным характером, чтобы мог задавить, или попросту уволил после первого предупреждения. Логично?
Я кивнула. Да, еще Ромка сказал, что Стаса сразу поставили командовать. Не мог же дед с его невероятным руководительским стажем с ходу так ошибиться. Значит, причина иная.
– Он мог. До последнего проекта. Я ошибся в одном: согласился дать большую работу малочисленной команде, которая раньше этим не занималась. Надеялся, что мальчишка, как обычно, поступит правильно: качественно распределит силы и время, не будет паниковать, не пойдет по ложному пути.
Я вспомнила измученного Стаса с черными кругами под глазами и впалыми щеками. Это точно нельзя назвать «качественным распределением сил». Злость постепенно успокаивалась, но страх и огорчение оставались.
– А в итоге я получил противоположный эффект и полную, прости, жопу по всем срокам. За последние полгода парень довел себя до пары нервных срывов, постоянно страдает от панических атак, забрал у команды всю работу и день и ночь пытается выполнять ее сам, доводя себя до истощения. За полгода! Я давал ему тысячу шансов, я даже тебя ему отдал.
– Меня никто не отдавал, – успела-таки вклиниться я, – я сама пришла.
– А кто соглашался на отгулы? – напомнил дед. – Ладно, суть в том, что увольнять его было жалко, и я из сентиментальности решил переучить. А лучше бы уволил или сразу снял с проекта. Но нет, к психологу отправлял, на больничный насильно отсылал. Но сегодня была последняя капля. Все, баста. Если я еще раз попытаюсь вытащить задницу твоего ненаглядного из его собственных внутренних проблем, я буду хреновым руководителем. Ему даже любовь мозг не вправила.
Любовь? Я усмехнулась. Кажется, с ней у Соломинцева так же, как и с последним проектом. Никакой логики, кривая стратегия, а в итоге нервные срывы и панические атаки. Или здесь у него, наоборот, все максимально продумано?
Убедившись, что больше дед не собирается ничего говорить, я спросила:
– Дедуль, но тебе же не будет никаких штрафов, если Стас совсем себя загонит и снова попадет в больницу? – На меня посмотрели таким пламенным взглядом, что стало немножко неловко за собственную «доброту». – Ну, это же не запишут в качестве производственной травмы, а сам Стас не пожалуется, что именно из-за проекта так себя довел, потому что осознает вину.
– Хорошо. Да, скорее всего, мне от этого проблем не будет, – с трудом согласился дед.
– Отлично, – пробормотала я. – Тогда верни игру. Наплюй на все и верни. Пусть изводит себя, измучивается, работает днями и ночами. Пусть хоть помирает там на рабочем месте. Просто отдай, пусть трудится. Я позвоню Маркову, скажу, чтобы следил и вправлял мозги. Возможно, Ромка сумеет что-то сделать. На нет… и суда нет. Попадет в больницу – вообще отстранишь от командования.
Это была жалкая попытка спасти собственную шкуру. Я хотела помириться, а легче всего это сделать, если заставлю своего мужчину успокоиться.
– Ангелок, я не могу…
– Еще как можешь! – возмутилась уже бабуля. Она крепче прижала меня к себе и чмокнула в макушку. – Скажешь, что покричал для проформы, в выходные. А официального решения еще не было. Все равно никто этот твой приказ не получил, законно отдыхают.
Я благодарно посмотрела на бабулю. Спасибо!
– Дедуль, он меня винит во всем. Мы поругались на днях, вспылили. Теперь Стас уверен, что это я его заложила, отомстить так пытаюсь.
Дед покачал головой и потер красные, заспанные глаза. Кажется, это у нас семейное.
– Уверена, что он, такой нервный, тебе вообще нужен? – наконец выдал дед, но заметив мое выражение лица, хохотнул: – Ясно, нужен. Ладно, верну твоему хлопцу проект. Но только больница – и полетит, как фанера. Вообще из компании.
Я с писком кинулась деду на шею. Кто там меня в блате обвинял? Теперь, Соломинцев, ты и «по блату», и «через постель». Во всех смыслах, ибо важный вопрос о возвращении Стасу проекта мы сейчас обсуждали именно в кровати.
Глава 26
Стас
Ты была права. Ты была права. Ты была права. Прости.
19:35
Я улыбнулась, еще раз перечитывая эту строчку. Третье извинение за вечер. Первые два были более информативными, но на них я просто не успела ответить. Понедельник принадлежит Катюше, особенно в напряженные дни, когда есть на что ей пожаловаться. Например, на одного высоченного засранца с глазами цвета дождя, который ни за что ни про что ополчился на меня.
Еще обсудим, – наконец, ответила я и, подумав, добавила:
Devil
Буду ждать личных извинений и надеяться, что они будут убедительными.
19:39
– Ооо, – протянула Катя, заглядывая мне через плечо и читая сообщение. – Как это пошло звучи-ит.
Я мысленно повторила последнюю строку, но не увидела ничего подозрительного.
– У моей Катюши пошлость головного мозга? – подначила я.
– И другим бы ее пожелала, – не осталась в долгу подруга. – Сама подумай: личные извинения, которые должны быть убедительными. И которых ты ждешь. Ощущаешь скрытый смысл? Тонкий намек на то, что парень должен постараться?
– Да, постараться извиниться. – Я закатила глаза.
Тут же в руках вновь завибрировал телефон. Катюша мгновенно вырвала его у меня и вслух прочла новое сообщение:
– Намек понят. И два смайлика: подмигивающий и целующий. – Она рассмеялась. – Кажется, не только я вижу скрытый смысл в твоих совершенно невинных словах.
Похабники! Но мои чертовски любимые.
Встретиться с Соломинцевым оказалось не так-то просто. Во вторник я не нашла его на работе, вечером с трудом смогла дозвониться, но получила от ворот поворот («Прийти? Нет, нужно работать. Последние несколько вечеров!»), а всю среду Стас был чертовски занят.
Но я не могла, никак не могла ждать! Время утекало, решать нужно было быстрей. Мне представился шанс вернуться в институт, но это означало бросить Соломинцева здесь одного. Восемь месяцев. Восемь. Без возможности прилететь на выходные, встретиться, обнять, поцеловать… и даже без пошлого контекста, который можно исполнить. Кто за это время больше изревнуется, я или Стас? И сможем ли мы вообще столько выдержать?
Я разрывалась. Хотела остаться, но так же сильно жаждала вернуться. Получить диплом, пожить в родной квартире… и что потом?
– Энжи, искала меня? – Рабочий день уже близился к концу, когда у моего стола замер Ромка, усталый, но довольный. Редкий гость теперь в наших краях.
– Скорее Соломинцева, – улыбнулась я. – Но и тебя рада видеть.
– А у Стаса как раз перерыв, чаю решил выпить, – как бы невзначай заметил Рома. – Ненадолго оторвался от обожаемой игры, которую трепетно охраняет от вредоносных посягательств не хуже цепного пса.
Слова Ромки заставили задуматься. Трепетно охраняет? Но почему? Я прикусила щёку изнутри и побарабанила пальцами по столу.
– Ром, можно спросить? Я же ничего не знаю о вашем проекте, над чем вы работаете? И почему для Стаса это так важно?
Стало стыдно. Я бегала к нему домой, готовила салаты, отчитывала за ночные бдения, сидела в кресле, пока он копался в бесконечных папках и исправлял что-то в кодах, и ни разу – ни разу! – не поинтересовалась об игре. Сама внимательность и отзывчивость. Ромка словно прочитал мои мысли.
– Я начинаю сомневаться, что в правильные руки отдал друга. – Он присел на краешек стола, нагло столкнув в мою сторону стопку бумаг. – Геймплей хоть видела? Карту мира?
– Мельком, – печально ответила я. – Инвентарь, Средневековье… фэнтези?
– Именно! – согласился Марков. – Средневековая RPG с открытым миром. Ничего из ряда вон выходящего, – он пожал плечами, – но наш первый крупный проект. Важный проект.
– Потому что крупный?
Я с сомнением припомнила всё, что успела заметить, когда Стас включал при мне игру. Домики с не до конца проработанными текстурами, вид от первого лица, огромная карта, не вмещающаяся на экран даже в минимальном масштабе, окно создания персонажа… да, проект должен быть объёмным. Не то что игра на поиск предметов, которой занимаюсь я. Зато моя работа не просто фэнтези, а настоящая морская сказка.
– Не только, – Ромка хмыкнул. – Стас, конечно, тот ещё безумный трудоголик, но сомневаюсь, что он работал бы столько, если бы не этот проект.
Марков отвлёкся, поудобней устраиваясь на столешнице, покрутил в руках немытый с вечера стакан и поинтересовался:
– Есть иные предположения, почему Соломинцев в него душу вкладывает?
– Возможно, – спустя полминуты отозвалась я. – Что-то личное, да? Важное?
– Важное. Большую часть карты к этому проекту сделала его мать. Пять лет назад, не специально для этой игры, – предупредил Рома чуть не сорвавшийся с губ вопрос. – Она была глобальным творцом, она создавала целые миры. Карта и несколько набросков городов долго хранились в архивах, пока бывшая помощница мамы Стаса не наткнулась на неё, когда команду думала над новой игрой. И вот…