«Готов молчать, даже когда мы распишемся. Буду говорить, что я одинок, но храню целибат».
«Извини. Если распишемся. Но, думаю, ты меня поняла».
«Прости».
Какая же я дура, какой же дурак он. Еще одна такая ссора, и я действительно не справлюсь. Зачем мы издеваемся, хотя дороги друг другу? Нужны настолько, что даже поругаться не можем надолго, обязательно бежим извиняться.
«Милая…»
«Я люблю тебя».
Сердце пропустило удар, второй. Стало тяжело дышать. Любит?
Не помню, сколько еще раз я успела позвонить Стасу, сколько еще раз хотела услышать его голос, чтобы признаться: дура, снова приревновала, не верила в себя, в него, в мир. Чтобы сказать, что тоже люблю его.
Но ответа не было.
Глава 30
– Ну что, сможешь взять день за свой счет? – поинтересовалась Екатерина, закончив разговор. – Твоя принцесса встречается завтра со своей прекрасной подругой. – Она повела рукой в воздухе, очерчивая свою фигуру.
– Принцесса-тиранша, – машинально поправил он.
– Радуйся, что всего лишь такая, а не настоящая Злая королева. – Катя многозначительно ухмыльнулась. Кажется, она знала толк в королевах, а особенно в злых. – Я завтра тоже не пойду на работу, возьму один из трех имеющихся отгулов. Копила на черный день, – ворчливо пояснила она удивленному Стасу. – В десять буду у тебя. Не успеешь освободиться – пеняй на себя.
Екатерина едва заметно махнула ему рукой на прощание и скрылась за дверью, легко открыв оба замка. Как она так быстро поладила со вторым, с которым даже сам Соломинцев «ругался», осталось загадкой.
Впервые Катя изменила своему любимому месту встречи и настоятельно просила ждать ее не в парке у фонтана, а на пляже, притом у моего дома. Странный выбор, учитывая, что она работает почти на другом конце города. Конечно, она обещала успеть, но я все равно на всякий случай взяла с собой плед. А вот рисунки я оставила дома. Творить не было сил, я могла только думать – и периодически набирать Стаса. Он словно исчез, утянув следом Маркова, потому что на мои звонки не отвечал даже он.
Катюша задерживалась. Сама же предложила в шесть быть на пляже, но уже пятнадцать минут писала, что будет «через пять минуточек». Минуточки эти все тянулись, и тянулись, и тянулись… я шире развернула плед, заваливаясь на него спиной и закладывая руки за голову. По навесу забарабанили первые капли дождя, зашумели волны, набирая обороты.
Я вздохнула. Шторм и ливни раньше всегда напоминали мне о «парне с зонтом». О единственном разговоре и алом росчерке в сером небе. Наверное, если бы не было Саймона и его аватарки, я бы забыла о том вечере. Теперь воспоминание въелось в память надолго, может, и навечно. Лавочка на набережной, пекарня Марины и прекрасные вишневые слойки. Красный зонт и виднеющийся из-под него, поднятый в улыбке уголок губ.
А еще со штормом стал ассоциироваться Стас. Его серовато-коричневые волосы и глаза цвета бури. Яростные ссоры и теплые объятия. Дождь преследовал нас с первого дня: моросил, когда мы впервые ругались; лил, когда я начала проникаться к нему, когда только-только удалось поговорить нормально. Дождь шел и когда я примчалась заботиться о Соломинцеве – совершенно новый уровень в наших отношениях. Дождь был во снах, был в глазах Стаса. Просто был. Вместе с хвойно-лимонным ароматом одеколона и чертовым сигаретным дымом – хоть кое-кто и обещал бросить курить. Мы же ругались из-за сигарет. Раз? Два? Или больше? В голове, словно кадр из кино, вспыхнуло воспоминание. Я хмурюсь, оборачиваясь на лавке…
«– Это некрасиво. И для здоровья не полезно.
– Так уж некрасиво?»
Я резко села. Так уж некрасиво? Именно этой фразой во время нашей первой ссоры из-за сигарет ответил мне и Стас.
«Так лучше?»
В горле пересохло, пробрала дрожь. Рост, сигареты, вишневые слойки, этот ехидный изгиб губ. Я прикрыла глаза, вспоминая все до мельчайших деталей. Каждую черточку Стаса я помнила почти наизусть. Подбородок, изгиб шеи, губы.
«– …но он «парень с зонтиком».
– А я, блин, без зонтика?»
Я схватилась за голову, просто не понимая, как не замечала этого раньше. Он практически повторил диалог о курении, он провожал меня домой под зонтом, не красным, а зеленым, но таким же чертовски аляповатым. Стас с самого начала «заинтересовался» мной, но не на работе, а после той, летней встречи. Так же, как я заинтересовалась им, но заблуждалась целую вечность, переписываясь с Саймоном.
Стас не лгал, но и не рассказывал прямо, позволяя вспомнить самой. Как можно быть такой дурой? Не заметить человека перед носом, зато пытаться намекнуть какому-то вороньему мальчишке о том, о чем он и понятия не имел!
Слепой не отыщет маяк, пока тот не останется единственным источником света в его жизни, кроме родной масляной лампы, всегда носимой с собой.
Телефон! Где же телефон? Я ощупала плед, находя, наконец, мобильный и снова, в который уже раз, набирая номер Стаса. Ответь, ответь, ответь. Пожалуйста! Мне столько нужно тебе сказать, мне так жизненно важно тебя отблагодарить! Но Соломинцев на вызов не ответил. Зато позвонила Катюша.
– Привет. На пляже? – прощебетала она в трубку. – Ты извини, из-за дождя я очень медленно добиралась. Поднимешься на набережную? А то я не смогу спуститься: камни мокрые, шпильки с них соскальзывают. Еще ноги сломаю.
– Да, конечно, сейчас, – пробормотала я.
Прижав плед галькой, чтобы никуда не делся, пока я встречаю подругу, я юркнула наверх по лестнице. Капли дождя били по плечам, а Катюша еще, как назло, стояла в самой дали, под козырьком какой-то закрытой кафешки. Я молниеносно метнулась к ней, но все равно успела промокнуть до самых костей.
– Милая, извини, что так получилось! – Катя крепко обняла меня. – Нужно было перенести встречу ко мне, но почему-то так захотелось посмотреть на море.
Странно. Кто-кто, а Катюша частенько говорила, что по горло сыта морем. Да и сейчас она смотрела больше на меня, чем на красоты природы.
– Уверена? Может, домой пойдем?
– Нет-нет, давай постоим здесь. Сейчас, только зонтик достану, и сможем подойти поближе к бордюру. Сегодня просто сказочно красиво, – заверила подруга, принимаясь копаться в объемной дамской сумище.
Я осмотрелась. Волнующееся море, серое плачущее небо, закрытые магазины, тишина, спокойствие и монохромность – не то, что Катя привыкла звать сказочным. А где любимые ею спокойствие, солнце, фрукты и экскурсии? Где отдых и отпуск, без которых не может быть «сказки»?
– Катюшка, ты не поверишь, я такая дура, – протянула я.
– Охотно поверю. Я сама это недавно говорила, – покивала она.
– И ты была права. Кать, я узнала, кто был парень с зо…
Слова так и застряли в горле, когда из сумочки подруга, наконец, выудила его. Потрепанный, яркий, огромный красный зонт. Сердце пропустило удар. Дрогнуло, когда легким нажатием на кнопку зонт раскрылся, и Катя подняла его над головой. Красная кромка, примятая ткань и подбородок подруги, виднеющийся из-под нее.
– Ты знаешь! – ахнула я, отступая на шаг.
– Всего ничего, со вчерашнего вечера. – Подруга подняла зонт повыше. – Иди сюда.
– Но откуда? Почему не сказала? – пробормотала я.
Было обидно. До боли. Если Катя узнала все вчера вечером, значит, это случилось еще до того, как мы договорились о встрече. Получается…
– Ты смогла до него дозвониться? Написать? Откуда?
Я едва не накинулась на подругу, собираясь вытрясти из нее все, но она уже перехватила меня за плечи и всучила тот самый зонт – словно кровавый росчерк в серой хмари. Затем Катя повернула меня в сторону моря и легонько подтолкнула.
– Отсюда. Дурочка ты наша мнительная, – ласково поругалась на меня Катя.
По волнующемуся морю шла яхта – старенькая, простая, с облупившейся от времени краской. И с парусами… черно-алыми.
– Кто обещал, что со своим принцем под алым парусами согласится уплыть далеко-далеко? – Катя подошла ко мне, улыбнулась. – Вот он и приплыл.
– Стас? – Я еле сдерживала слезы.
– Грей. Настоящий. Твой! – гордо возвестила подруга, обнимая меня за плечи. – А заодно и «парень с зонтом», которым ты бредила с самого лета. И где теперь все пресловутые «маяки»?
Я повернулась к ней, посмотрела в теплые карие глаза. «Маяки» здесь, рядом. Никуда не делись, всегда указывают путь.
– Первый прямо передо мной. – Я порывисто ее обняла, целуя в щеку. – А второй там…
И только тогда пришло осознание. Яхта, не самое спокойное море, чертовы паруса, переливающиеся из черного в красное – я видела эту яхту летом! – они идеально подходили моему принцу. Моему монстру. Но…
Разговор на кухне. Шторм. Мать. Его мать, потерянная навсегда в пучине волн, оставшаяся там, далеко-далеко, у самого горизонта. А вдруг море разволнуется сильней? Когда я только пришла на пляж, оно было спокойным. Стихию невозможно предугадать, стихию невозможно унять.
– Нельзя плавать в такую погоду. Позвони ему, скажи, чтобы срочно швартовался… или что там еще делают с яхтами? А, к черту, сама позвоню! – вскрикнула я, кидаясь к лестнице на пляж.
– Энжи, что случилось? – испуганно крикнула мне вслед Катя.
Но я уже мчалась к своему пледу и сумочке, запинаясь, едва не падая на ступенях и скользкой влажной гальке. Срочно, сейчас же. Вывалив все содержимое сумки на плед, я схватила мобильник, набирая знакомый номер, но абонент не отвечал. Абонент в море, ему не до ответа.
– Стас! – Я рванула к берегу. – Соломинцев!
Скинув туфли, я по щиколотку заскочила в холодную, почти ледяную воду и замахала руками, словно ветряная мельница. Уплывай, уплывай, чертов монстр! Черно-алые паруса слегка повернулись, позволяя яхте поймать ветер. Она пошла вдоль берега в мою сторону, а потом… человек у борта, толчок, рывок – и плеск поглотивших его волн. Я дернулась вперед, заходя уже по колено. Глубоко вздохнула, чтобы сделать следующий шаг. Какой? Поплыть, найти, спасти? Разве я смогу?