– Т-ты шутишь? – не получив ответа, пролепетала я.
– Нет, – жестко уверил меня Коля.
– Н-но…
– Коль, ты что, сдурел? – озвучил мои мысли Никита, покрутив пальцем у виска.
– Я сказал: или она встает на колени и просит прощения, сейчас и здесь, или пусть валит отсюда. Мне такая не нужна!
Зимин еще что-то возразил Коле, тот ответил холодно и упрямо – слов я не разбирала, только интонации. Глаза застила пелена слез, в ушах гудело, руки тряслись. Он действительно этого хочет? Чтобы я?..
– Я же сказал! Ты так и не будешь мне подчиняться? Женщина должна во всем слушаться мужчину, которого выбрала, слышишь? – зашипел Коля прямо мне в ухо. – Пошла отсюда. И не приближайся больше, поняла?
Я кивнула как-то машинально, уже не сдерживая слез, и, резко развернувшись, кинулась прочь. В голове, словно на повторе, бились жестокие слова. Что такого я сделала? Почему?
Дороги я не видела, даже холода больше не чувствовала.
Просто упала на колени и разревелась.
– Ты свихнулся, да? – рыкнул Никита, когда София вылетела из корпуса. – Что это за шутки?
– Повторяю уже тебе: я не шучу, – ровно ответил Коля. Губы его растянулись в предвкушающей улыбке. – Ее нужно проучить.
– За что?! Софка и так тебе беспрекословно подчиняется, придурок!
Никита с силой сжал кулаки. Поведение друга он не понимал – из всех девушек Коли София была самой спокойной и покладистой: она часто молчала, задумываясь о чем-то своем, никогда не навязывалась, терпеливо принимала любые претензии и оскорбления, не перечила и не повышала голоса. Она влюбилась в Колю окончательно и бесповоротно и потому вела себя как шелковая. – Зимин был уверен. Ведь на самом деле Софи ужасно вспыльчивая – это Ник успел почувствовать на собственной шкуре, одногруппники же.
– Ники, ты будто бы на ее стороне! – Коля вдруг хмыкнул. – Не дури, эта слабачка приползет уже через недельку, не захочет справлять Новый год в одиночестве. А я зато выдрессирую себе идеальную девушку.
– Она что, животное? – зло, отрывисто спросил Никита.
Он никогда раньше не замечал за другом такой подлой жестокости. Некоторую холодность – да; тщательно скрываемую любовь к садо-мазо – тоже, но это казалось мелочами, которые можно было потерпеть, у всех же свои тараканы. Но сейчас Коля поступал как полная скотина. «Выдрессировать» Софи? Будто цепного пса?
– Породистая сучка, – кивнул друг, – как и остальные у нас в вузе. Место женщины на кухне и в постели. Красивая и покладистая – вот что нужно от спутницы жизни.
Дальше слушать Никита не стал. Кулак смачно врезался в скулу «красавца вуза», лишая Колю этого громкого титула. На несколько недель – точно.
Я очнулась через несколько минут, ощутив на плечах тяжесть прикрывшей их куртки, – притом скорее каким-то шестым чувством ощутив: все тело сводило от холода.
– Нечего в такой мороз по улице в одном платье бродить, – проворчал Никита, практически поднимая меня на ноги и еще плотней закутывая. – Девушка же, детей еще рожать! – Он стер слезы с моих щек.
Оставшись в тонкой водолазке, Ник зябко поежился и целенаправленно куда-то потащил совершенно дезориентированную меня. Уже через пару минут звякнул колокольчик над дверью, тело окутало приятное тепло, а в нос ударил пряный запах кофе.
– Садись! – Однокурсник почти насильно усадил меня за небольшой столик на двоих и встряхнулся, смахивая с головы снежинки. – Вещи все с собой?
В ответ я устало покачала головой.
– Чего нет?
– Пуховик в гардеробе висит, – пробормотала я, растирая руки. – А сумка с собой, не успела закинуть.
– Прекрасно! Тогда держи меню.
Я кивнула, машинально принимаясь листать протянутую брошюрку, но даже не задерживаясь взглядом на аппетитных фотографиях салатов, гарниров и тортиков. Есть не хотелось. Зимин мгновенно куда-то исчез и вернулся только через несколько минут.
– Бизнес-ланч будешь? – вопросил он с улыбкой и, получив отрицательный ответ, продолжил: – А торт? Круассан?
Но я продолжала мотать головой. В конце концов Ник досадливо махнул рукой и вынес «приговор»:
– Ладно, я заказал чай на двоих и жратву себе. Пока хватит.
Не споря, я вновь кивнула ему и опустила глаза. Руки никак не желали принимать нормальный цвет – оставались красными, но хотя бы уже обрели чувствительность, их начало неприятно покалывать. Та же проблема была и с коленками – платье и довольно легкие колготки плохо спасали от мороза.
– Ты согрелась? Скажи хоть что-нибудь. – Молчание затягивалось, что явно бесило Зимина.
– Согрелась…
Вновь повисла тишина, разбавленная лишь тихой музыкой из колонок. Никита нахмурился и проворчал:
– Слушай, Соф, ты не парься из-за этого идиота. Напыщенный индюк, честно!
Я резко вскинулась, с надеждой всматриваясь в лицо однокурсника. Неужели Коля понял, что жутко меня обидел, и решил извиниться? А так как самому стыдно, подослал друга? Ник, будто прочитав мои мысли, еще сильней скривился:
– Коля – скотина, хуже которой не бывает!
К глазам вновь подступили слезы. Да, такие, как мой… бывший, от своих решений не отступаются. Раз сказал, что не простит, больше нет смысла пытаться это прощение вымаливать.
– Извини меня… – вдруг добавил Никита.
– За что? – Я украдкой вытерла слезы и удивленно взглянула на него.
– За то, что посоветовал извиниться перед этой мразью! – Он со всей силы шибанул кулаком по столу. – даже солонка подскочила, тревожно звякнув. – Ощущаю себя полным идиотом.
Я глубоко вздохнула. Запах кофе и корицы успокаивал, понимание неизбежного позволяло мыслить трезво – просто так ничего не изменить. Мне ужасно обидно, на душе кошки скребут, но, если честно, я почти готова кинуться к Коле в ноги, чтобы он сказал: «Прощаю». Дурацкая влюбленность требовала уступить, сдаться, но гордость не позволяла. Никогда! Никогда София Разина не была такой бесхребетной и примерной дурочкой. Что случилось? Почему я не смею Коле даже слова против сказать и готова исполнять любые его капризы?
– Но, Соф, я даже не думал, что Коля может… Черт, ТАК может! – продолжал распаляться Зимин. – Что он дурак и тугодум – да, я знал. Но что жестокий ублюдок…
Услышав такой нелестный эпитет в Колину сторону, я приуныла сильнее. Вот я думаю лишь о себе, а каково сейчас Никите? Кажется, он шокирован поведением друга не меньше моего. И правда, они с детства вместе, скорей всего, Зимин считал, что знает Колю. Ошибался ли? Да, наверное.
– Правда, я идиот. Нечего было унижаться перед ним! Если могу как-то помочь… или, может, вину искупить… в общем, сделаю все, что ты захочешь. Теперь я твой должник! – Никита умоляюще сложил ладони и заглянул мне в глаза. – Пожалуйста, прости! Давай… давай отомстим? Пусть весь вуз знает, что Барабин…
Я приложила палец к губам, прося замолчать, и едва заметно, но ободряюще сжала ладонь Никиты. Да уж, зря он оказался свидетелем этой сцены – разочаровываться в друге куда сложней, чем в возлюбленном. Сердцу-то не прикажешь, полюбить можно любого ублюдка, а вот дружба – дело, построенное на доверии. И сейчас я создала между этими двоими глубокую трещину.
– Не надо, Никит, – попросила я. – Ничего не надо. Лучше не ссорьтесь, вы же друзья детства, а дружбу бабами не мерят! Мало ли, как он к своим девушкам относится?
Зимин ошалело воззрился на меня, будто увидел новое чудо света. Даже руку вырвал из моей ладони и у виска пальцем покрутил.
– Не ссориться? С ума сошла? Ты что, Дева Мария? – Ник бурно зажестикулировал, наверное, пытаясь показать, насколько я свихнутая в его понимании. – Ты скажи еще, что собираешься все же встать перед ним на колени.
– Эмм… я…
Нет, не собираюсь! Сейчас я была в этом уверена точно, но, если бы не чертова гордость, поступила бы так. Я не гналась за Колей ради его внешности, да и в деньгах особо не нуждалась, хоть и не из богатых. Я хотела душевного единения, того ощущения, которое иногда испытывала рядом с ним… Стабильности?
– Разина, я тебя не узнаю! И эта овечка, которая сейчас просит меня простить одно полное чмо, когда-то чуть ли не до драки спорила с профессором Зеленским? Не верю!
– Там был разговор о древних цивилизациях. Я не позволю какому-то идиоту, закончившему юридический и никаким боком не относящемуся к истории, утверждать, будто Атлантида затонула под тяжестью грехов. Что это за божественная проповедь? – проворчала я. Древние цивилизации я любила трепетно и нежно.
– Вот! Вот сейчас узнаю! С такой же искоркой надо отно…
– Ваш заказ, – с милой улыбкой прервала Зимина подошедшая официантка.
Никита послушно заткнулся, следя, как девушка выставляет на небольшой столик посуду и раскладывает приборы. Напротив меня оказались небольшая чайная чашечка и стеклянный заварник с приятной прозрачно-золотистой жидкостью, а Ника порадовали аж тремя блюдами полного бизнес-ланча.
– Так вот, с Барабиным я ни за что не помирюсь, – гораздо тише, чем раньше, заговорил Ник. Он пододвинул к себе суп, сорвал с ложки салфетку и продолжил, не дав мне даже слова вставить: – Не из-за тебя. Это дело принципа: никогда не позволю человеку, которого считаю другом, так обращаться с девушками.
– Джентльмен! – Я усмехнулась, но по-доброму, с ноткой удовольствия.
– А то как же, – буркнул Зимин, уже принявшись за еду, – стараюсь. Но и из-за тебя злюсь тоже. Неужели ты действительно не хочешь ему отомстить? Если даже я сперва мечтал прибить эту скотину…
Зимин был расхлябанным и самоуверенным, но в то же время слишком «правильным». Так говорили многие преподаватели, но прежде я не особо соглашалась с таким утверждением. Сейчас же я поняла, что да, они правы! И в данный момент эта правильность не давала ему посмотреть на случившееся сквозь пальцы. Хотя чего еще ожидать от студента, который после прогула честно признается, что, мол, «сорри, бухал вечером, а с утра проснуться не смог»? Правда, чаще всего в таких случаях даже самые черствые преподаватели таяли от тоскливого взгляда Никиты. Строить глазки он умел.