– А ведь Колька тот еще садист.
Я удивленно захлопала глазами, пропустив последний снежок, который Ник просто-напросто «размазал» мне по шапке. Я не поняла, к чему это было сказано, но настроение тут же поползло вниз. Стало холодно, неприятно стоять на ветру… и я, не отвечая, поплелась прятаться под козырьком подъезда.
– Ну, возможно, – согласилась я уже там.
– Он тебя унижает, подчиняет и – я уверен – даже в постели хочет жестокости.
Услышав это, я покраснела, но вовремя успела спрятать лицо за шарфом. Обязательно было добавлять последнее? Да, Коля был несколько… Черт, ну не с Никитой же это обсуждать!
– Возможно, – выдавила я кое-как.
– Софи-и-и… – Ник возвел глаза к небу, – я тут план продумываю, а она ломается. Ау, малыш, не предлагаю попробовать со мной и сравнить, просто хочу удостовериться. Садист?
– Садист, – подтвердила я со вздохом.
Нет, не то чтобы Барабин любил извращения, если бы так, я бы от него давно сбежала, но… он правда всегда был несколько жесток и, похоже, получал от этого удовольствие, не думая, каково мне. Будто ему вечно требовались доказательства собственной силы и власти. Раньше я почему-то мирилась с этим, а сейчас… такое поведение вдруг показалось мне особенно противным.
– Так это великолепно! – заявил Ник.
Я перевела на него задумчивый взгляд. Великолепно? С чего бы это?
– Просто я, кажется, знаю, как действовать. Надо сыграть на его же пристрастиях, – с энтузиазмом продолжил он развивать свою мысль.
– Желаешь податься в садисты? Гоняться за мной по вузу с хлыстом?
Представив Никиту в коже, сидящего на преподавательском столе с плеткой в руках, я не смогла удержаться от смеха. Да, Зимин, тебе это не пойдет, не мечтай. Брутала из тебя не выйдет, по крайней мере, для меня. После заявления о зубастых мусорках-то…
– Да ну тебя, Разина, все-то переиначиваешь, – недовольно отозвался Ник, будто угадав, что я себе вообразила. – Я просто хотел сказать, что можно ударить по больному – по доминантной позиции.
– Ну да, ему просто необходимо чувствовать себя сильней, – согласилась я. – Но что это знание дает? Как мы «ударим»?
Никита открыл рот, набирая побольше воздуха, будто собирался что-то объяснять, да так и выдохнул, качая головой.
– Не знаю. Но хоть зацепка есть.
Такой забавный. Казалось, действительно волнуется, хочет помочь… проникся желанием доказать, что я сильней Коли и достойна лучшего. Смешной такой, встрепанный…
Я шагнула ближе, протянула руку и провела пальцами по лбу Ника, заправляя под шапку выбившуюся прядь. Склонила голову, утыкаясь носом в холодную ткань его куртки.
– Никит, осталось всего три дня. Мы не придумаем ничего, надо признать.
Да, пора уже было поглядеть правде в глаза. Мы проиграли.
Но разве Зимин может хотя бы денек позволить мне похандрить и оставить без очередной «прекрасной» идеи? О нет, тогда это будет не он!
Уже на следующий день Ник после первой пары словно материализовался из ниоткуда и подскочил ко мне, с энтузиазмом вещая о какой-то непонятной вечеринке. Сообразить, о чем же речь, я смогла, только когда кое-как заставила его повторить все заново и помедленней.
– Софи, я же сказал, это идея! Мы покажем Кольке, где раки зимуют! – утверждал Зимин. – В общем, Оксанка Демидова устраивает новогоднюю тусовку на даче. Вход по приглашениям, собираются самые «классные» ребята вуза, в том числе Барабин.
– И что? – угнаться за его мыслями все никак не получалось.
Что общего между нами и «крутой вечеринкой»? Демидова – дочка богатеньких родителей, фифа на год старше нас. Учится на специалиста по международным отношениям, знает несколько языков, обожает дорогие шмотки и крутые тачки, а проще говоря, с жиру уже бесится. И да, о моем существовании она даже не подозревает, хотя мы пересекались разок – Коля с ней в хороших отношениях, у них родители, кажется, знакомы.
– У тебя же никаких планов на Новый год?
– Никаких, – осторожно ответила я, одаряя Ника очередным подозрительным взглядом. – С родителями собиралась проводить.
– Великолепно! – Никита засиял.
– А при чем тут это?
– Там мы сможем ударить Колю по больному…
Я буквально подавилась, не сдержав смеха. Там? Он что, с дуба рухнул? Да кто пустит нас на крутую вечеринку для богатеньких? Такое только во сне бывает! Нет, не отрицаю, что Зимин, может, как-нибудь и получит приглашение, например, от одной из козочек, живущих такими тусовками, – все же парень видный, популярный, красивый. Скажет, что бывшую лохушку уже бросил, и получит заветный пропуск. Но вот ту самую «бывшую», а точнее меня, никто там не ждет.
– Ник, не дури! Мы туда даже не попадем. Ни за что, – выдавила я, отсмеявшись. – Так что не строй никаких планов.
– Даже выслушать не хочешь?
Но я наотрез отказывалась знакомиться с заведомо провальной затеей. Проникать тайно на скрытую за высоким бетонным забором – уверена, что так оно и есть, – дачу Демидовой как-то не хотелось. А исполнить идею Ника можно только таким образом.
– А если попадем? Ты согласишься провести новогоднюю ночь не с семьей и претворить в жизнь мою задумку, даже если она несколько не самая невинная? – лукаво вопросил Зимин.
А я ведь согласилась. Даже не задумалась, что этот гаденыш как-то излишне уверен в победе.
С Оксаной Зимин поговорил еще утром, так что действительно не сомневался в своем выигрыше. Приглашение на двоих должно было лежать на его столе уже в конце третьей пары. Да, Демидова плотно общалась с Барабиным, а потому и Никита с девушкой был прекрасно знаком. Умница и красавица, Оксанка и вправду собиралась позвать на мероприятие только «избранных» – самых богатых и элитных. Возможно, одному Нику она и организовала бы приглашение по старой дружбе, несмотря на то, что Зимин уже не общается с Колей. А вот его даме, да еще и неизвестной в узких кругах… нет, ни за что!
Но была у Оксаны одна слабость, вернее, полезное и хорошее увлечение, однако слишком уж безумное: она обожала Францию в целом и французский язык в частности. Стоило всего лишь порадовать ее свежим воздушным круассаном с корицей и чашечкой ароматного кофе да завести непринужденную беседу на любимом языке… и все, девушка растаяла, соглашаясь сделать для такого шикарного месье все, что он пожелает. Даже организовать парочку лишних приглашений на грядущую вечеринку. После этого донельзя довольный Ник отправился шокировать Софку своей «прекрасной идеей». А та так доверчиво попалась на удочку…
Зимин усмехнулся, вспоминая широко раскрытые в удивлении глаза девушки, серые с синевой, и задумчиво прикушенную нижнюю губу, и нахмуренные брови. София не могла поверить, что они действительно попадут на это элитное мероприятие… а потом дико краснела, выслушивая пришедшую в голову Никите идею.
Карман приятно жгли небольшие прямоугольники приглашений, которые Демидова передала ему после пар. В душе разгоралось предвкушение… о нет, не грядущей вечеринки – хотя ее тоже, – а времени, когда Ник пойдет с Софи выбирать ей «костюм». Черт, это будет весело!
– Ники, – бывший друг окликнул его на крыльце института, заставив остановиться. – Куда бежишь, куда торопишься?
На удивление, в интонациях Барабина сейчас не было привычного ехидства. Он, наоборот, всем своим видом выражал дружелюбие и расположение, но Зимин-то прекрасно ощущал исходящее от Коли напряжение. В чем-то лучшего друга продолжаешь чувствовать, даже если вы отдаляетесь.
– Домой, – хмуро бросил Ник.
– А я вот тоже домой.
Пусть пройдут год или два, а скулы все так же будет сводить от тупой боли некогда близких душ. Особенно если ты мог бы как-нибудь все исправить…
– Нам же по пути, пойдем? – продолжил Коля, не дождавшись никакого ответа. – Знаешь, я тут подумал: а ну ее, эту Софку? Мы что, должны ругаться из-за какой-то бабы? Пнем ее вообще из нашего круга общения и забудем, как о мелкой букашке. Чертова девка, зачем она нужна? Вон пошли к Демидовой вместе, там себе цыпочек снимем на пару ночек – Новый год с новыми дамами, а?
…Но не стал даже пробовать.
– Все кончено, Коль, – сухо отозвался Зимин. – Разве могут стать друзьями те, кто, как оказалось, никогда и не были ими в действительности. Я знал совершенно другого тебя, маску, а ты даже и не пытался узнать меня. Забавно, правда?
А сердце защемило. Ник понимал, что в какой-то момент в плохой дружбе стоит поставить точку, но все же слова давались с трудом. Барабин годами занимал особое место в жизни Ника, и выдирать его из души было тяжело, потому что получалось лишь с мясом. Только вот нужно иногда поменять все, чтобы… освободиться.
– Ха-ха, не дури, Ники, – ворчливо отозвался Барабин. – Да мы знаем друг друга как облупленных!
– Да, конечно, знаем, – подтвердил Никита. – Я, надеюсь, хоть что-то действительно о тебе знал, бытовое, например. Любимый цвет – рыжий, фрукт – ананас, любимый цвет глаз у девушек – зеленый, пицца – с оливками и курицей…
– Ну вот, видишь же, – заржал Коля. – Идеально знаешь.
– А мой любимый цвет? – Никита фыркнул.
Они так и стояли на крыльце института. Хорошо, что никого не было рядом – ребята слишком задержались. Однако, если честно, Зимину хотелось, чтобы их кто-либо прервал, хотелось не слышать ответов.
– Эмм… красный? – Коля довольно долго думал, вопрос застал его врасплох.
– Нет, синий. А фрукт?
– Черт, Зимин, я тебе не матушка, чтобы такое знать! – зло огрызнулся Барабин.
– Великолепно! Тогда более личное? Как зовут мою маму?
Ник прекрасно понимал, что бывший друг не ответит, но вопрос задал. Почему? Наверное, чтобы наконец переступить черту. И чтобы освободить место в жизни для другого человека.
– Лена? Анна? – запаниковал Барабин.
– Светлана Валерьевна, Коль. Только вот ты, оказывается, считал ее «чертовой бабой, которая во всем меня ограничивает».
Барабин вроде бы хотел что-то ответить, но Никита даже слушать его не стал. Сейчас у него был тот человек, который мог занять важное, но пустующее место в жизни. Нужно было только удержать ее…