«Гопами» называли тогда еще и ночлежки, где за небольшую плату, от 10 до 50 копеек, могли переночевать приезжие и сезонные рабочие. Но чаще всего там оказывались все, кто по тем или иным причинам остался в Ленинграде без крыши над головой.
Самым крупным из таких «гопов» был 1-й дом ночлега на Международном проспекте, 77, на современном Московском проспекте. В «Красной газете» от 29 декабря 1926 года приводилось описание краснопутиловским рабочим одной из самых крупных ночлежек Ленинграда, где он вынужден был оказаться. Статья так и называлась – «На ”гопе“»:
«Первое, что бросается в глаза, это – грязь, вонь, ругань, кулачные схватки игроков в карты… Между уборной и комнатой нет никакой разницы. Наденьте противогазовую маску и постойте в уголке комнаты. Вашим глазам представится сарай, битком набитый живыми разлагающимися трупами, издающими отвратительный запах.
Вот лежит на заплеванном и захарканном кровью полу старик, вот мальчик лет 12, уже зараженный сифилисом.
Вот один поднимается и спокойно снимает хорошие, годные к продаже, ботинки у своего спящего товарища. А другой бежит в уборную, наступая на отдыхающих на полу и сморкаясь прямо им в лицо. Третий бьет и стряхивает вшей со своей рубашки на людей, лежащих на нижних нарах».
Далее в этой же статье идет описание 2-го дома ночлега на Стремянной улице:
«Дом может вместить 150 человек, а ночует 300. Что может сделать администрация, когда приходят и падают в ноги: «Пусти, не то замерзну на улице». Пускают. Спят на нарах, под нарами, на полу, по коридорам, рядом с уборной.
Воровства здесь нет. Но пьянства сколько угодно. Даже среди детей…
В этих ночлежных домах бывает много рабочих, оставшихся без жилья. Они, попадая в среду пьянства и разврата, сами скользят по этому пути».
В 8 утра всех обитателей ночлежек выгоняли на улицу, поэтому многие из постояльцев вели бродяжный образ жизни, воруя все, что плохо лежит.
В августе 1926 года в окрестностях Лиговки постояльцами подобных ночлежных домов и жителями близлежащих коммунальных квартир в саду Сан-Галли было совершено шокирующее преступление: групповое изнасилование молодой рабфаковки, которая возвращалась вечером с работы. На девушку напали в Чубаровском переулке[25], а оттуда поволокли в сад Сан-Галли, где и было совершено преступление, в котором, как выяснилось, участвовало не менее 25 человек. Издевательства над несчастной продолжались до самого утра: тогда насильники просто бросили девушку и разошлись по домам. Потерпевшая с трудом добралась до постового, который отвел ее в отделение милиции и вызвал медпомощь.
По горячим следам соучастники преступления были найдены и отданы под суд. В основном это были рабочие завода «Кооператор» возрастом от 19 до 24 лет, в числе которых были комсомольцы и члены партии. Одним из насильников оказался рабочий 51 года. Среди них также был 17-летний Валерьян Наумец, известный в кругах лиговской шпаны под кличкой Клоп.
«Дело чубаровских насильников» вызвало большой резонанс в обществе. После этого происшествия все подобные злодеяния и тех, кто их в какой-то степени оправдывал, стали называть чубаровщиной.
На суде, состоявшемся в декабре 1926 года, участники преступления пытались выдать жертву за девушку легкого поведения, которой они якобы заплатили, но показания их были настолько путаными, что выдавали явную ложь в заявлениях. К тому же почти все допрошенные признавали, что потерпевшую «тянули», «водили» и все слышали, как она просила отпустить ее.
Вся страна следила за ходом дела, каждый день суда по которому освещался в газетах. Многие требовали самого жестокого наказания совершившим преступление чубаровцам.
Прокурор указал, что дело выходило за рамки обычного изнасилования, и назвал его преступлением против порядка управления: «Надо, чтобы приговор губернского суда, как бы суров он ни был, был последним гвоздем, забиваемым в гроб чубаровцев. Приговор должен прозвучать похоронным звоном умирающему хулиганству», – говорилось в речи губернского прокурора Крастина. В итоге семерых чубаровцев приговорили к расстрелу, остальных сослали на Соловки на разный срок.
Это дело подтолкнуло милицию к ужесточению мер по борьбе с хулиганством. После него также последовала волна процессов против различных хулиганских группировок, а также была усилена работа по вовлечению молодежи в общественную жизнь.
Обвиняемые по чубаровскому делу в зале суда
После вынесения приговора в «Красной газете» от 28 декабря 1926 года была напечатана статья председателя губсуда Ф. М. Нахимсона, где он говорил следующее: «Не вина, а беда многих сотен молодых людей, что они ютятся на Лиговках и Чубаровских переулках. Но их-то надо прежде всего отвлечь от разлагающей улицы, таящей в себе гнилое наследство прошлых лет…
Чубаровщина должна остаться скверным воспоминанием».
Принятые властями меры по вычислению, преследованию и поимке преступных группировок начали приносить свои плоды. В связи с этим стал формироваться образ нового пролетарского жителя города, героя, по большей части положительного, стремящегося к воплощению социалистической идеологии. Уставшее от бандитизма и хулиганства общество требовало порядка и всячески способствовало сокращению количества преступных элементов.
После громкого дела чубаровцев, конечно, продолжали случаться и другие происшествия. Ленинградская милиция старалась пресекать деятельность разных воровских банд, угонщиков машин и просто хулиганов. Началась, как говорится в известном документальном сериале «совсем другая история». После времен застоя пришла перестройка, а вслед за ней наступили лихие девяностые.
Глава V. Девяностые. Петербург роковой и роковый
На фоне происходивших в стране перемен менялся и город. Ленинград снова стал Санкт-Петербургом. Трущобы Сенной, Лиговки, Петроградского района, где в XIX веке обитали герои Гоголя, Достоевского, Крестовского, а в послереволюционной России промышляли шпана и налетчики, к концу XX века стали прибежищем для различных преступных группировок, бравших под свой контроль торговлю и другие сферы в городе. Они, словно подхватив эстафетную палочку у своих предшественников, продолжили криминальную историю города.
Многие события тех лет получили свое отражение в книгах, фильмах и сериалах. «Бандитский Петербург», «Улицы разбитых фонарей», «Брат» приходят на ум при первом же упоминании о том смутном времени нашей страны. Город на Неве в фильмах того времени мы видим чаще с его непарадной стороны. Дворцы, набережные, мосты и площади отходят на второй план, выставляя нам напоказ нутро Петербурга, что подсознательно отсылает нас к временам Достоевского. На фоне блистательных фасадов города в девяностые происходит падение нравов.
В конце ХХ века в в северной столице процветали бандитизм и рэкет, а на улицах часто случались перестрелки. Стали распространены заказные убийства – их количество могло доходить до 2500 в год. Среди громких дел значились и убийства политических деятелей: вице-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Маневича в 1997 году и депутата Государственной Думы Галины Старовойтовой в 1998 году. Общественность поражала дерзость, с которой были совершены эти преступления: Михаила Маневича застрелил снайпер, находящийся на чердаке одного из домов на Невском проспекте. Вице-губернатор в этот момент ехал в служебной машине с женой. Галину Старовойтову убили в подъезде собственного дома на набережной канала Грибоедова. И в том и в другом случае причастными к убийству были признаны участники организованных преступных группировок.
В 1999 году прямо на набережной Невы у Благовещенского моста, тогда носившего имя лейтенанта Шмидта, была расстреляна из гранатометов и автоматов машина генерального директора Балтийской финансово-промышленной группы Павла Капыша. За убийством стояли лидеры тамбовской преступной группировки.
Криминальные сводки девяностых пестрили сообщениями о подобных происшествиях. Наряду с ними происходили и кражи ценностей в особо крупных размерах:
«11 декабря 1994 года из Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге были украдены 89 уникальных тибетских, китайских, монгольских, сирийских и западноевропейских манускриптов VI–XVIII веков (общая стоимость похищенного составила $ 100 млн», – сообщала газета «Коммерсантъ».
Тогда в ходе следствия был раскрыт канал переправки ценнейших раритетов за границу для дальнейшей перепродажи на аукционах черного рынка. Главным фигурантом по этому делу выступил адвокат Дмитрий Якубовский: он был осужден на пять лет с конфискацией имущества. Когда он вышел из заключения, то продолжил юридическую деятельность.
Кражи ценных изданий из библиотеки происходили и после этого. Многие похищенные книги так и не были возвращены. В связи с этими событиями пришлось усилить охрану и обеспечение безопасности в библиотеках.
Вместе с этим простые жители Петербурга продолжали жить и творить. Те, кто рос в то время, вспомнят скорее не про бандитские группировки, а про культурную сторону жизни города. После проведенного в 1991 году референдума среди жителей города большинством голосов было решено вернуться к первому, имперскому названию города – Санкт-Петербург. Хотя на тот момент название Ленинград ассоциировалось, скорее, не с вождем революции, а с героическим подвигом горожан, связанным с пережитой блокадой. В то же время город начал восприниматься как контркультурный – противостоящий действующей политической системе.
«На углу у Пяти углов, до тринадцатого дома пара сотен шагов…» (из песни «Последние деньги» группы «Чиж и K°»). Фото К. Дворцовой
Свобода девяностых самым благотворным образом отразилась на Петербурге. В девяностые город начали называть культурной столицей страны. Здесь рождались и сюда приезжали жить и работать многие деятели искусств – поэты, художники, актеры, музыканты.