Гранитные камни издавна использовались не только как строительный и отделочный материал, но и служили надгробиями, которые, в свою очередь, иногда получали новую жизнь неожиданным образом. В начале 2000-х годов во время реконструкции тротуаров в центре города была обнаружена жуткая находка: оказалось, что бордюры, или, как их называют петербуржцы, поребрики, являются не чем иным, как надгробными плитами с захоронений XIX века. Комментарий по этому поводу газете «Комсомольская правда» дал Николай Лаврентьев – секретарь Петербургского Митрофаньевского союза, который занимается историей усыпальниц:
«В тридцатые годы прошлого века многие кладбища уничтожили: Смоленское, Митрофаниевское, Волковское… Выборгское – Римско-католическое, по воспоминаниям очевидцев, было вообще превращено в каменоломню.
В 1924 году Петербург накрыло одно из крупнейших наводнений. Водой смыло из города все деревянные плашки, которыми были выложены улицы. Советские власти нашли оригинальное применение надгробиям с кладбищ, закрытых через три года после трагедии. В угоду индустриализации мостовые выложили могильным гранитом. И дороги обновили, и новые пространства расчистили. Сколько всего улиц подверглось траурной облицовке, даже историки только могут предполагать».
Ши-цза. Фото А. Евстафьева
Надгробные плиты, использованные в качестве материала для бордюров или мощения улиц и площадей, были обнаружены на Большой Конюшенной улице, Миллионной улице, Невском проспекте, площади Ленина, Октябрьской набережной. Этот факт словно заново подкрепляет миф о городе, построенном на костях. Однако в нашем случае «кости» – это память об усопших, хранимая каменными плитами со старых кладбищ.
Гранитные набережные, каменные мосты, фасады и колонны дворцов и храмов привносят торжественность в облик Петербурга, но вместе с тем несут и загадочную и мистическую печать древности, закованную в камне – материале, ставшем доминантой в образе города и несущем в себе особую энергетику.
«Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит…»
В гранит были одеты и стены главной крепости города, речь о которой пойдет далее.
Глава II. Петербургские тюрьмы
1. «Здесь будет город заложен…» Крепость-тюрьма
С раннего средневековья городом в России называли крепость и огороженное крепостной стеной место. Такая традиция сохранялась и в начале XVIII века во времена правления Петра I, стремившегося не только вернуть России ее земли на Балтике, но и прочно на них закрепиться, заложив новую цитадель.
Как мы уже говорили ранее, территория, на которой возник Санкт-Петербург, издавна входила в состав Древнерусского государства. Уже в IX веке здесь проходил путь «из варяг в греки», а в 1240 году на Неве, в месте впадения в нее реки Ижоры, состоялось сражение между крестоносцами и новгородцами, во главе которых был князь Александр Ярославич[3]. В 1323 году в месте впадения Ладожского озера в Неву новгородцами была заложена крепость Орешек, которой в XVII веке после заключения Столбовского мира завладели шведы. Вместе с крепостью им берега Невы и Финского залива, называемые Ингерманландией. В начале XVIII века в ходе Северной войны Петр Первый вновь отвоевывает земли «отчич и дедич». Взятие крепости Орешек, а следом за ней шведской крепости Ниеншанц на берегу Невы становится предпосылкой к заложению нового города, ставшего впоследствии столицей Российской империи. Место его основания Петр выбрал сам еще до взятия Ниеншанца при осмотре близлежащих земель. Выбор его пал на Заячий остров в широком месте Невы близ ее устья.
Происхождение названия острова имеет разные версии. По одной из них, здесь действительно водились зайцы. По легенде, во время строительства крепости один из зайцев прыгнул на ботфорт Петра и прижался к нему, что рассмешило царя. Есть также версия, уходящая корнями в язычество. В финно-угорском племени ижора, населявшем ранее эти земли, существовал культ поклонения Заячьему богу – символу плодородия и жизненной силы. У славян таким богом был Перун, бог-громовержец. Возможно, на острове когда-то располагалось посвященное Заячьему богу капище. Так или иначе, название это появилось в письменных источниках XVIII века и существует и по сей день: «Заячий» – перевод с финского Енисаари или Яносаари, что и означает «заячий».
Именно в этом месте и решает Петр заложить крепость Санкт-Питер-Бурх по имени св. Петра, своего небесного покровителя. Позже это название унаследует и сам город, а цитадель-родоначальницу на Заячьем острове переименуют в честь святых апостолов Петра и Павла по расположенной на территории острова Церкви Петра и Павла, которая, в свою очередь, позже будет переименована в Петропавловский собор.
Изначально стены крепости были деревоземляными. Позже они были перестроены в камне и облицованы кирпичом по поручению Петра и под руководством приглашенного швейцарца итальянского происхождения архитектора Доменико Трезини. Кирпичное производство существовало на этих территориях еще в допетровскую эпоху, когда земли эти принадлежали шведам. В том числе производили кирпич и близ территории шведской крепости Ниеншанц (она находилась на Охтинском мысе, напротив нынешнего Смольного собора). Однако строительство Санкт-Петербурга требовало гораздо больше стройматериала. Именно поэтому на берегах рек Невы, Тосны, Ижоры, где имелись глина и песок, возводили кирпичные заводы. Во времена императрицы Екатерины II, в 1780-х годах, со стороны Невы стены крепости облицевали гранитом для соответствия облику противоположной Дворцовой набережной, уже ставшей гранитной к тому времени (работы по ее постройке были завершены в 1767 году).
Петропавловская крепость. Фото А. Евстафьева
Петропавловская крепость строилась как оборонительное сооружение. Омываемая с трех сторон Невой, а с четвертой – каналом, позже названным Кронверкским, по дополнительному земляному укреплению с северной части острова – кронверку, она имела удобное положение. Любые суда, заходившие в Неву с Финского залива, оказывались бы под ее обстрелом. И все же защитной она так и не стала: еще при Петре I были построены форты возле острова Котлин – там, где был основан город Кронштадт, таким образом, Петербург был защищен уже при подходе к нему.
Петропавловской крепости же нашли иное применение. Вышло так, что почти с первых лет своего существования сооружение, давшее начало Санкт-Петербургу и вместе со шпилем Петропавловского собора, призванным быть символом выхода России к Балтийскому морю, стало политической тюрьмой. Способствовало этому устройство крепостных стен, послуживших первым местом заточения узников:
«Крепостные стены Петропавловской крепости представляют собой обширный шестиугольник, охватывающий кольцом весь остров по его берегам. В углах шестиугольника расположены бастионы. Стены, соединяющие эти бастионы, носят названия куртин. Эти стены не сплошные, а полые внутри, и это давало возможность использовать помещения, устроенные внутри стен. Обычно внутренние помещения носили названия казематов и служили то для склада военных припасов, то для размещения войска, то для заключения там арестантов».
Одним из первых ее узников, как ни иронично, стал сын Петра I, царевич Алексей, уличенный в заговоре против собственного отца. По решению суда он должен был быть казнен, но казнь так и не состоялась: царевич скончался в 1718 году в казематах Трубецкого бастиона до приведения приговора в исполнение. Существует версия, что Петр не хотел выносить казнь царского сына на всеобщее обозрение и приказал убить Алексея тайно. Царевич был захоронен под лестницей колокольни Петропавловского собора.
В тот же 1718 год Петром I была учреждена Тайная канцелярия. Изначально она должна была заниматься расследованием дела царевича Алексея, но позже превратилась в орган политического сыска. Ее руководство было размещено в Петропавловской крепости.
Первым органом на Руси, подобным Тайной канцелярии, можно назвать созданную в XVI веке Иваном Грозным опричнину – по сути, царскую гвардию, выполнявшую функции службы политического сыска. В 1654 году царем Алексеем Михайловичем был учрежден Приказ тайных дел, его можно назвать первой официальной спецслужбой России. Приказ занимался расследованием преступлений против государства и самого царя и, как и опричнина, находился в непосредственном подчинении у царя. Он был упразднен после смерти Алексея Михайловича. После был создан Преображенский приказ, основанный Петром I в начале его царствования в 1686 году: сначала как управление Преображенского и Семеновского полков, а позже – как политический орган, занимавшийся вопросом претензий на престол царевны Софьи, старшей сестры Петра. Управлял этим ведомством Федор Юрьевич Ромодановский. Будучи доверенным лицом царя, он обладал большой властью и даже заменял Петра на государевом посту во время его отъезда в Великое посольство.
Портрет Ф. Ю. Ромодановского
Ромодановский был крайне неоднозначной личностью. Например, вот так его описывали современники:
«Князь Федор Юрьевич был человек нрава жестокого, не знал, как милуют. Вид его, взор, голос вселял в других ужас. Воров Ромодановский вешал за ребра: таким образом им было однажды повешено 200 человек. Неоднократно сам Петр упрекал Ромодановского в жестокости», – так писал о Ромодановском историк и археограф XIX века Н. Н. Бантыш-Каменский.
«Сей князь был характеру партикулярнаго; собою видом, как монстра; нравом злой тиран; превеликой нежелатель добра никому; пьян по вся дни; но его величеству верной был так, что никто другой».
Ромодановского называли «главным палачом России». Находясь в Великом посольстве, Петр отправил своему сподвижнику машинку для отсекания голов, также известную как гильотина, для «облегчения» дел, на что Ромодановский ответил, что машинку опробовал на крестьянине, арестованном за умышленное убийство посадского человека, и вполне ею доволен.
Преображенский приказ имел гораздо более широкую зону ответственности, которая не ограничивалась только политическим сыском. В круг его обязанностей входили охрана порядка в Москве, ведение судебных дел, а также контроль над продажей табака. Данное ведомство просуществовало до 1718 года – фактически до самой кончины Ф. Ю. Ромодановского.
На смену уже Преображенскому приказу пришла Тайная канцелярия Петра I. Ее возглавлял еще один сподвижник Петра I – граф Петр Андреевич Толстой. Он же участвовал в возвращении царевича Алексея из Неаполя, куда последний бежал в 1716 году в надежде найти поддержку в Европе. Граф Толстой выманил царевича обратно в Россию, пообещав ему милость и прощение со стороны отца.
Штат Тайной канцелярии был небольшим, порядка десяти человек, так называемых «экспедиторов», которые занимались расследованиями дел. Кроме того, в попытках обезопасить государственную идеологию сотрудники Тайной канцелярии отслеживали, собирали и документировали возникающие городские мифы, благодаря чему многие из них смогли дойти и до наших дней.
Сам государь принимал активное участие в деятельности ведомства. В графике Петра I был всегда выделен один день в неделе для работы в Тайной канцелярии: он выступал там как дознаватель, судья, иногда бывал и палачом. В народе это учреждение именовали «русской инквизицией», так как при допросах часто использовались различные пытки, в которых царь также принимал участие, а высшей мерой наказания арестантов была публичная казнь.
Сначала казни проводили на Троицкой площади, а позже – на Сытном рынке. Например, так описывал один иностранный гость казнь обер-фискала Алексея Яковлевича Нестерова и его сослуживцев, обвиненных в хищении государственных средств:
«Первый, кому отрубили голову, был один фискал, клеврет обер-фискала Нестерова, служивший последнему орудием для многих обманов. Когда ему прочли приговор, он обратился лицом к церкви Петропавловской крепости и несколько раз перекрестился; потом повернулся к окнам Ревизион-коллегии, откуда император со многими вельможами смотрел на казнь, и несколько раз поклонился; наконец в сопровождении двух послужников взошел на эшафот, снял с себя верхнюю одежду, поцеловал палача, поклонился стоявшему вокруг народу, стал на колени и бодро положил на плаху голову, которая была отсечена топором».
Портрет П. А. Толстого
В качестве тюремных камер сначала использовали казематы в стенах крепости. Позже в Петропавловской крепости были построены специальные помещения для заключения: Секретный дом в Алексеевском равелине и тюрьма в Трубецком бастионе, многим внушавшие страх в течение почти двух веков.
Равелины – это дополнительные угловые укрепления крепости, обращенные на запад и восток. Они были отделены от остальной части здания рвами, заполненными водой, для их большей изоляции. Во времена императрицы Анны Иоанновны равелины были обложены каменными плитами. Тогда же они и получили свои названия: обращенный на запад к Васильевскому острову равелин был назван в память деда императрицы царя Алексея Михайловича, в память же ее отца был назван другой, Иоанновский равелин.
При Екатерине II за стенами Алексеевского равелина было воздвигнуто новое деревянное сооружение, которое начало служить основным местом заключения, хотя, если обратиться к многочисленным сохранившимся записям, казематы для арестантов были все равно обустроены по всей территории крепости. При Павле I в 1797 году было построено каменное здание тюрьмы Алексеевского равелина, заменившее ветхую деревянную постройку. На тот момент состояние помещений в деревянном здании оставляло желать лучшего: как говорилось в отчете ревизора, там было «тесно, душно и неудобно». Солдатам-стражникам запрещалось разговаривать с заключенными, в камерах царила кромешная тьма, стены были пропитаны сыростью.
Вот как описывает первое впечатление от помещения для заключения один из арестантов:
«Видя себя совершенно в темноте, я сделал два шага вперед, но лбом коснулся свода. Из осторожности простерши руки вправо, ощупал прямую мокрую стену; поворотясь влево, наткнулся на мокрую скамью, и на сей севши, старался собрать рассыпавшийся мой рассудок».
Новая каменная тюрьма, воздвигнутая при Павле, была рассчитана на содержание порядка двух десятков арестантов в одиночных камерах. Кроме двадцати пронумерованных комнат в тюрьме было четыре помещения без номеров, называемых просто казематами, а также кухня. Часть комнат была отведена для администрации тюрьмы, далее шли номера для арестантов благородного звания, после них – для среднего класса. Самая скудная обстановка была в безномерных казематах для низшего класса: если в предыдущих номерах были волосяные тюфяки или тюфяки из оленьей шерсти, то здесь можно было надеяться только на тюфяки, набитые мочалом.
В соответствии с классом и происхождением отличалось и питание заключенных: например, в первые двенадцать номеров было положено давать хлеб белый, в остальные – только черный. Было также разработано меню, в которое входили говядина, поросята, гусь, жареные цыплята. Правда, ни в одном из воспоминаний заключенных мы не находим подтверждения данной информации. Есть лишь упоминания о том, как в Алексеевском равелине их морили голодом и холодом. Постоянная сырость и плохое освещение от сальных свечей и коптилок-ночников еще сильнее омрачали будни арестантов. Впрочем, и праздничные дни мало чем отличались. Согласно официальным бумагам, в эти дни предполагалось особое меню, которое, судя по всему, доставалось лишь работникам администрации тюрьмы.
До наших дней также дошли инструкции для офицеров и смотрителей Секретного дома Алексеевского равелина, наказывающие обеспечить строгий караул секретным арестантам, препятствовать их побегу и попыткам самоубийства. Там же говорилось о запрете караульным солдатам передавать заключенным какие-либо новости и общаться с ними свыше необходимого. Были там и указания насчет соблюдения чистоты в камерах и окуривания их можжевельником. В инструкции от 1812 года значилось, что для караула изолированной тюрьмы требовалась целая рота солдат в 50 человек. Дело в том, что к каждому заключенному прикрепляли по караульному, который должен был находиться в камере круглосуточно, не вступая ни в какие разговоры с арестантами. То есть одиночное заключение проходило под постоянным присмотром немого стражника. Прогулки заключенным разрешались либо в коридоре тюрьмы, либо в имеющемся внутри садике только в одиночку, но в сопровождении караульного.
План расположения камер Алексеевского равелина. Середина XIX века
Караульные солдаты также подвергались особому досмотру при необходимости покидать равелин и наказывались за малейшие проступки. Сами караульные и другие служители тюрьмы Алексеевского равелина порой даже не знали, кто находился у них в заточении. Всем заключенным присваивались номера, а если кто-то из них умирал, то имя зачастую ему давали по наитию.
Известны, однако, имена многих из тех, кому довелось оказаться в Секретном доме. Вспомним некоторых из них.
Узники крепости
Узниками Алексеевского равелина побывали многие известные личности, в том числе и литературные деятели. Одним из них стал писатель, поэт и политический деятель Александр Николаевич Радищев.
«Бунтовщик хуже Пугачева» – именно так отреагировала императрица Екатерина II на книгу А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», изобличавшую несовершенство государственного строя по отношению к крепостным крестьянам. В то время функции, выполняемые ранее Тайной канцелярией, исполняла Тайная экспедиция, руководителем которой был назначен Степан Иванович Шешковский, доверенное лицо императрицы. Ему и было поручено вести дело Радищева.
Еще при императрице Елизавете Петровне Шешковский дослужился до секретаря Тайной канцелярии под руководством А. Шувалова, а уже при Екатерине II стал возглавлять Тайную экспедицию при Сенате. Пушкин называл его «домашним палачом Екатерины», а секретарь саксонского посольства при дворе императрицы Г. Гильбиг писал о нем следующее:
«Назначенный царицей директором Тайной канцелярии или, вернее сказать, великим инквизитором России, эту обязанность он исполнял со страшной строгостью и точностью».
А. Н. Радищев (1749–1802) – писатель, поэт, руководитель Петербургской таможни, участник Комиссии по составлению законов при Александре I
С. И. Шешковский – руководитель политической полиции с 1764 по 1794 годы
Первым большим поручением Шешковского было расследование дела Емельяна Пугачева, сама Екатерина II назначила его заниматься этим. Он же вместе со священником и сопровождал Пугачева к месту казни.
Многим внушало страх одно лишь имя этого государственного деятеля, поэтому, услышав, что допрашивать его будет человек от Шешковского, Радищев даже упал в обморок. После ареста автор «Путешествия из Петербурга в Москву» был посажен в крепость, где его допрашивали. В тюрьме Радищев заболел. Его мучила бессонница, и он едва держался на ногах, но, несмотря на это, по приказу Шешковского сопровождавший арестанта караульный солдат должен был соблюдать крайнюю предосторожность со столь важным арестантом.
По окончании следствия Уголовной палатой было решено, что Радищев заслуживает смертной казни за государственную измену и «покушение на государево здоровье», но в итоге именным указом императрицы Екатерины II наказание заменили на десятилетнюю ссылку в Сибирь в Илимский острог, расположенный в современной Иркутской области.
Радищев пробыл в ссылке шесть лет. Писатель был амнистирован Павлом I после восшествия последнего на престол. Правда, в Москве и Петербурге жить Радищеву было запрещено. Лишь при Александре I он был не только полностью реабилитирован, но и вошел в члены Комиссии составления законов. Радищев умер в 1802 году. Его тело было захоронено на Волковском кладбище. До наших дней его могила, к сожалению, не сохранилась, но в 1987 году на предполагаемом месте ее расположения была установлена памятная доска.
Еще одна знаменитая узница Петропавловской крепости времен Екатерины II – она сама именовала себя Елизавета Владимирская, но более известна она под именем княжны Таракановой. Елизавета выдавала себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и ее морганатического[4] супруга Алексея Разумовского и претендовала на российский престол. Однако этот случай не был ее первой попыткой причислить себя к знатным особам: ранее так называемая «княжна» представлялась персидской принцессой. Видимо, на фоне слухов о восстании Пугачева, который выдавал себя за погибшего Петра III, она тоже решила попробовать себя в роли представителя семьи Романовых. В некотором смысле Елизавета даже преуспела в этом, получив поддержку в Европе.
Емельян Пугачев (1742–1775) – донской казак, бунтовщик, самозванец, выдававший себя за Петра III. Был схвачен, подвержен суду и приговорен к смертной казни четвертованием. Казнь состоялась 10 (21) января 1775 года в Москве на Болотной площади
Однако ее судьба как наследницы российского престола сложилась весьма печально: «княжна» была похищена преданным сторонником Екатерины II Алексеем Орловым, доставлена в Петербург и отправлена в заточение в казематы Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Позже в связи с болезнью она была переведена в подвал Комендантского дома, где и скончалась от туберкулеза спустя несколько месяцев.
Фигура княжны Таракановой до сих пор овеяна тайной. В ходе многочисленных допросов, курируемых самой Екатериной II, «княжна» так и не назвала своего истинного имени и происхождения. По некоторым сведениям, она была дочерью пражского трактирщика. Однако такая версия маловероятна, так как самозванка явно имела образование и манеры, присущие даме из высшего общества: она знала несколько языков, играла на музыкальных инструментах, интересовалась искусством, разбиралась в архитектуре и живописи.
Судьба этой женщины вдохновила многих авторов на создание литературных и музыкальных произведений и породила множество альтернативных версий ее происхождения, истории и смерти. Некоторые предполагают, что она погибла во время наводнения, другие – что скончалась от ударов кнутами, третьи – что умерла при родах, будучи беременной от Алексея Орлова. Как бы там ни было, единственным достоверным фактом, связанным с княжной, остается конец ее авантюрной истории, который неразрывно связан с тюрьмой в Петропавловской крепости.
Если говорить в общем о назначении Петропавловской крепости в разные периоды ее существования, то следует заметить, что во время правления Екатерины II отправляли туда за оскорбление «величества, критику самодержавия и крепостничества, казнокрадство, подделку денег, религиозные преступления, а при императоре Павле I в крепость попадали также и офицеры за «дерзновенные разговоры». Например, полковник Елагин был приговорен к пожизненному заключению, но отпущен на свободу через полтора месяца и снова заключен в тюрьму через некоторое время без указания срока пребывания.
Флавицкий Константин «Княжна Тараканова». 1863 год. © Государственная Третьяковская галерея
При Александре I Тайная канцелярия была упразднена, и часть ее полномочий перешла отделениям Сената. Во времена правления Николая I уже было учреждено Третье отделение собственной Его Императорского Величества канцелярии – нового органа политического сыска. Все это время казематы Петропавловской крепости не пустовали. На смену освобожденным Александром I узникам приходили другие, а в начале царствования Николая I мест в крепости для арестантов и вовсе не хватало. Причина подобного положения дел заключалась в событиях, связанных с деятельностью тайных обществ, в том числе и с попыткой переворота, который попытались совершить декабристы.
Декабристы
Восстание декабристов состоялось 14 (26) декабря 1825 года. В этот день к 11 часам утра на Сенатскую площадь офицерами братьями Бестужевыми были выведены 800 солдат Московского лейб-гвардии полка, позже к ним присоединились солдаты роты лейб-гвардии Гренадерского полка для совершения государственного переворота. Декабристы воспользовались сложившейся политической ситуацией: в стране настал период междуцарствия после смерти Александра I, поскольку его следующий по старшинству брат Константин Павлович отрекся от престола, а младший брат Николай Павлович еще не принял окончательного решения о восшествии на него. Основными требованиями восставших было следующее: свержение императора, принятие конституции, отмена крепостного права, равенство всех перед законом, дарование демократических свобод.
К вечеру того же дня восстание было подавлено, все его участники были арестованы и подвержены суду. В Петропавловскую крепость были отправлены 371 солдат лейб-гвардии Московского полка, 277 солдат Гренадерского полка и 62 матроса Морского экипажа. В крепости участников переворота держали до вынесения итогового приговора.
Санкт-Петербург. Сенатская площадь. 14 декабря 1825 года. Акварель. Худ. К. К. Кольман
Комендант крепости А. Я. Сукин докладывал Николаю I 19 февраля 1826 года:
«Во вверенной мне крепости не осталось для посаждения ни одного свободного места или арестантского покоя, и занят даже один, в который должен поступить по выздоровлению из госпиталя арестант».
Самых опасных, по мнению Николая I, осужденных отправляли в Алексеевский равелин, остальных декабристов разместили в казематах Кронверкской и Никольской куртин, а также в Трубецком бастионе. Декабрист Якушкин, признанный позже виновным в помыслах на бунт и цареубийство и отправленный на каторгу в Сибирь, писал в воспоминаниях о пребывании в Алексеевском равелине следующее: «Камера имела шесть шагов в длину и четыре в ширину. Стены еще не просохли после наводнения 1824 года. Стекла были закрашены белой краской и ограждены толстой железной решеткой. Около окна в углу стояла кровать, на ней были матрац и тонкое бумажное одеяло. Возле кровати стоял столик, на нем кружка с водой. В другом углу, против кровати, была печь, в третьем углу – параша. Кроме того, в камере было еще два стула, на одном из них стоял ночник».
Стража, бесшумно передвигаясь по застеленным толстыми матами коридорам, неотступно и незаметно следила за каждым движением узников через застекленные прорези в дверях камер. Возле некоторых дверей были даже выставлены дополнительные караульные.
12 июля 1826 года был оглашен окончательный приговор всем арестованным. Все члены Верховного уголовного суда собрались в Комендантском доме Петропавловской крепости для вынесения решения. Большую часть осужденных сослали в Сибирь или отправили на военную службу на Кавказ, многих лишили всех чинов. Тридцати одному арестованному смертную казнь заменили на вечную каторгу, а пятерым предводителям восстания была назначена казнь через повешение. К ним относились:
П. И. Пестель – полковник, участник военных кампаний 1812–1814 годов, кавалер шести орденов;
К. Ф. Рылеев – поэт, общественный деятель;
С. И. Муравьев-Апостол – подполковник, участник Отечественной войны 1812 года;
М. П. Бестужев-Рюмин – подпоручик;
П. Г. Каховский – военнослужащий, дворянин.
Известно, что за время существования тюрьмы на территории Петропавловской крепости многие умирали там от болезней или лишались рассудка, но казней официально, во время царского режима, там никогда не совершалось. Так и в этот раз – казнь предводителей восстания декабристов состоялась ранним утром 13 (25) июля 1826 года за ее пределами. На валу кронверка Петропавловской крепости приговор был приведен в исполнение.
Ночь перед казнью пятеро декабристов провели в казематах крепости и могли слышать стук топоров, возводивших виселицу. Двадцатипятилетний декабрист Бестужев-Рюмин всю ночь не мог заснуть – боялся, не хотел умирать. Из соседней камеры его успокаивал Сергей Муравьев-Апостол, читая отрывки из Евангелия. Несмотря на запрет общения заключенных друг с другом, в этот раз караульные не мешали их громким разговорам, уважая их последние часы и минуты жизни.
План казни декабристов составлял лично Николай I. Сначала состоялась гражданская казнь (унизительная процедура лишения всех прав и чинов, сопровождаемая преломлением шпаг над головами) тридцати одного участника восстания, чьи смертные приговоры были заменены на пожизненную каторгу. Над их головами были сломаны шпаги, с них сорвали и сожгли мундиры и ордена. Шпаги для этого заранее подпиливали, но шпага Трубецкого почему-то оказалась целой, поэтому ее ломали о его голову, нанеся тем самым кровавые раны.
Затем началась подготовка виселиц для пятерых предводителей. Надо сказать, к тому времени смертных казней в России уже давно не совершалось, формально они были отменены еще при Екатерине II. Специально для этой процедуры были выписаны два палача из Финляндии. Процесс казни затянулся, так как у троих осужденных, Рылеева, Муравьева-Апостола и Бестужева-Рюмина, сорвались веревки. По негласному обычаю, это означало, что осужденного нужно помиловать, но экзекуция была продолжена до своего окончательного завершения. Сейчас на месте казни установлен памятный обелиск с медальоном, где изображены профили пятерых повешенных восставших.
Сосланные в Сибирь декабристы сделали многое для мест, где отбывали наказание. Они создавали там школы, открывали аптеки, театры, писали книги, занимались сельским хозяйством. Многие так и не дождались амнистии Александра II.
Пример декабристов не только не остановил, но, пожалуй, и наоборот, вдохновил многие последующие поколения участников различных тайных обществ.
Петрашевцы
«Пагубные учения, породившие смуты и мятежи по всей Западной Европе, и угрожающие испровержением всякого порядка и благосостояния народов, отозвались, к сожалению, в некоторой степени, и в нашем отечестве.
Но в России, где Святая Вера, любовь к Монарху и преданность к престолу – основаны на природных свойствах народа и доселе хранятся непоколебимо в сердце каждого – только горсть людей, совершенно-ничтожных, большею частью молодых и безнравственных, мечтала о возможности попрать священнейшие права религии, закона и собственности. Действия злоумышленников могли бы только тогда получить опасное развитие, если бы бдительность правительства не открыла зла в самом начале».
С этих слов начинается номер газеты «Ведомости Санкт-Петербургской городской полиции» от 24 декабря (5 января) 1849 года (1850), посвященный следствию по делу кружка петрашевцев. Читая эти строки, даже не подумаешь, что участниками общества, о котором идет речь, были уважаемые люди – писатели, переводчики, врачи. Среди них оказался и Федор Михайлович Достоевский. Ему тогда было 27 лет.
Темы, которые обсуждались на собраниях петрашевцев, волновали молодого Достоевского, как и многих других его современников. Вдохновленные французскими социальными реформаторами участники кружка размышляли о цензурных ограничениях, необходимости отмены крепостного права, коррупции в рядах чиновников. В глазах правящих кругов деятельность петрашевцев выглядела как «вольнодумство», направленное против правительства и императора.
Михаил Васильевич Буташевич-Петрашевский (1821–1866) – русский мыслитель и общественный деятель. После окончания Царскосельского лицея поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, после чего служил в Министерстве иностранных дел переводчиком. С 1844 года устраивал регулярные собрания, которые постепенно должны были стать тайным обществом, несущим революционные идеи в массы. Арестован в 1849 году вместе с другими единомышленниками, входившими в организацию
Портрет Ф. М. Достоевского, 1847
Кружок был раскрыт во многом за счет внедренного агента Петра Антонелли, который действовал под руководством сотрудника тайной полиции Ивана Петровича Липранди. Он и составил донесение, которое стало причиной для заведения дела петрашевцев. После пятимесячного расследования были раскрыты имена всех участников собрания – их оказалось около сорока человек. Петрашевцы были арестованы, двадцать один из них был отправлен на смертную казнь. Пока шло следствие по делу петрашевцев, осужденные были заключены под стражу в Петропавловской крепости. Федор Михайлович не был исключением: он был узником одной из камер Алексеевского равелина.
«Его величество, по прочтении всеподданнейшего доклада Генерал-Аудиториата, изволил обратить Всемилостивейшее внимание на те обстоятельства, которые могут, в некоторой степени, служить смягчением наказания, и вследствие того Высочайше повелел: прочитать подсудимым приговор суда, при сборе войск, и по совершении всех обрядов, предшествующих смертной казни, объявить, что Государь Император дарует им жизнь, и затем, вместо смертной казни, подвергнуть их следующим наказаниям…»
Таким образом, по указу императора смертную казнь петрашевцам заменили на ее инсценировку и в дальнейшем лишение всех прав и каторжные работы на разные сроки в зависимости от степени вины преступников.
Осужденных привели 3 января 1850 года в 8 часов утра на Семеновский плац, где уже был возведен деревянный эшафот, накрытый черным сукном. Под ним – три столба для смертников. Арестантов выстроили в шеренгу и зачитали приговор. Дальше, выдав им мешковатые балахоны, которые надевали все осужденные на смерть, их подвели к месту расстрела и поставили на колени. Осужденных разделили на группы по трое – по количеству столбов. Достоевский был во второй тройке.
Первую группу возвели на эшафот, на их головы накинули скрывающие лица капюшоны. Прозвучала команда офицера: «На прицел!», но выстрела за этим не последовало. Моментом ранее адъютант вручил командующему бумагу, где было указано высочайшее помилование и замена смертной казни на каторжные работы.
Инсценировка смертной казни петрашевцев на Семеновском плацу
Самому Петрашевскому присудили каторгу без срока, остальным участникам дали от четырех до пятнадцати лет каторги. Раскаявшихся молодых участников по большей части разжаловали до рядовых и отправили служить в отдаленные районы страны.
Приговор Федору Достоевскому был изменен на лишение его всех прав состояния, ссылку на каторжные работы в крепостях в течение четырех лет и определение в рядовые. Отбывал наказание Достоевский в Омске.
Все эти события нанесли глубокий отпечаток на личность писателя и сыграли большую роль в его творчестве. В частности, после каторжных работ в Омске был написан роман «Записки из мертвого дома», по сути, положивший начало жанру психологической прозы. Впечатления от той самой инсценировки смертной казни были описаны в романе «Идиот»:
«Неизвестность и отвращение от этого нового, которое будет и сейчас наступит, были ужасны; но он говорит, что ничего не было для него в это время тяжелее, как беспрерывная мысль: “Что, если бы не умирать! Что, если бы воротить жизнь, – какая бесконечность! И всё это было бы мое! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счетом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!”»
Около двух лет провел в стенах Алексеевского равелина еще один известный писатель и мыслитель XIX века – Николай Гаврилович Чернышевский. Он был арестован у себя на квартире на Большой Московской улице 7 июля 1862 года и сразу же отправлен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости.
Арест Чернышевского произвел огромный резонанс в обществе. Некрасов позже даже адресует писателю стихотворение «Пророк»:
«Не говори: «Забыл он осторожность!
Он будет сам судьбы своей виной!..»
Не хуже нас он видит невозможность
Служить добру, не жертвуя собой».
Один из доносов на Чернышевского был написан в 1861 году после его речи на похоронах литературного критика Добролюбова. В доносе Третьему отделению полиции Петербурга значилось, что в своей речи писатель намекал на то, что Добролюбова погубила нынешняя власть своей нещадной цензурой. Это был не первый подобный донос на Николая Гавриловича, уличающий его в пропаганде революционных идей и связи с Герценом – крайне левым политиком, критиком монархического строя в России. Не имея иных доказательств, в конечном итоге было создано подложное письмо, якобы написанное рукой самого Чернышевского, где он признавался в авторстве прокламации «Барским крестьянам», где простым, понятным малообразованному человеку языком говорилось о несовершенстве крестьянской реформы Александра II и целью которой было разжигание революционных настроений среди крестьянства.
Н. Г. Чернышевский. Портрет, 1859
Тогда в равелине был достаточно мягкий режим: узникам разрешалось иметь письменные принадлежности и пользоваться книгами, поэтому во время пребывания в крепости писатель продолжал работать. Писал Чернышевский действительно очень много, даже отказывался выходить на прогулки. Именно там, в стенах тюремной камеры, был написан роман о новых людях «Что делать?», ловко обошедший цензуру и напечатанный Некрасовым в журнале «Современник».
В феврале 1864 года был объявлен окончательный приговор: ссылка на каторжные работы на 14 лет (затем Александр II сократил срок до 7 лет) и последующее пожизненное поселение в Сибири. Спустя почти 20 лет Чернышевскому разрешили вернуться в европейскую часть России, в Архангельск, а позже он смог переехать на свою малую родину, в Саратов, где и скончался в возрасте 61 года от инсульта. Долгое время труды его были запрещены к печати, хотя копии и распространялись как в России, так и за границей.
Трубецкой бастион
Постепенно здание Секретного дома Алексеевского равелина приходило в негодность. На смену ему пришла тюрьма Трубецкого бастиона, казематы которого использовались как тюремные камеры с начала XVIII века. Там во времена Петра был заточен царевич Алексей, а чуть более века спустя здесь под стражей находились декабристы.
Политических заключенных содержали также в Невской и Екатерининской куртинах. Куртина – это крепостная стена, соединяющая бастионы. Екатерининская примыкала к Трубецкому бастиону, а Невская соединяла два других, выходящих на Неву, – Нарышкин и Государев. Туда же на время рассмотрения дела была заключена Вера Засулич, стрелявшая в градоначальника Трепова и впоследствии получившая полное оправдание судом присяжных.
В 1870 году за Трубецким бастионом было построено пятиугольное двухэтажное здание, рассчитанное на 73, а позже на 69 одиночных камер, с внутренним двором, библиотекой и баней. Сейчас оно стало музеем, где можно увидеть примеры обустройства камер бастиона в разное время существования здесь тюрьмы, а также узнать о судьбах заключенных.
У Трубецкого бастиона на территории Петропавловской крепости. Фото А. Евстафьева
Стены тюрьмы располагались параллельно стенам Трубецкого бастиона, и солнечный свет туда не проникал. Пол в камерах был асфальтовый, а стены обиты войлоком для предотвращения перестукивания заключенных между собой: тюремный режим требовал полной тишины, о чем упоминается в воспоминания многих бывших заключенных.
В 1880 году тюрьма была домом предварительного заключения для политических заключенных, также здесь находились и те, кому назначили каторжный режим. Часть арестантов отбывала здесь четверть срока, после чего их отправляли в другие каторжные тюрьмы для отбывания наказания, другие оставались в стенах крепости до особого распоряжения.
Камеры для подследственных и осужденных были одинаковыми, разнились только условия и правила. Для заключенных каторжного режима готовили более простую еду и выдавали одежду более грубого пошива. Правила для каторжников устанавливались гораздо жестче, хотя наказания за их нарушение были такими же, как и у тех, кто находился под следствием. Один из каторжных заключенных, народоволец Мартыновский, писал, что его отправили в карцер за то, что он стучал в дверь, когда из соседней камеры охрана выносила душевнобольного арестанта. Помещение карцера было гораздо меньше обычной камеры, а свет туда не проникал вовсе. Там всегда было холодно и сыро. Подтверждения этого мы находим в описаниях сидевших там заключенных:
«Как только я вошел в карцер и очутился в полной темноте, я испытал настоящий, адский пронизывающий холод, такой, что меня тотчас начало всего трясти от озноба».
Передвигаться по карцеру не представлялось возможным: сделав шаг, заключенный утыкался либо в холодную стену, либо в железную кровать, на которой ни сидеть, ни лежать было невозможно, так как ее многочисленные железные заклепки впивались в тело. Нарушение правил каторжного режима грозило арестантам не только карцером, но и телесными наказаниями – розгами и шпицрутенами, к тому времени уже отмененными законом, но по-прежнему применяемыми на территории крепости.
В 1890-х годах был поднят вопрос о закрытии тюрьмы на территории Петропавловской крепости: место заключения находилось рядом с императорской усыпальницей. Однако министерство внутренних дел не поддержало это предложение, обосновывая это тем, что сам Александр III хотел сделать на этом месте военную тюрьму и что с территории крепости удобно контролировать надзор за особо опасными политическими преступниками. Еще одной причиной, по которой была выдвинута подобная идея, послужило малое количество заключенных: в период с 1890 по 1895 год в тюрьме находилось от 2 до 32 арестантов при общем наличии 72 камер одиночного заключения.
Позже в тюрьму Трубецкого бастиона стали заключать простых рабочих и участников забастовок и стачек. Организатором одной из таких забастовок стал рабочий Шаповалов, который позже вспоминал об этом следующее: «Если кто-нибудь ухитрился бы… пробраться незаметно от стражи в коридоры тюрьмы для государственных преступников в Трубецком бастионе, он поразился бы могильной тишиной, царившей там. Так тихо бывает только в гробу. Редко, редко звякнут шпоры жандарма, медленно крадущегося по коридору; случайно забренчат у него ключи; застучат тяжелые засовы отворяемой двери, – и затем опять все погружается в безмолвие могилы».
В период с 1872 по 1917 год в тюрьме Трубецкого бастиона побывало более 1500 заключенных. Среди них были революционеры-народники: В. Фигнер, А. Желябов, А. Ульянов, П. Кропоткин. Последнему даже удалось бежать, правда, не из самой крепости, а из арестантского отделения Николаевского военного госпиталя, куда он был помещен по причине болезни. Кропоткин отмечал в своих воспоминаниях страшную сырость в своей камере: обои были всегда такие мокрые, что ему казалось, будто их поливают каждый день водой. Чтобы бороться с сыростью, в крепости так натапливали печь, что узник начинал испытывать от жары еще большие страдания. Поскольку прогулки заключенных были очень короткими, такие условия, сырость и высокая температура, плохо сказывались на их здоровье. Так, для поддержания здоровья Кропоткин ходил каждый день по камере из угла в угол, делая семь верст, и занимался гимнастикой, используя вместо гири дубовый табурет. Однако это не помогло революционеру: условия заключения привели к тому, что Кропоткин был отправлен в арестантский госпиталь с признаками цинги. Именно оттуда он и смог совершить побег, после которого в течение 41 года пребывал за границей и вернулся в Россию только после Февральской революции 1917 года.
Одними из последних узников Трубецкого бастиона стали члены Временного правительства. Хотя официально тюрьма считалась закрытой с 1918 года, до 1921 года здесь содержались узники красного террора и производились расстрелы. В том числе в 1919 году на территории бастиона были расстреляны великие князья Николай Михайлович, Георгий Михайлович, Павел Александрович, Дмитрий Константинович. В 2007 году на территории Заячьего острова, между Кронверкским проливом и стенами крепости, было обнаружено массовое захоронение жертв красного террора.