Тюрьмой служила и другая крепость, бывшая, по сути, «старшей сестрой» Петропавловской. Если Петропавловскую Петр I основал сам, то взятие крепости, о которой мы расскажем далее, стало тому предпосылкой. Речь, конечно же, о Шлиссельбургской крепости, ранее именовавшейся Орешек. Служившая защитой выхода из Ладожского озера в Неву с момента своего основания новгородцами еще в 1323 году, она была важным военным и торговым объектом. С 1612 по 1702 год крепость была под контролем шведов, которые и переименовали ее в Нотебург. В 1702 году Петр вернул ее России и дал ей имя Шлиссельбург, что означало «Город-ключ». Именно взятие этой крепости открывало дальнейший путь в Балтику.
Как и Петропавловская крепость, уже в петровские времена Шлиссельбургская крепость стала политической тюрьмой. Здесь в заключении находились сестра Петра I Мария Алексеевна и его первая жена Евдокия Лопухина.
Если Петропавловская крепость использовалась больше для содержания в ней заключенных на время следствия, то есть как следственный изолятор или СИЗО сейчас, то в Шлиссельбургскую заключенных отправляли либо на казнь, либо в долгое заточение. Например, польский заговорщик офицер Валериан Лукасиньский провел там в заточении 37 лет.
Крепость имела шесть бастионов. Внутри крепостной стены находились две тюрьмы: нумерные казармы и Секретный дом, а также церковь, дом коменданта с садом и другие постройки.
Петропавловскую крепость часто называли русской Бастилией, Шлиссельбургская же стала русским «замком Иф». Стены высотой шесть метров и островное расположение обеспечивали полную изолированность тюрьмы. Императрица Анна Иоанновна заточила сюда членов Верховного Тайного совета братьев Долгоруких и князя Дмитрия Михайловича Голицына, избравших ее на царство. Позже здесь оказался и фаворит Анны Иоанновны Эрнст Иоганн Бирон, который после смерти императрицы стал регентом при четырехмесячном Иоанне VI Антоновиче. Бирон пробыл в крепости всего полгода, а несчастный Иоанн Антонович – девять лет. Ему было 16 лет, когда он оказался в Шлиссельбургской крепости, а до этого он 12 лет провел в одиночном заключении в Холмогорах. После попытки заговора майора Зубова, целью которого было вернуть на престол молодого наследника, уже правившая тогда Елизавета Петровна приказала переправить Иоанна Антоновича в одиночную камеру Шлиссельбурга как «безымянного колодника». В то время по приказу императрицы были уничтожены любые упоминания о существовании каких-либо наследников, кроме самой дочери Петра. В том числе из обихода изымались монеты с изображением Иоанна VI Антоновича.
Шлиссельбургская крепость. Фото А. Евстафьева
Надзор за Иоанном VI был поручен трем офицерам: они должны были содержать в строжайшей тайне все, что было связано с секретным узником, вплоть до того, что им нельзя было кому-либо сообщать, стар или молод он, русский или иностранец. В рапортах старшего офицера Овцына, одного из надзорных, указано, что узник часто пребывал в сильном раздражении и в целом выдавал в своем поведении «ненормальность». Это было на руку взошедшей на престол Екатерине II, которая старалась создать образ отсталого в физическом и психическом развитии вероятного наследника престола, демонстрируя внешнюю снисходительность и жалость к нему.
«Указывая на свое «природное человеколюбие» и «чувствительность», императрица дословно объявила, что «ей не оставалось сему несчастно – рожденному, а несчастнейше еще взросшему, иной учинить помощи, как оставить его в том же жилище, в котором мы его нашли затворенного, и дать всякое человеческое возможное удовольствие, что и делом самим немедленно учинить повелели».
Однако при попытке подпоручика Смоленского полка Мировича освободить «безымянного колодника» те же офицеры, что охраняли узника, его и убили, следуя инструкции о невозможности передачи его живым кому бы то ни было. Позже организатор заговора был казнен.
В XIX веке заключенными Секретного дома Шлиссельбургской крепости были декабристы, в том числе и лицейские товарищи Александра Пушкина – В. К. Кюхельбекер и И. И. Пущин. Позже наказание в крепости отбывали различные вольнодумцы, борцы с самодержавием, опасные террористы.
В 1884 году из Алексеевского равелина Петропавловской крепости, прекратившего выполнять функции тюрьмы, в Шлиссельбург были переведены все находившиеся там в заключении узники. В их числе оказался ученый и революционер Николай Александрович Морозов. Из двенадцати его товарищей-народовольцев, которые находились в то же время в Алексеевском равелине, восемь умерли от голода и болезней, один сошел с ума, а сам Морозов заболел цингой и туберкулезом. Несмотря на тяжелое физическое состояние, он провел в Шлиссельбургской крепости еще 21 год. Охрана позволяла Морозову читать и работать, свою камеру он превратил в лабораторию, где за время заключения написал 26 томов рукописей по естествознанию, геометрии, религии, философии и другим наукам.
Позже Морозов в своих воспоминаниях описал многое из того, что с ним происходило в заточении:
«Нужен был талант Достоевского для яркого описания нашей шлиссельбургской жизни, где общий психологический фон давало насильственное заточение вместе со здоровыми или полуздоровыми людьми нескольких безнадежно помешанных или со страшно расстроенными нервами товарищей…
Около 9–10 часов утра… очередной безумный рев сошедшего с ума нашего товарища Щедрина, воображавшего себя то медведем, то другим диким зверем, и ревевшего всевозможными звериными голосами, то императором всероссийским, громогласно выкрикивавшим свои повеления министрам и войскам, что продолжалось нередко с полчаса, иногда сопровождалось битьем кулаками в гулкую дверь. Затем наступала гробовая тишина, после которой через несколько часов… очередное безумное пенье-пенье сошедшего с ума Конашевича-Сагайдачного, начинающееся словами:
Красавица, доверься мне,
Я научу тебя свободной быть.
Все снова и снова таким гулким, убеждающим кого-то голосом, что чувствовалось, как будто эта красавица стоит лично перед ним и отвечает на его пенье».
О своем состоянии он писал следующее: «Если я не сошел с ума во время долгого одиночного заточения, то причиной этого были мои разносторонние научные интересы».
Морозов много размышлял о психологии одиночного заключения. После освобождения он пришел к выводу, что психические расстройства, которые наблюдались у многих узников Шлиссельбургской крепости, были следствием тюремного режима. Часто эти расстройства приводили к самоубийствам. При этом даже очевидно душевнобольных не отправляли в специальные медицинские учреждения, а продолжали держать рядом с другими заключенными, что еще больше нагнетало обстановку в стенах крепости.
После революции 1917 года Морозов стал членом Общества политкаторжан, директором Института им. Лесгафта, получил звание почетного академика и заслуженного деятеля наук. Он умер в 1946 году в возрасте 92 лет.
Коридор бывшей тюрьмы в Шлиссельбургской крепости
В 1887 году в крепости был казнен брат В. И. Ленина А. И. Ульянов. Он был осужден за подготовку покушения на императора Александра III и приговорен к смертной казни через повешение.
После Февральской революции делегация шлиссельбургских рабочих потребовала освободить политических заключенных крепости, которые, в свою очередь, просили освободить и всех остальных, в том числе убийц, грабителей, воров и насильников. Их требование было выполнено. Около 600 осужденных построили во дворе крепости и взяли с них клятву о том, что грабить, воровать и убивать они больше не будут, что было затем прописано в документе каждого освобожденного. Однако в годы сталинских репрессий большинство из них было снова арестовано.
Во время Великой Отечественной войны, когда кольцо блокады замкнулось, Шлиссельбургская крепость вновь начала выполнять оборонительную функцию, но заплатила за это высокую цену: за два года на территории было разрушено больше построек и сооружений, чем за шесть веков ее существования.
Сейчас на Ореховом острове в Шлиссельбургской крепости располагается филиал Музея истории Санкт-Петербурга.
Такие же функции тюрем для политических заключенных выполняли и многие монастыри в разных частях России. Кроме них существовали и общеуголовные тюрьмы, в камеры которых также помещали политических заключенных. Когда тюрьма Трубецкого бастиона официально прекратила свое существование, ее узников переправили не только в Шлиссельбургскую крепость, но и в построенную уже к тому времени тюрьму «Кресты».
3. Кирпичный стиль и «Кресты»
Если смотреть на тюрьму «Кресты» с противоположного берега Невы, то можно заметить, что она выделяется среди других построек на Арсенальной набережной, в том числе и благодаря своим кирпичным фасадам.
Кирпич, пожалуй, можно назвать тем материалом, который, также как и гранит, является доминирующей составляющей архитектурной мозаики образа Санкт-Петербурга.
Уже при Петре I этот материал стали использовать для постройки зданий, а кирпичные заводы возникали на окраинах города и в ближайших районах. Например, сохранившаяся до нашего времени первая жилая постройка города – Домик Петра I – была обнесена кирпичным футляром. Кирпичными изначально были и стены Петропавловской крепости, Адмиралтейства, склады Новой Голландии. Во второй половине XIX века неоштукатуренный кирпич стал особенно популярен в отделке фасадов зданий различного назначения: жилых домов, церквей, заводов, фабрик, складов. Его также использовали для облицовки некоторых казенных зданий.
Кирпичный стиль, как его стали условно называть, был не только рациональным, но и эстетическим решением. Использование этого материала неслучайно присуще северным европейским и прибалтийским городам – кирпич идеально подходит для климата этих мест, а пластичность и выразительность кирпича дают возможность придать фасадам особое настроение. Башни, шпили, рельефные фасады, выложенные кирпичом, превращали зачастую заурядные промышленные и казенные здания в загадочные украшения улиц и набережных, отсылая зрителя к романтическому ренессансу.