Такие фасады мы можем видеть и на градостроительной оси Петербурга – набережной Невы. На разных ее отрезках среди ярких и крупных построек в кирпичном стиле особо выделяются следующие сооружения: бывшее здание Бумагопрядильной мануфактуры на Синопской набережной[5], Водонапорная башня, завод «Арсенал» и больше всех интересующая нас в ключе дальнейшего рассказа об истории петербургских мест заключения – тюрьма «Кресты».
В 1880-х годах на Арсенальной набережной на месте бывших винных складов, где с 60-х годов XIX века находилась краткосрочная тюрьма, архитектор Антоний Иосифович Томишко начал строительство совершенно нового, соответствующего требованиям времени здания тюрьмы одиночного заключения, фасады и ограды которого должны были стать кирпичными.
В конце XIX века все российские, и в частности петербургские, тюрьмы и казенные помещения, которые использовали как места содержания заключенных, были переполнены – на одно место приходилось по пять арестантов. Их помещения отличались ветхостью, сыростью, недостатком света, в них отсутствовали бани, кухни, прачечные. Надзиратели получали ничтожную зарплату и порой внешне мало отличались от самих заключенных. Отсутствовали и общие правила работы тюрем и содержания арестантов. Вот какое описание состояния тюрем можно было встретить в отчетах того времени:
«Теснота до того, что не остается даже места всем арестантам улечься на полу. Нередко происходят драки за право подойти к форточке. Питание не везде одинаковое: в одних тюрьмах продукты разворовываются, в других – допускаются даже излишества. Работ почти нигде не организовано, и арестанты находятся в полном бездействии. Врачей почти нигде нет. Следователи помещают обвиняемых в тюрьмы без всякого разбора и держат там по полгода. Условия содержания в тюрьмах таковы, что попавший в них человек окончательно морально портится уже через несколько недель».
Наведением порядка занялось Главное тюремное управление. Первостепенной задачей стало обустройство зданий тюрем. Ее и поручили архитектору Антонию Иосифовичу Томишко.
Уроженец Австро-Венгрии, он долго жил в России. К концу 70-х годов XIX века, получив степень академика архитектуры, он получил функции штатного архитектора Главного тюремного управления. Чтобы составить грамотный проект для новой тюремной системы, Томишко отправили в командировку по Европе, где он изучал обустройство локальных мест заключения. Особенно его впечатлила берлинская тюрьма Моабит, построенная в форме звезды. На ее примере Томишко создал проект одиночной тюрьмы, рассчитанной на 1150 заключенных, с той лишь разницей, что корпуса ее представляли собой два креста, что видно на плане ее территории. Такая схема строения оказалась наиболее удачной: из центральной части крестообразного корпуса хорошо просматривались все коридоры с камерами, что облегчало надзор за арестантами.
Проект стал образцовым: по его типу были построены тюрьмы в 22 городах России. Вместе с возведением одиночной тюрьмы на Арсенальной набережной в 1885–1890 годах на Выборгской стороне Санкт-Петербурга также велось строительство женской исправительной тюрьмы. Ее главный корпус тоже имел форму креста, а фасады были оформлены в аналогичном строгом, кирпичном стиле. Кроме бани, прачечной и швейной мастерской, здесь имелись ясли и детский сад для детей арестанток. Работы также велись под руководством Томишко.
Сейчас в здании бывшей женской тюрьмы расположена психиатрическая больница специализированного типа с интенсивным наблюдением, где содержатся душевнобольные преступники. Это одна из восьми имеющихся в России подобных больниц. На прилегающей территории, видимо, по старой памяти, поместили женский следственный изолятор.
Интересно, что хотя подобное крестообразное расположение корпусов в такого рода учреждениях не уникально, только тюрьма на Арсенальной набережной почти с первых лет своего существования получила сначала неофициальное, а позже общепринятое название «Кресты». Между ее крестообразными корпусами располагался административный центр, на верхнем этаже которого был воздвигнут пятиглавый храм, освященный в 1890 году именем святого благоверного великого князя Александра Невского. На территории тюрьмы также находились больница, морг, кузница, ледник и другие постройки. Все они были оснащены электричеством, водоснабжением, водяным отоплением и имели необходимую вентиляцию. Вся территория была обнесена мощным шестиметровым забором с натянутой поверх него колючей проволокой, где также были расположены вышки с прожекторами, которые считались в те времена новшеством. С этих вышек осуществляли надзор вооруженные охранники.
Санкт-Петербургская психиатрическая больница специализированного типа с интенсивным наблюдением, бывшая женская исправительная тюрьма на Арсенальной улице. Фото А. Евстафьева
В конце XIX – начале XX века «Кресты» считались образцовой тюрьмой – не только из-за самого проекта Томишко, но и в связи с внутренними распорядками и обустройством. Заключенные здесь содержались в одиночных камерах, а ее местонахождение в столице предполагало отсутствие произвола к заключенным со стороны надзирателей. Камеры площадью 7 м2 были оборудованы кроватями с тюфяками и подушками. В углу камеры стояла бадейка с керамическим сосудом для испражнений, также имелись полки с посудой.
Сначала в одиночных камерах «Крестов» оказывались осужденные по уголовным делам – воры, бандиты, убийцы… Позже сюда стали отправлять и некоторых политических заключенных. В отличие от уголовников последние были освобождены от работ и отбывали наказание в достаточно мягких условиях. Вот как вспоминает о пребывании в «Крестах» Александр Федорович Керенский, возглавлявший Временное правительство после Февральской революции 1917 года (в «Крестах» он оказался в 1905 году по обвинению в участии в боевой дружине эсеров и провел в тюрьме несколько месяцев):
«Как это ни покажется странным, но я почти наслаждался своим одиночным заключением, которое предоставляло время для размышлений, для анализа прожитой жизни, для чтения книг сколько душе угодно».
В тот же период в «Крестах» побывали и революционеры В. А. Антонов-Овсеенко, П. Е. Дыбенко, Л. Д. Троцкий, будущий нарком просвещения А. В. Луначарский. Вот что писала газета «Вечернее время» о «Крестах» в 1912 году:
«Из всех столичных тюрем самой обширной считаются «Кресты». Эта тюрьма построена по плану одиночного заключения с расчетом на 1200 человек или одиночных камер. Между тем в ней в настоящее время помещается до 2500 арестантов, т. е. вдвое больше против положенного комплекта. При таких условиях арестанты сидят уже не поодиночке, а по двое. Гигиенические условия при таком положении самые плачевные… Асфальтовый пол и каменные стены пропитаны холодом… По недостатку комплектов белье сменяется редко – раз в две недели, а то и реже».
В 1914 году газета «Петербургский листок» писала о тенденции к ухудшению ситуации на территории «Крестов»:
«Тюрьма, называемая у нас «Крестами», переполнена. Там, где должен сидеть один человек, сегодня находится четверо».
В феврале 1917 года митинговавшие рабочие, солдаты и матросы штурмовали тюрьму, выпустив из нее и политических, и уголовных арестантов. На смену им начали отправлять царских министров, жандармов и других сторонников Романовых. Во времена НЭПа в «Крестах» в основном отбывали срок бандиты и налетчики, одним из которых был Ленька Пантелеев.
Устройство тюрьмы предполагало невозможность побега, но тем не менее за время ее существования попытки все-таки предпринимались. И только одна из них стала удачной. Ее и совершил знаменитый вор-налетчик Леонид Пантелкин, более известный как Ленька Пантелеев, подговорив обещанием вознаграждения одного из надзирателей и воспользовавшись помощью подельников, по наваленным дровам преодолел стену тюрьмы и спустился с другой стороны по веревке из простыней. Правда, на свободе он пробыл недолго. Немногим позже он был убит при задержании во время одной из облав на конспиративной квартире на Можайской улице.
Пантелеев был популярен среди простых людей – многие считали его «Робин Гудом», защитником угнетенных. Начало 20-х годов XX века, времена НЭПа, страна оправлялась после революции и гражданской войны. Тем временем в Петрограде вновь открывались шикарные рестораны и магазины, что не могло не возмущать большую часть населения, еле сводящую концы с концами и уж тем более не имеющую средств на такую роскошь. Ленька Пантелеев, бывший красноармеец и чекист, уволенный из органов, решил восстановить справедливость. Он устраивал налеты на зажиточных предпринимателей и часто отдавал награбленное голодающим или детским домам.
Когда в газетах появились первые новости о смерти Пантелеева, многие отказывались в это верить, поэтому тело налетчика было открыто для всеобщего обозрения в морге Обуховской больницы. Позже голову Пантелеева выставили в витрине Елисеевского магазина на Невском проспекте.
Ленька Пантелеев
Печальной страницей в истории тюрьмы стали годы политических репрессий 1937–1938 гг. Тогда камеры, рассчитанные на одиночное заключение, были переоборудованы: вместо откидных коек в них обустроили деревянные нары, после чего они стали вмещать по 15–17 человек. Теперь в «Кресты» отправляли уже преимущественно политических заключенных – писателей, художников, ученых. Всех их арестовали по статье 58 УК РСФСР – антисоветская, контрреволюционная деятельность. Маршал К. Рокоссовский, художник К. Малевич, поэт Н. Заболоцкий, актер Г. Жженов и многие другие оказались в числе заключенных. В тюремных очередях в попытках узнать хоть что-то о своем сыне, Льве Гумилеве, и гражданском муже, Николае Пунине, стояла и поэтесса Анна Ахматова. Об этом она написала в поэме «Реквием»: