«Ярко освещенные подъезды и еще ярче залитые светом ряды окон двух огромных театров, быстрый топот рысаков, отовсюду торопливое громыхание карет, ряды экипажей, «берегись» и «пади» кучеров да начальственный крик жандармов – все говорит вам, что элегантный Петербург торопится убивать свое многообильное праздностью время. Но чуть перевалились вы за горб Литовского моста, как вдруг запахло не центром, а близостью к окраине города. Офицерская улица, кажись, и та же – да не та. Пошла она гораздо шире, просторнее; дома, в общей массе, менее высоки и громадны, где виднеются сады, где постройки деревянные. Свету вдесятеро меньше, народу тоже, и нет ни этого снованья, ни этого грохота экипажей.
В самом деле, какой резкий контраст! Там, за вами – шум и движенье, блеск огней и блеск суетливой жизни, балет и опера, все признаки веселья и праздности; а здесь – тишина, и мрак, и безлюдье; здесь первое, что встречает вас за мостом – это казенно-угрюмое здание городской тюрьмы, которую вечером, подъезжая к одному из двух театров, и не заметите вы в окутавшем ее мраке».
История Литовского замка берет начало в XVIII веке, когда здание его было построено архитектором Иваном Старовым. Строительство его велось с 1782 по 1787 год, когда Большой Каменный театр уже вовсю принимал в своем зале высокую публику, и изначально замок подразумевался именно как тюрьма.
Пятиугольное строение замка занимало большую территорию вдоль набережной Крюкова канала, набережной реки Мойки, Тюремного переулка, сейчас известного как Матвеев, и Офицерской улицы, которая в наши дни именуется улицей Декабристов. На углах замка были сооружены круглые башни, которые своим образом отсылали к знаменитой французской тюрьме Бастилии, сожжённой во время своего штурма в 1789 году, когда Францию охватила революция. Возможно, из-за подобных ассоциаций замок долгое время не решались использовать по назначению: в нем стали размещать полковые казармы сначала Кавалергардского, а позже Литовского мушкетерского полка, отчего замок и стали называть Литовским.
В начале XIX века во время правления императора Александра I властями была инициирована тюремная реформа. Она была необходима и неизбежна, поскольку состояние многих тюрем в стране оставляло желать лучшего. Кроме того, до нее не существовало какого-либо единого свода правил работы тюрем и иных мест заключения. Идея провести реформу принадлежала английскому реформатору и члену тюремного комитета в Лондоне Вальтеру Венингу. Он познакомил Александра I с трудами своего старшего коллеги Джона Говарда, который сам некогда был заключенным французской тюрьмы, когда был взят в плен во время Семилетней войны.
Едва не лишившись жизни из-за болезней, полученных в заключении, Говард остаток своей жизни положил на то, чтобы облегчить судьбы заключенных в тюрьмах не только в Англии. Для этого он постоянно изучал состояние подобных учреждений в разных странах, обращался к властям с многочисленными призывами улучшить условия содержания заключенных. Он даже написал книгу, в которой в том числе описал проект обустройства тюрем согласно всем санитарным нормам и правилам.
В том числе Джон Говард успел поработать и в России. Посещая тюрьмы в разных частях империи, он оказался в Херсоне, где в то время бушевала эпидемия чумы. Будучи врачом, Говард взял на себя ответственность за лечение больных арестантов и простых людей. Его самоотверженность привела к тому, что он также заразился чумой и умер в 1790 году. Говард был похоронен там же, в Херсоне, где позже император Александр I распорядился установить в его честь памятник с барельефом и надписью: «Он жил для других».
Эти печальные события совпали с работой коллеги Говарда, Вальтера Венинга, над тюремной реформой. Английский реформатор, как и его соотечественник, жил некоторое время в России, хоть и недолго – всего четыре года. Почти повторив судьбу предшественника, Венинг заразился тифом в одной из российских тюрем и умер, не дожив до 40 лет. Он был похоронен на Смоленском лютеранском кладбище в Петербурге, а на его надгробии можно прочесть следующие слова:
«Санкт-Петербургское тюремное общество воздвигло сей надгробный памятник выдающемуся члену своему, соотечественнику Говарда Вальтеру Венингу, положившему здесь начало тюремным заведениям. Родившемуся 3-го ноября 1781 года, скончавшемуся во Христе Иисусе 10 января 1821 года».
Однако за четыре года в России он многое успел. В 1818 году Венингом было создано Попечительное о тюрьмах общество, куда в числе прочих входили митрополит Филарет Дроздов, известная благотворительница княгиня Потемкина, министр просвещения и духовных дел князь Голицын. Целью организации было нравственное исправление заключенных, а также улучшение состояния мест их содержания. По предложенному Венингом проекту сначала предполагалось построить новое здание тюрьмы по «говардовой системе», но в конечном счете было решено использовать для этих целей уже имеющееся здание Литовского замка. Полк, казармы которого там располагались, был расквартирован в других местах, и началась перестройка и обустройство построек на территории замка под тюремные помещения. Работы проводились под руководством архитектора И. И. Шарлеманя.
Главные ворота замка располагались в башне на углу Офицерской улицы и набережной Крюкова канала. Они были двойными: первые закрывались на засов, а вторые – на замок. Возле ворот всегда находился дежурный офицер. Со второй половины XIX века слева от них на фасаде закрепили икону «Иисус Христос в темнице». Она была помещена туда после спасения Александра III и царской семьи при взрыве на Харьковской железной дороге. Далее по Офицерской улице фасад замка выступал немного вперед, верхняя часть его была увенчана треугольным фронтоном, а над ним помещена фигура ангела с крестом – эту часть здания занимала тюремная церковь. Ангел на ее крыше стал частью городского и арестантского фольклора. Ходила легенда о том, что каждую ночь ангел обходил тюрьму, и многие арестанты слышали его шаги, а некоторые – даже видели крылья на спине таинственной фигуры. Иногда Ангел стучал в камеры: в ту же ночь того, кто был в ней, казнили. В дни Пасхи и Рождества Ангел являлся многим арестантам во сне, принося вести от близких, а однажды он даже якобы помог бежать невинно осужденному, выломав решетки и усыпив надзирателей. Многие считали, что настанет тот день, когда Ангел уронит свой крест и все выйдут на свободу.
План первого этажа тюремного замка 1842 года
На территории замка, кроме церкви, располагались больница, мастерские и разные отделения для изолированного содержания заключенных в зависимости от тяжести совершенных ими преступлений. Всего таких отделений было десять, среди них были:
– женское отделение;
– отделение для благородных заключенных;
– отделение для подследственных воров и мошенников;
– отделение для осужденных воров и мошенников;
– отделение для преступников, совершивших особо тяжкие преступления;
– отделение для бродяг;
– отделение для беспаспортных;
– отделение для малолетних;
– отделение для престарелых.
Всего тюрьма вмещала порядка 1000 человек, из них 800 составляли мужчины и 200 женщины. На всех заключенных приходилось 103 камеры. Осужденные дворянского происхождения размещались в камерах по одному или двое, у них на окнах висели занавески, возле кроватей лежали коврики, на стены разрешалось вешать портреты близких женщин – матерей, жен, дочерей. Простолюдинов же размещали в камерах по 10–20 человек, где вместо кроватей были нары, а остальные условия были гораздо скромнее. На двери каждой камеры были таблички со списком ее заключенных, а также с указанием имени старосты камеры.
Литовский замок со стороны Офицерской (Декабристов) улицы. На крыше здания видна фигура ангела с крестом
Литовский замок в начале XX века со стороны главных ворот
Арестанты называли тюрьму «дядин дом», а женское отделение, расположенное в башне замка на углу Офицерской улицы и Тюремного переулка, – «дядиной дачей». Условия в последнем были мягче: вместо нар были кровати, на женщин не надевали кандалы, и им разрешалось под присмотром тюремных служащих готовить себе пищу. Для женщин была выделена также отдельная больница. Когда в отделение попадала новая заключенная, надзиратель сообщал уже находящимся там женщинам: «Принимайте новую дачницу!»
За качеством еды в тюрьме следили штатные врачи при тюремной больнице. Они же совершали и регулярные осмотры заключенных. Для беременных (некоторые умудрялись забеременеть, находясь в тюрьме) и кормящих женщин даже было обустроено отдельное помещение – «ребятница», а для детей арестантов в замке был построен воспитательный дом. Дети могли навещать заключенных под стражу родителей, как и другие посетители, два раза в неделю. Посещать находящихся в тюремном замке арестантов могли только близкие родственники. Остальным свидания были запрещены.
Кроме того, при замке находилось несколько мастерских – портняжная, столярная, сапожная, слесарная, картонажная, где трудились арестанты либо для нужд тюрьмы, либо по системе подрядов за небольшие деньги. Например, в швейных и сапожных мастерских, выполнявших заказы интендантских ведомств, можно было заработать от 9 до 15 копеек в месяц, за хозяйственные работы для нужд тюрьмы устанавливалась отдельная плата, уборкой помещений занимались бесплатно.
Хоть в тюрьме предполагалось раздельное размещение заключенных, полной изоляции отделений друг от друга добиться было сложно. Например, многие могли пересекаться на церковных службах, которые должны были посещать все вне зависимости от желания и вероисповедания. Пост также были обязаны соблюдать все арестанты.
Во время правления Николая I в тюрьме была введена обязательная форма. Теперь арестантов можно было различать по цвету воротничков на куртках:
черные – совершившие тяжкие преступления;