– Да, – подтверждает Арчер. – О’Коннелл – постдок в Корнеллском университете, специалист в области биохимии. Для регуляров доктор О’Коннелл изучает продолжительное воздействие фармацевтических препаратов на человеческий организм. Его настоящие интересы куда необычнее.
Я киваю, просматривая биографию Дэвида.
– Что он изучает на самом деле?
Детектив не отвечает. Подняв голову, я замечаю, как агент и Кэл переглядываются.
– В чем там дело? – снова спрашиваю я.
Детектив Арчер откашливается.
– Дэвид уже давно пытается объяснить появление магии с научной точки зрения.
Элис отрывается от посвященных Эйше распечаток.
– Вы серьезно?
Арчер кивает, и она хмурится.
– Дар Сестер-Богинь – не наука. Его нельзя рассматривать под микроскопом.
Как ни странно, я с Кровавой Ведьмой согласна. Объяснить наши деяния наука не могла никогда.
Очень много в них идет вразрез с законами физики, просто потому, что это больше, чем строгая научная дисциплина.
Это магия.
Но если так, то почему Охотникам удается разрушить ее препаратом?
Не успевают сомнения закрасться мне в душу, Арчер продолжает:
– Как только ты рассказала о препарате, я обратился к Старейшине Китинг. Она связалась с доктором О’Коннеллом и попросила его создать противоядие. Или хотя бы вакцину для защиты еще не отравленных.
Идею использовать Дэвида для истребления Охотников Арчер не упоминает, и я тоже молчу: не желаю создавать Кэлу проблемы из-за того, что он мне доверился.
– Раз Старейшина попросила меня его завербовать, значит, доктор О’Коннелл ей отказал.
Арчер кивает и опять обменивается с Кэлом странным взглядом.
– Что я упустила? Почему он не хочет помогать?
Детектив скребет затылок и прячет от меня глаза.
– Ранее Совет отклонил его просьбы о финансировании. Старейшины не одобрили исследования Дэвида, поэтому он в свое время и отправился в Корнеллский университет. Ему требовались дополнительные средства.
Меня больше удивляет не отказ Совета а то, что Дэвид утруждал себя просьбами о спонсорстве.
– Полагаю, Совет уже предложил оплачивать исследования доктора О’Коннелла, если тот согласится помочь?
– Предложил, – подтверждает Арчер, – но Дэвид не изменил свое мнение. Для Старейшины Китинг он как ахиллесова пята, потому что категорически отказывается делиться с нами результатами исследований.
– И вы надеетесь, что Принцесса Ледышка его переубедит? – фыркает Элис. – Ага, семь футов под килем![8]
Я скрещиваю руки на груди. Как же, «робеет при Арчере»!
– Тебя я убедила.
– Не льсти себе! Страх перед препаратом, передаваемым по воздуху, – вот главный аргумент. – Элис рассматривает свой маникюр. – Очень не хотелось бы остаться в живых благодаря тебе одной.
Богиня, ну что она за ведьма?! Проигнорировать бы стерву, но ее слова накрепко застревают в голове.
– В каком смысле, «остаться в живых»? Известно ведь, что Охотники не убивают ведьм, которых считают исцеленными, – говорю я. «По крайней мере, тех, кто не дает им отпор», – беззвучно уточняю я, вспомнив про агентов, погибших во время последнего рейда.
Элис смотрит на меня, как на полную идиотку.
– Магия воздействует на каждую клеточку наших тел. Нет никакой гарантии, что клан переживет воздействие препарата. – Элис бросает нервный взгляд на Арчера. – Поэтому Совет лишает силы Кровавых Ведьм, нарушивших закон. Дар у нас отнимают, – Элис снова смотрит на меня, – только если желают нам смерти.
– Старейшины не желают смерти никому из ведьм, – парирует Арчер: ни насмешки, ни беспокойства из-за речей Элис в его голосе ни слышится.
Мне становится дурно. Из-за меня Охотники разыскали Морган в Бруклине. Они стреляли в нее дротиком, начиненным препаратом, и могли убить. Я одна виновата, все из-за меня. От нарастающей паники трясутся руки, и я прячу их между коленями.
– Кстати о птичках. – Элис собирает распечатки постов про Эйшу в аккуратную стопку. – Как вы намерены защищать меня, пока я выступаю перед шайкой убийц?
– Об этом я уже подумал, – отвечает Кэл. – Я готовлю снадобье, которое сделает твою одежду непрокалываемой, дротики должны от нее отскакивать.
Элис изгибает бровь.
– Должны?
– Грань очень зыбкая. Ткань должна остаться в меру мягкой, чтобы не сковывать движения.
– Но твоя лучшая защита – вести себя так, чтобы Охотники видели в тебе иллюзионистку. – Арчер делает паузу и поочередно оглядывает меня и Элис. – Если что-то пойдет не так, выбирайся оттуда. Не жди нас, не ищи – просто беги.
– Без проблем! – заявляет Элис, старательно изображая беспечность, однако голос ведьмы дрожит от страха.
– Нам всем понадобится непрокалываемая одежда? – спрашиваю я. Рейд приближается с каждым днем, и мне не терпится узнать подробности. – Мы попадем на территорию компании, а какие планы на потом?
Арчер, судя по виду, собирается возразить, но его опережает Кэл.
– Вполне можно ей рассказать. Хотя бы в общих чертах.
– Ладно, – вздыхает детектив. – Нас Элис протащит внутрь. Кэл останется снаружи и будет следить за камерами наблюдения. Как только мы обнаружим лабораторию, я подключу Кэла к их компьютерной системе, а ты уничтожишь препарат.
– Как именно?
– Этап еще на стадии разработки, – уклончиво отвечает Арчер. – А на тот случай, если нас поймают… что ж, у меня будут снадобья, но очень пригодится и твоя Стихийная магия. При атаке у тебя гораздо больше шансов для маневра, чем у меня.
Я с тревогой смотрю на Кэла.
– Э-э-э… если у вас такой план, наверное, стоит задействовать еще одного Стихийника. Мне нет восемнадцати, поэтому многое пока недоступно. – Фактически это правда, хотя моя сила куда ограниченнее, чем считает Арчер.
До начала рейда мне просто необходимо полностью вернуть магический дар.
– Я подумаю, кого можно привлечь. – Арчер достает из кармана джинсов блокнотик, знакомый мне настолько, что я улыбаюсь. – Теперь нужно сосредоточиться на Итаке. Повторим все еще раз.
Следующий час мы оттачиваем план вербовки доктора Дэвида О’Коннелла.
Шаг первый: позвонить Дэвиду и предложить себя в качестве испытуемой для исследований.
Шаг второй: как и с Элис, изложить свою позицию, если понадобится, надавить на чувство вины.
Шаг третий: если второй шаг сорвется, отвлечь Дэвида, чтобы Кэл отыскал в рабочих записях потенциального рекрута данные, которые относятся к созданию вакцины.
«А заодно и яда», – мысленно добавляю я, хотя это Арчер не упоминает. Самое сложное – стиль шифрования, используемый Дэвидом. Его детство – сплошные переезды, вот Совет и сомневается, что Кэл сможет прочесть записи постдока.
Мы потихоньку закругляемся, когда где-то в доме распахивается и захлопывается дверь.
– Кто это?
Я уже думаю о побеге Охотников, но, опережая объяснения Арчера, на кухню врывается Старейшина. Я успокаиваюсь. Немного. Такой растрепанной я ее еще не видела. Несколько прядей выбились из пучка, прилипнув к щекам и к шее. Китинг достает из холодильника бутылку воды, залпом выпивает половину и лишь потом поворачивается к нам.
Уязвимость на миг делает Китинг реальнее. Будто она человек с прошлым, с жизненным опытом, а не появилась на свет Старейшиной.
– Извините, – наконец говорит Китинг. – Юными Охотниками на ведьм я сыта по горло. Райан, надо бы отнести им что-нибудь перекусить. Они вот-вот начнут вопить от голода, а у меня нет желания слушать их вой.
– Хоть что-нибудь полезное успели выяснить? – Арчер встает и жестом велит Кэлу помогать: Заклинатели достают из холодильника готовые сэндвичи и воду.
– Да они, в сущности, дети. Почти ничего интересного сообщить не могут. – Китинг смотрит, как агенты уходят из кухни, и садится на освободившийся стул Арчера. – А девушка, Пейдж, напоминает жену моего брата. То есть его бывшую супругу. Она невыносима.
– У вас есть брат? – спрашиваю я, не подумав. Китинг, конечно, Старейшина, но ведь у нее, как и у любого другого человека, есть прошлое.
– Был, – грустно отвечает Китинг. – С его подачи я вступила в Совет. В семидесятые занять руководящую должность женщине оказалось нелегко. Даже среди ведьм. Особенно, если ей слегка за двадцать. Я была одной из первых женщин – агентов Совета, но брат не сомневался: однажды я стану Старейшиной.
– Какой молодец! – Я кручу в руках распечатку биографии Дэвида О’Коннелла. – Что с ним случилось?
– Илай влюбился.
Я жду подробностей, но Китинг их не выдает.
– Не понимаю.
– Вопреки моему совету, брат женился на регулярке. Как я и предупреждала, со временем супруга почувствовала, что он не до конца с ней откровенен. Она решила, что муж ей изменяет. – Китинг морщится. – Предчувствие ее не обмануло: Илай скрывал от нее дар. Именно поэтому мы рекомендуем ведьмам и ведьмакам встречаться только с представителями кланов. Но братец считал, что ради любви стоит рискнуть.
– Он сказал ей правду? – Я думаю о Джемме, она любит меня как сестру и хранит тайну. А затем в голове всплывает картинка: ведь Арчер как раз густо покраснел, когда перед поездкой в Бруклин я застукала его, отправляющего эсэмэски Лорен.
Китинг кивает.
– Да, Ханна. Жена пыталась отправить его в психбольницу, пока Илай не продемонстрировал ей, на что способны снадобья. Тогда она обвинила мужа в том, что он манипулировал ею с помощью магии, и сбежала. Совету пришлось вмешаться. И конечно же, мне. – Китинг вздыхает, и вдруг на ее лице проявляется возраст, который она обычно успешно маскирует. Слишком давно терзают ее неприятные воспоминания, а тут еще девчонка напомнила о прошлом. – Илай не хотел, чтобы я стирала память его благоверной, и оказал сопротивление. В ту пору я была младшим агентом, судьбу брата решил Совет.
– Что с ним сделали? – Ответ даже узнавать страшно, но не спросить я не могу.
– То, что должны были сделать. Старейшины лишили женщину памяти, а Илая – дара. Брат – упрямец из упрямцев – дал им отпор. Он сопротивлялся, пока не погиб. – Китинг качает головой. – Тогда мы только добили якобы последних Охотников. Время считалось спокойным.