— Влад! Срочно приезжай! С Миу плохо! — кричит в трубку на грани истерики Марта.
Забывшись, произношу те слова, которые нельзя говорить Миу.
— Прости, друг, мой дом посетила беда. Я должен тебя покинуть.
Справа уже подлетала машина с полураскрытой дверцей.
Летим очень быстро.
— Шеф, а как же я? — приходит на имплант вызов Линды.
— У тебя есть дело. Вечером тебя кто-нибудь заберет. Можешь пока рассказать Владыке назначение нашей паспортной системы.
Садимся. Бегу в медицинский отсек. Миу со шлемом на голове лежит на кушетке, пододвинутой к «ментально-церебральному инквизитору». Отодвинуться подальше не позволяет кабель, идущий от шлема. Марта с Мухтаром суетятся у аппаратов. Замечаю, что вся медицинская аппаратура под током. Но бОльшей частью она настроена на людей.
— Что у нас? Доклад, кратко.
— Я промахнулась с уровнем сигнала. Запись не прижилась. Миу сейчас очень больно, — докладывает Марта.
— Совсем не прижилась?
— Лучше бы совсем. Валидны около тридцати процентов записанной информации. Это близко к… наихудшему случаю.
— Что можно сделать?
— Нужна повторная запись. Мухтар сейчас сводит всю информацию в единую модель, чтоб определить необходимый уровень сигнала. Но сначала все должно хоть чуть-чуть устаканиться. Мы дали Миу снотворное, но оно не подействовало.
— Как это? А на испытаниях?
— На испытаниях Миу уснула. Но сейчас созналась, что тогда она и без фармацевтики спать хотела.
— Черт! Обычные средства от головной боли давали?
Марта качает головой.
— Шеф, они даже человеку не помогут. Эти боли — они как бы фантомные. В мозгу нет болевых рецепторов. Мозг трактует как боль внутреннюю неудовлетворенность текущим состоянием.
— А когда у меня просто голова болит, это что?
— Это болит сосудистая система в мозгу. В ней болевые рецепторы есть.
Миу открыла глаза, покосилась на меня. Огромные, во всю радужку, черные зрачки. Абсолютно круглые, а не щелки или ромбики. Нащупала мою руку.
— Я была плохой рабыней, — зашептала она. — Я была очень скверной, гадкой рабыней…
— Какой прогноз?
— Сутки, не меньше, — Марта понимает меня с полуслова.
— Что можешь применить из сильнодействующих снотворных? Есть же у вас такие, от которых все, кто дышат кислородом, засыпают.
— Боюсь, это как раз не тот случай, — вступает в разговор Мухтар. — У прраттов парадоксальная реакция на то, что организм считает ядом. Помнишь, мы антиал на Миу проверили?
Да, это я помню. Прратты вообще не ладят с алкоголем. Пьянеют от малейшей дозы. Их вина слабее нашего пива — пять-шесть градусов. Но им хватает…
Хочу встать, но Миу крепко держит мою руку и что-то бормочет.
— Марта, принеси сахарницу и столовую ложку. Еще — воды на запивку.
— А? Ты хочешь… — убегает. Вскоре возвращается с фарфоровой сахарницей. Перевожу Миу в сидячее положение.
— Открой ротик, маленькая, — отправляю полную ложку ей в рот.
— Теперь запей, — Мухтар подает лабораторный стакан с делениями.
— Еще ложечку.
— Госпожа Линда запретила, — пытается возразить Миу после третьей ложки. — Сахар — это белая смерть.
— Правильно. Но сейчас можно. Мы рядом.
— Четыре, — считает вслух Марта. — Пять… Шесть. Все, хватит.
— Хозяин, я была скверной, гадкой рабыней. Я больше не буду, я исправлюсь, — опять скулит Миу, прижимаясь лбом к моей груди.
— Мы об этом завтра поговорим. А сейчас тебе надо поспать. Сейчас головка закружится, и ты уснешь.
Через четверть часа Миу и в самом деле уснула. Или отрубилась в пьяном угаре — не суть важно.
— Теперь — разбор полетов, — командую я, осторожно укладывая Миу на кушетку.
— Теперь мы имеем… Скоро будем иметь всю необходимую информацию, — говорит Мухтар. — Базовую часть уже получили, но инфа и сейчас идет потоком. К ночи всю информацию сведем в кучку и получим модель. Таких проколов больше не будет.
— А повторная запись? Когда?
— Как только Мухтар закончит модель, — вставляет Марта, — полчаса на перенастройку аппаратуры — и можно писать. Потом полсуток увязывания информации — старой и новой — и Миу будет в норме.
— То есть, все закончится завтра днем. А до повторной записи еще часов семь, так.
— Где-то так.
— А если без повторной записи?
— Миу придет в норму через сутки, может, чуть больше. Но что потом? Снимаем ее с программы или все равно делаем повторную запись? — Мухтар ставит вопрос ребром. — Да, сейчас мы лажанулись. Сильно лажанулись. У Прраттов все оказалось не так. Нервы — как стальные канаты. Но теперь-то мы опытные.
— Подожди. Марта сказала, что ты заканчиваешь модель. Но по плану модель организма прратта должна быть закончена как бы две недели назад…
— Шеф, я же говорила, нам трупа не хватает.
— Подожди, Марта, — останавливает ее Мухтар. — Мы закончили бы модель, но ты привез Миу. И все планы пошли к черту. Я с утра до вечера занимался местной кулинарией, Марта занялась зрением котов. Потом ты отравился, она тебя выхаживала. Прибавь двое суток на курс менталиста. Стаса мы тоже плотно загрузили. Сначала ошейником с телеметрией, затем — составлением обучающего курса. После того, как ты траванулся, он еще шпионов выслеживает. Вообще, мы рассчитывали закончить все к приезду менталиста…
— Понятно… А почему я не знал, что модели нет?
— А ты спрашивал? — обиделась Марта. — Все журналы исследований в открытом доступе. Сел за комп, посмотрел… Влад, нас подвела инерция мышления. Прратты очень похожи на людей. А нервная система, схема передачи сигнала по нервному волокну… Ты слышал о Локусе?
— Водный мир? Планета-океан, да?
— Он самый. Нервное волокно прраттов как у водоплавающих Локуса. Функции натрия и калия по отношению к человеческому как бы зеркальны. Но только в аксонах. На этом мы и погорели.
— Ясно. Все хороши, а я — в первую голову.
Пару минут сидим, молчим, думаем.
— Вот что, братцы-кролики, подготовьте-ка мне по-быстрому курс обучения. Вводный курс врача — до разделения по специальностям. А дальше — полный курс менталиста.
— Шеф, ты что? Это же больше двух часов непрерывной записи. Почти три. Ты сутки никакой будешь, — возмущается Марта. — А смысл? За сутки все и так кончится.
— Это приказ, — рявкаю я, добавив стали в голос. Начинается тихая паника. Стаса отзывают с мониторинга готовить мне обучающий курс. На мониторинг садится Петр. Марта разыскивает самый новый шлем. Точнее, второй, так как самый навороченный, с комплексом стационарной аппаратуры сейчас на Миу. Последние годы мы только им и пользовались.
Учебный шлем нашелся в вещах Линды. Изготовлен всего пять лет назад. Последнее использование — полтора года назад. Тесты проходят нормально. Стас послал на Землю заказ на файлы учебных курсов. Оказывается, варианты мужских и женских чем-то различаются. Земля запрашивает также, для кого предназначаются файлы. Чтоб ускорить процесс, кроме ФИО и своего индекс-кода указываю звание, должность и код уровня допуска. Результат получается обратный: меня на прямую связь вызывает старичок, которого Стас опознает как крупнейшего специалиста в данной области. Почему-то старичка очень интересует, что у нас происходит, и с чего бы такой высокий уровень запроса. Хвастаться неудачей не хочется, поэтому на ходу изобретаю легенду, мол предвижу трудности из-за серьезного различия менталитетов людей и прраттов. Почему не можем дождаться специалиста с Земли? Да потому что ситуация нестабильна, переворот назревает. Владыку уже отравить пытались, и только наше своевременное вмешательство…
А после этой прелюдии от старичка идет информация, что запрошенный мной курс, оказывается, имеет варианты для простых смертных и для избранных, к которым я имею честь относиться как прогрессор с высоким уровнем допуска. Более того, я должен с полной ответственностью отнестись к тому, что получаю доступ к информации ограниченного доступа. Держу морду кирпичом и сообщаю, что секретная информация — это то, чем живет и дышит прогрессор моего ранга, и старичку волноваться нет причин. После чего получаю, наконец, запрошенные файлы.
Кажется, наткнулся на очередную кучку пахучего продукта. Скоро буду знать наверняка.
Ладно, это может подождать. Звоню Шурртху и прошу вечером подбросить до дома Линду. Возвращаюсь в медотсек, поправляю одеяло на Миу.
— Ты понимаешь, на что идешь, смертник? — пытается отговорить меня Марта. — Будешь сутки рядом с Миу чучелом лежать.
— Я не знал, что записи делятся на мужские и женские, — пытаюсь уйти от ненужного, бесполезного разговора.
— И для каждого пола еще до сорока вариантов под различные темпераменты, — убивает меня Марта. — Чем длиннее запись, тем больше факторов надо учитывать. Только короткие записи одинаковые для всех.
— Почему так?
— Это ты мне завтра расскажешь. Я загрузила курс менталиста-практика, а Стас говорит, ты заказал полный курс архитектора информационных массивов. Мазохист-самоучка. Почему вы, мужики, никогда врача не слушаете?
— Кстати, о мазохистах. Что за садо-мазо-бред Миу несла? Что, мол, скверная рабыня.
— А, пустое. Мы сначала с ваших регистраторов спектакль про местных Ромео смотрели. Потом вы с Владыкой погулять вышли, а Стас решил Миу порадовать, дать на папу посмотреть. Ну и посмотрела. Теперь ее совесть мучает, что ты на ней обязан жениться… Шеф, я понимаю, что твой брак усилит наши позиции. Но ты на самом деле?.. Или из политических соображений?
Опять разговор на меня перешел. Надо менять тему.
— Не или, а и. Приятное с полезным. Ты лучше скажи, кто придумал Линде колокольчики в уши? И что за месть такая странная?
Марта хихикает и прячет лицо в ладонях.
— Шеф, ты хоть и контактер, но в женской психологии полное бревно. Спасаешь тебя, спасаешь — хоть бы слово благодарности. Обидел девочку до самых печенок. Линда старалась, ночей не спала — хоть бы раз похвалил. В общем, девочка была настроена на месть очень серьезно. Могла наделать глупостей в зоне контакта, потом вылетела бы из дальнего космоса. Пришлось перехватить инициативу и канализировать ее гнев в безопасное русло. Чтоб и руки были заняты, и голова варианты просчитывала, и было что вспомнить. А результат — не опаснее студенческого розыгрыша. Одно похищение мечей из твоего шкафа чего стоит. Сонный газ в вентиляции твоей каюты, проникновение в противогазах, обыск шкафов, заметание следов и подтирка логов регистраторов. Вернемся на Землю — в легенды войдем.