- Нет!
- Да!
На какое-то мгновение бедолага, казалось, совсем упал духом. Но только на мгновение. В малыше Бинго всегда было что-то от доброго, старого, породистого английского бульдога. Странная, лёгкая улыбка на мгновение озарила его лицо.
- Не беспокойся, - сказал он. - Я выберусь через подвал и перелезу через стену. Меня им не запугать!
* * *
Примерно через неделю после описанных выше событий Дживз, подав мне чай в постель, отвлёк моё внимание от спортивной странички в "Морнинг пост" и указал на колонку брачных объявлений, где сообщалось, что вскоре состоится свадьба между достопочтенным викарием Губертом Уингхэмом, третьим сыном его светлости эрла Стурриджского, и Мэри, единственной дочерью покойного Мэттью Берджесса из Уэверли Корт, Хантс.
- Естественно, - заметил я, прочитав объявление с востока на запад, этого следовало ожидать, Дживз.
- Да, сэр.
- Она никогда не простила бы ему того, что произошло.
- Нет, сэр.
- Ну, - сказал я, с наслаждением делая глоток ароматной живительной влаги, - вряд ли Бинго будет долго переживать. На моей памяти подобное происходит с ним в сто пятнадцатый раз. Вот тебя мне жаль, Дживз.
- Меня, сэр?
- Прах побери, не мог же ты забыть, сколько сил затратил, чтобы помочь малышу. Все твои труды пропали даром.
- Не совсем, сэр.
- А?
- Это верно, сэр, что мне не удалось устроить брак между мистером Литтлом и молодой леди, но тем не менее я удовлетворён.
- Потому что сделал всё, что мог?
- Отчасти да, сэр, хотя в данном случае я имел в виду финансовую сторону вопроса.
- Финансовую сторону вопроса? В каком смысле?
- Когда я узнал, что мистер Стегглз заинтересовался данной историей, сэр, я на паях с моим приятелем Брукфилдом откупил билеты ставок у хозяина "Коровы и лошадей". Предприятие оказалось очень выгодным. Ваш завтрак будет готов через несколько минут, сэр. Жареные почки с грибами. Я подам блюдо по вашему звонку, сэр.
ГЛАВА 16 Отъезд с запозданием Юстаса и Клода
Когда в то утро тётя Агата припёрла меня к стенке в моём собственном доме, сообщив мне дурные вести, я почувствовал, что мне перестало везти. Дело в том, знаете ли, что, как правило, я не ввязываюсь в семейные скандалы. В тех случаях, когда одна Тётя перекликается с другой Тётей, подобно мастодонтам в первобытных болотах, а письмо дяди Генри о странном поведении кузины Мэйбл обсуждается на разные лады в семейном кругу (пожалуйста, прочти внимательно и передай Джейн), клан обычно меня игнорирует. Это одно из преимуществ, которыми я пользуюсь как холостяк и к тому же - согласно мнению моих ближайших и дражайших - холостяк слабоумный. "Нет никакого смысла говорить об этом Берти, он всё равно ничего не поймёт" - таков девиз моих родственников, и должен признаться, я подпишусь под ним обеими руками. Мне нравится спокойная жизнь, знаете ли. И поэтому я решил, что меня просто сглазили, когда тётя Агата величественно вплыла в мою комнату, не дав мне понаслаждаться сигаретой, и принялась разглагольствовать о Юстасе и Клоде.
- Слава всевышнему, - сказала она, - наконец то я пристроила Юстаса и Клода.
- Пристроила? - спросил я, не имея ни малейшего представления, о чём идёт речь.
- В пятницу они отплывают в Южную Африку. Мистер Ван Альстайн, друг бедной Эмилии, устроил их на работу в свою фирму, и мы надеемся, теперь они образумятся и сделают карьеру.
По правде говоря, я ничего не понял.
- В пятницу? Ты имеешь в виду послезавтра?
- Да.
- В Южную Африку!
- Да. На пароходе "Эдинбургский Замок".
- Но зачем? Сейчас середина семестра.
Тётя Агата холодно на меня посмотрела.
- Должна ли я понять, Берти, что тебя так мало волнуют дела твоих ближайших родственников, что ты впервые слышишь об исключении Юстаса и Клода из Оксфорда? Это случилось две недели назад.
- Нет, правда?
- Ты безнадёжен, Берти. Мне казалось, что даже ты:
- Но за что их вытурили?
- Они вылили лимонад за шиворот младшему декану колледжа: не вижу ничего смешного, Берти. Это безобразие!
- Да, да, конечно, - торопливо согласился я. - Поперхнулся дымом. Что-то застряло в горле, знаешь ли.
- Бедная Эмилия, - продолжала тётя Агата. - Безумная мать, которая только губит детей своей любовью. Она хотела оставить их в Лондоне и отдать на военную службу, но я настояла на своём. Колонии - единственное место для таких безрассудных молодых людей, как Юстас и Клод. Последние две недели они жили с твоим дядей Кливом в Уорчестершире. Завтра им придётся провести день в Лондоне, а в пятницу рано утром они сядут на поезд, чтобы успеть к отплытию парохода.
- Немного рискованно, тебе не кажется? Я имею в виду, оставлять их в Лондоне одних почти на сутки.
- Они будут не одни. Ты за ними присмотришь.
- Я?!
- Да. Я хочу, чтобы Клод и Юстас остановились в твоей квартире, а наутро ты проследил бы, чтобы они сели на поезд.
- Ох, нет, послушай!
- Берти!
- Нет, пойми меня правильно, я о них самого лучшего мнения, и всё такое, но оба они психи, знаешь ли: нет, конечно, я всегда рад их видеть, но когда речь идёт о том, чтобы они остановились у:
- Берти, если ты так занят самолюбованием, что даже на минуту не можешь отвлечься, когда к тебе обращаются с пустяковой просьбой:
- Ох, ну хорошо! - сказал я. - Хорошо!
Само собой, спорить не имело смысла. Когда я вижу тётю Агату, мне всегда кажется, что мой позвоночник размягчается до желеобразного состояния. Она относится к тем женщинам, которых называют волевыми. Должно быть, такой же была королева Елизавета. Когда тётя Агата сверкает на меня глазами и говорит: "А ну-ка, живо, мой мальчик" или что-нибудь в этом роде, я повинуюсь, не рассуждая.
Когда она ушла, я позвал Дживза и сообщил ему последние новости.
- Послушай, Дживз, - сказал я. - Завтра к нам приезжают Клод и Юстас. Они останутся на ночь.
- Сэр?
- Я рад, что ты так спокойно к этому отнёсся. Лично я далеко не в восторге. Ты ведь знаешь Клода и Юстаса!
- Энергичные молодые джентльмены, сэр.
- Придурки, Дживз. Придурки, каких мало. Кошмар, что меня ждёт.
- Я вам больше не нужен, сэр?
Как вы понимаете, тут я распрямил плечи и высокомерно на него посмотрел. Мы, Вустеры, становимся холодными как лёд, когда ищем сочувствия, а получаем вежливые отговорки. Я, конечно, знал, в чём было дело. Последние два дня в атмосфере нашего дома витала некоторая напряжённость из-за шикарных штрипок, которые я откопал в магазинчике берлингтонского Пассажа. Одному из чертовски толковых парней, может, даже тому, кто изобрёл разноцветные сигаретные пачки, недавно пришла в голову блестящая мысль выпускать также разноцветные штрипки. Я хочу сказать, вместо обычных серых с белыми вы сейчас можете купить штрипки, копирующие флаг или штандарт школы, где вы учились. И, поверьте, только человек бесчувственный отказался бы от улыбнувшихся ему с витрины совершенно потрясающих добрых итонских штрипок. Я нырнул в магазинчик и совершил покупку, даже не подумав, как к этому отнесётся Дживз. А он не оправдал моих ожиданий. Дживз, хотя его можно во многих отношениях считать лучшим камердинером в Лондоне, слишком консервативен. Старомоден, если вы понимаете, что я имею в виду. Одним словом, враг прогресса.
- Можешь идти, Дживз, - с достоинством сказал я.
- Слушаюсь, сэр.
Он бросил на штрипки ледяной взгляд и исчез. Прах его побери!
* * *
На следующий день, когда я переодевался к обеду, близнецы ворвались ко мне в квартиру, и хотите верьте, хотите нет, давно я не видел таких радостных и весёлых парней. Я всего лет на шесть старше Юстаса и Клода, но, непонятно по какой причине, чувствую себя рядом с ними как старец, которому два шага до могилы. Я и оглянуться не успел, как они заняли мои лучшие кресла, стянули пару моих особых сигарет, налили себе по бокалу виски с содовой и принялись болтать с развязностью честолюбцев, достигших своей заветной цели, - словно это не их только что выперли из колледжа и, можно сказать, отправили в ссылку.
- Привет, Берти, старичок, - поздоровался Клод. - Как славно, что ты согласился нас приютить.
- Да ну, брось. Я был бы рад, если б вы погостили у меня подольше.
- Слышишь, Юстас? Он был бы рад, если б мы погостили у него подольше.
- Надеюсь, у него останется впечатление, что мы гостили достаточно долго, - философски заметил Юстас. - Ты в курсе наших дел, Берти? Я имею в виду, знаешь, как нам не подфартило?
- О, да. Тётя Агата мне рассказала.
- Мы покидаем родину на благо родины, - изрёк Юстас.
- И пусть за нас поднимут бокалы, - добавил Клод, - когда мы выйдем в море. Что тебе рассказала тётя Агата?
- Что ты вылил лимонад за шиворот младшего декана.
- Я предпочел бы, прах побери, - раздражённо произнёс Юстас, - чтобы люди не искажали фактов. Это был не младший декан, а старший преподаватель.
- И не лимонад, а содовая, - пояснил Клод.
- Дело было так. Я сел на подоконник с сифоном в руке, а старикашка стоял под окном. Он поднял голову, и: сам понимаешь, если б я не всадил ему струю между глаз, я б упустил блестящую возможность, какая раз в жизни бывает.
- Упустил бы раз и навсегда, - согласился Клод.
- Такое больше могло не повториться, - сказал Юстас.
- Сто к одному, что не повторилось бы, - заявил Клод.
- Ну, Берти, - спросил Юстас, - как ты собираешься развлекать своих дорогих гостей?
- Пообедаем дома, - ответил я. - У Дживза почти всё готово.
- А потом?
- Ну, я думал, мы поболтаем о том, о сём, и вы ляжете спать. Ведь вам завтра рано вставать - поезд уходит около десяти.
Близнецы с жалостью переглянулись.
- Берти, - сказал Юстас. - В твоей программе есть хорошие моменты, но их недостаточно. Я представляю себе наш вечер следующим образом: сначала мы обедаем, а затем отправляемся в "Киро". Там ведь закрывают поздно, верно? Ну вот, до половины третьего, а может, до трёх, нам будет чем заняться.