А ведь, действительно, подходит! Ангэе – «туман». И не простой туман, а темный, ночной, сказочный… и, как правило, не очень полезный для здоровья того, кто в него забредет. Вот и сейчас этот сгусток серого тумана в неровном свете свечей стелился маленьким размытым пятном над полом. Только мелькали белые глазницы, маленькие остренькие белые зубки и коготки. Да кусочек кожи отлетал в непредсказуемых направлениях будто сам по себе.
– Мышелов будет знатный! – уверенно предрек я.
– Мяу! Мяу!
– Крысолов! – уверенно перевела Шихонг.
– Мяу!
– Он согласен на крысолова. – оценил я ответ кота.
– Ага. – снова опустились плечи Шихонг.
– Ну? Чего грустим?
Шихонг нервно потеребила край платья. Там у нее, кажется, короткий метательный нож – пришит к обратной стороне ткани. Какой милый и правильный для «куноичи» рефлекс: в любой непонятной ситуации – хватайся за оружие!
– С этим Лю Гиафо разве не говорила сама госпожа Ма У? – на меня смотрели исподлобья.
– Ну, да. – Кивнул я. – Такая женщина, м-м-м… Умная, мудрая, красивая. Отлично с ней… постреляли. Кстати, привыкай – меня теперь не Гиафо зовут! Фан! Лю Фан! Я теперь взрослый! Сама госпожа Ма У изволила взрослое имя одобрить!
Вообще-то на выбор Женщиной предлагались банальные «меткий», «зоркий», «разящий», «не промахивающийся» и тому подобное. От подобных «кликух» я стал отбрыкиваться руками и ногами – мне и «мастера Лю» хватает! Предложил ей нейтральное Фан. Имя распространенное – раз. Созвучно с последним слогом моего прежнего имени, следовательно, не буду путаться и быстро привыкну – два.
Ма У настаивать не стала, все-таки имя – это серьезно. Я даже похвалы удостоился за скромность и предусмотрительность. Про третье – «индикатор попаданца» – я говорить не стал, меня бы не поняли. А если б поняли, появились бы совсем ненужные неудобные вопросы.
– Лю Фан… – Попробовала на вкус Шихонг. – Здорово! А моя фамилия…
– Стоп-стоп-стоп! – Остановил я ее. – Ты уверена, что можешь мне вот так вот запросто свою настоящую фамилию назвать?
Девушка снова ссутулилась и пожала плечиками:
– Ну, ты теперь и так много знаешь. А моя фамилия – не велик секрет. Ри. Ри Шихонг.
– Но ты по-прежнему Линь? Под этой фамилии тебя даже «олени» знают.
– Какие «олени»? – Захлопала она глазками.
– Ну, эти… наши «работнички». Полы в доме сегодня драили они?
– Они. Час назад домой отпустила. Ужин я сама готовила. – Она все еще хлопала глазами. – Погоди, не путай меня! Почему «олени»-то?
– А мы знатно на них тогда поохотились! Ты – беззащитная овечка, привязанная к столбу, а я – охотник в засаде. Ждали волков, а пришли олени. Потому что так подставиться могли только олени!
Шихонг не удержалась – прыснула в кулачок. Я приосанился, с удовольствием отмечая, что девушка начинает оттаивать:
– А Ри Сахон и Ри Джу – тебе случайно не родственники?
– Ты их знаешь? Ах, да… Наверно, сопровождали Госпожу. Родственники… как бы… Тут все сложно. Госпожа по всей провинции сирот собирала. И сейчас собирает. Так что мы все родственники, хоть и не кровные. И у нас у всех одна фамилия. Ри.
Ничего себе! Ма У, оказывается, целую программу в провинции замутила, готовя себе будущих преданных лично ей людей! Очень… предусмотрительно. Женщина умеет играть в долгую! Выходит, где-то в провинции должны быть тренировочные лагеря, замаскированные под детские дома… Хотя, детских домов тут нет, по-моему, даже в виде концепции. Усыновить-удочерить кого-то одного могут, но централизованно решать проблему сирот таким вот образом не собираются ни кланы, ни императорская власть! А ведь это такой мощный кадровый резерв! Ай да Ма У, ай да…!
– Так это ж здорово! – Отрешенно пробормотал я, продолжая усиленно думать. – Тещи не будет!
К стыду своему должен признаться, что о сердобольности Ма У, помогающей сироткам просто по доброте своей душевной, я не задумался даже на секунду. В альтруизм этой женщины верилось еще меньше, чем в неподкупных таможенников. Бескорыстность и Ма У – это как Инь и Ян – вроде и вместе, но не смешиваются.
А вот с фамилией, одной на всех – это кося-я-як. Для основного профиля деятельности кабинета госпожи Ма У – внешней разведки – крайне неудобно! Но мы со своими рацпредложениями лезть, разумеется, никуда не будем. Этим ребятам только палец дай понюхать – без руки останешься.
Конечно, Шихонг не могла не нанести удар (Ну, типа: «Ага! Открылся!»). Она скромно заулыбалась:
– Вообще-то, обязанности нашей матушки во всех ритуалах выполняет добрая госпожа Ма У… включая участие в церемониях женитьбы, замужества и имянаречения детей.
Ять! Еще и теща в лице Ма У! Нет, женщина она просто «Вах!», но не в качестве же тещи!!!
Погодите, но это значит, что…
– А тестем, получается, будет сам…
– Увы! – Шихонг с деланным сожалением развела лапками. – Добрый господин Ма Хонг, хоть и осведомлен о причуде своей второй супруги в ее заботах об этих несчастных сиротках, но… не в подробностях.
Опаньки! А царь-то, получается, и не знает! Нихрена себе, вторая супруга! Вот это поворот!
– Ну, вот… даже выпить будет не с кем. – Растерянно выдохнул я.
– Никаких пьянок! – Категорично, но со смеющимися глазами отрезала Шихонг. – Ну, по праздникам можно… Но по чуть-чуть!
Ну, вот. Перестала зажиматься. Поняла, что моя приватная беседа с Ма У на наши дальнейшие отношения никак не повлияла. Хотя, наши дальнейшие отношения будут зависеть, увы, не столько от нас, сколько от приказов начальства. А у меня с начальством, вообще, сложно получается – его как бы нет, но оно все-таки есть.
– Пойдем в город, поужинаем! К «Дядюшке Бо»! – Предложил я.
– Но я же приготовила… – Линь-Ри Шихонг бросила растерянный взгляд на накрытый стол. – Я же старалась!
– И это замечательно! У нас на завтрак будет сытный завтрак! Завтра утром этой обольстительной Линь Шихонг очень захочется вкусно и обильно покушать, дабы восстановить свои силы!
– Но он же испортится! – Возмутилась Шихонг и тут же смутилась. – И… и мне пока еще нельзя!
– Вот не надо мне тут… – Я строго погрозил пальцем. – Во-первых, этот мудрый и опытный Лю Ги… Лю Фан знает много способов не повредить женщине во время ее женских дней и, одновременно, доставить ей удовольствие…
– В попку не дам! – Испугалась девушка, рефлекторно отпрыгивая и прикрывая упомянутую часть тела.
Я снисходительно и с жалостью посмотрел на нее:
– Какая же развращенная женщина – эта Линь Шихонг! – Покачал я головой. – То, о чем ты подумала, требуется мужьям, жены которых не умеют управлять своим телом… в полном объеме. Или не хотят. Насколько я успел узнать, все это – не про эту отменно тренированную Ри Шихонг. Кроме того, в «эти дни» то, о чем подумала эта шалунья Линь Шихонг, еще опаснее для женщины, чем в дни обычные!
– Откуда ты все это знаешь? – Прищурилась немного успокоенная девушка, с подозрением рассматривая мой воздетый к потолку палец, совершающий какие-то стремные хаотично-волнообразные движения.
– Мой батюшка был мудрым и опытным мужем!
– Вау! А ужин! Он же за ночь испортится! Я уже рис соусом полила!
– Моя матушка была мудрой и опытной хозяйкой!
Я подошел к столу, сгреб тарелочки покомпактнее, накрыл чистым полотенцем и зашептал наговор. У него длиннющее многоколенчатое название – выговаривать его нужно едва ли не столько же времени, сколько сам наговор. Я мысленно называл его проще. «Холодильник». Продукты под ним, конечно, портились, но гораздо медленнее. Как в том самом холодильнике. Да и сохранялись продукты, судя по всему, на тех же принципах – они потом были достаточно охлажденными. С разной температурой, в зависимости от личных способностей «шептуна», конечно. Например, у меня продукты только чуть-чуть холодели, а вот у матушки Лю Тинг и младших близняшек Цу и Микки – на поверхности полотенца выпадал иней, а отец даже не пытался – мама рассказывала, что получались куски льда, а размороженное мясо потом получалось невкусным… В выходах в лес этот наговор, увы, использовать было нельзя – работало только на неподвижных поверхностях. Неподвижных относительно земли.
– Вау! Наговор «Пяти ночей, что проходят в…»
– Стоп! – Остановил я ее. – Не перечисляй! Так ты знаешь этот наговор? И умеешь его делать?
– Конечно! Но у меня слабенький получается…
И чего это я? Конечно знает. Его все знают – штука полезная и удобная, позволяющая дольше хранить продукты. Жаль, без «регулятора температуры», но что есть, то есть. В домах даже специальные ящики есть, предназначенные только для подобного типа хранения. И из семьи (или слуг) выделяются «ответственные» – одни обеспечивают «морозильник», а другие – собственно «холодильник». Потому что с температурой охлаждения у разных людей получается по-разному, но у каждого отдельного – более-менее однообразно.
– Ясно. Ты так пойдешь? Или переоденешься?
На меня посмотрели с возмущением:
– Конечно переоденусь!
Ну, да – покусился на святое.
– Короче, брат Ангэе… Тут на столе, как ты уже наверняка унюхал, лежат всякие вкусняшки!
– Мяу!
– Что значит «спасибо, брат»! Ты как-то не так меня понял!
– Мяу!
– Хм… ну, мою порцию, ладно, можешь съесть, но нашей девочке, будь добр, оставь!
– Мяу!
– Но-но-но! Она не котенок, у которого желудочек, как известно, с наперсток! Она здоровая сильная женщина, которая любит покушать много и вкусно из-за мощных ежедневных физических нагрузок!
– Мяу!
– Да-да, и ночных – тоже! Странно, ты еще маленький, а такие подробности знаешь. Интересное у тебя детство было, как я погляжу.
– Мяу!
– К делу, так к делу. Мне нравится твой деловой подход. Так вот… Ее порция должна быть… нормальной! Как для большой здоровой кошки! Понял?
– Мяу!
– Я знал, что ты меня поймешь, братан!
– Мяу!
В спальню, где переодевалась Шихонг я вошел очень вовремя – мне в голову от полностью обнаженной девушки прилетело широкое домашнее платье-халат.