Под деревом неподвижно лежал небольшой медведь, почти медвежонок. С торчащей из бока белой красивой отлично сбалансированной стрелой. Крови под ним не было – земля легко ее впитывает.
Глава 15
Ливей заинтересованно-жадным взглядом смотрел на тушку подстреленного зверя. Его ноздри трепетали, а лицо раскраснелось от неведомого до селе чувства возбуждения от попадания в живую цель:
– Мишку подстрелил? Какой-то он маленький. Но – прекрасный выстрел, согласись, Фан!
Я рванул с места и простым хуком, безо всяких этих местных штучек, пробил ему в печень… И согнул его! Согнул! Человека с реакцией, позволяющей перехватывать руками стрелы из боевого лука! Человека, накачанного Ци по самую макушку! Человека, который умеет этой Ци управлять так, чтобы впечатлить даже компетентных в этом вопросе наследниц клана Ма!
Но, надо отдать должное – в себя Ливей пришел буквально через секунду. Толкающее движение рукой – и я лечу назад спиной, отброшенный какой-то там техникой адепта Ци. Ощущения… не самые приятные – такое впечатление, что в стенку впечатался. Точнее, она в меня впечаталась. На скорости эдак километров в двадцать-тридцать. В сорок меня по этой «стеночке» размазало бы.
– Ты сосунок против меня, Фан! – Рассмеялся ублюдок.
Лечу себе такой, и наблюдаю быстро мелькающую траву, стволы деревьев… и метнувшуюся ко мне тень.
Перехватили меня мягко и заботливо, не дав пересчитать ребрами и конечностями все неровности грунта или стволы деревьев на краю поляны, на которой проходил урок. На секунду слепящий неприятный свет все еще висящего над полянкой огонька заслонило сосредоточенное лицо Ри Сахон, которое тут же исчезло.
Несколько секунд лежал, приходя в себя и осторожно проверяя, двигаются ли руки-ноги. Двигались, хвала предкам!
Заворочался, неуклюже сел, а потом и встал. Чуть покачивало. Провел по лицу, посмотрел на ладонь. Кровь. Видимо, из-под носа натекло. Или слизистую рта повредил. Или язык прикусил. И похеру.
Поплелся к дереву с мешком-мишенью и подстреленным медведем.
А под деревом разворачивалась драма.
Ливея окружили. Ливея ругали, Ливея корили, Ливея поносили. Постоянно тыкая пальцами в медвежью тушку со стрелой. Ор стоял знатный. Ливей не успевал вставить и слово. Он, кажется, начинал ощущать глубину жопы, в которую угодил. Вряд ли понял первопричины проблемы – собственный эгоизм, эгоцентризм, и незнание местных реалий и обычаев. И полнейшее нежелание их знать и понимать. И излишняя уверенность в собственной неуязвимости. И упование на этот пресловутый «канонъ».
Зато сообразил, кто виновник…
– Ты! – Он оскалился и двинулся на меня, поднимая руку.
Хрена там! Луноликая Джао-Джу собственноручно прописала ему какую-то технику Ци, выглядящую, как дружеский шлепок ладонью по спине между лопатками. И сама удивилась, когда Ливея буквально снесло с места, сбило с ног и прокувыркало по земле метров пять. Хотя, даже на мой дилетантский взгляд, силы в том ударе было не так, чтобы много. И видимой физической, и заложенной Ци. То есть сейчас Ливея пронесло, как пронесло бы любого обычного человека, которого без желания убить и покалечить ударил адепт Ци. Обычного человека. Не являющегося сколь-нибудь сильным адептом Ци.
Ну, да. «Кокона»-то больше на нем не было! То ли я его «сдул» каким-то образом тем самым хуком по печени, то ли стрельба по мишкам на территории мишек так подействовала – волшебство же! В любом случае – Шу Ливей словил нехилый такой «дебаф»!
Джао-Джу, разумеется, испугалась. Подскочила к лежащему телу Шу, провела над ним ладонью и тут же с облегчением выпрямилась:
– Жив!
– Дайте мой лук… – Попросил я.
Воцарилась тишина. Окружающие замялись – трогать лук, из которого только что завалили медведя, дураков было мало. Самой решительной оказалась Ма Аи. Смело подняла лук… за тетиву. Двумя пальчиками. Как я поднимал с пола мышь, которую Ангэе преподнес Шихонг в качестве подарка. И протянула мне. С поклоном, пользуясь случаем спрятать глаза.
Приняв оружие, я внимательно смотрел на свой «Шепот», поворачивая его в руках. Изящно изогнувшиеся плечи, обтянутые коричневой кожей с простым незамысловатым рисунком, потертая рукоять, хищно выгнувшиеся рога.
Какой же хороший лук… был. Прости меня, парень – я сам в жопе…
Пока я крутил в руках «Шепот» – на полянке стояла полнейшая тишина. Даже ночные птицы молчали. Даже ветерок утих. Про людей и говорить нечего – молча смотрели на меня.
Оттого треск ломаемого дерева был подобен грому. Все вздрогнули. Я осторожно положил обломки лука на землю рядом с носом медведя.
– Госпожа Ма Джиао-Джу, – Обратился я к «луноликой». – Прошу перенести стоянку каравана в другое место и оставить меня здесь… одного.
– Господин Лю Фан берет ответственность за произошедшее на себя? – Молниеносно сообразила та.
– Да. Непоправимое произошло во время моего урока. Как учитель, я несу за произошедшее полную ответственность.
– Это не так! – Воскликнула Ма Аи. – Стрелял Шу Ливей! Я видела! Все видели!
– Сестра! – Строго осадила младшую кровную сестру старшая. – Сейчас решает мастер Лю!
… заодно мастер Лю спасает клан Ма от неминуемого конфликта с кланом Шу, если за произошедшее будет назначен виноватым наследник Ливей. А ответственность медведи признают только в одном виде… ну, еще говорят, что не возражают против слабой прожарки «с кровью». Но, разумеется, этого старшая сестра Ма не сказала – слишком меркантильно, мелочно и некрасиво это звучало бы для столь торжественного эпичного момента: «Мастер Лю совершает подвиг самопожертвования во имя клана Ма!» Ну, да ничего – потом в приватной обстановке она обязательно объяснит своей сестре все нюансы и тонкости.
– Какого черта происх…!
Попытавшийся испортить атмосферу пафоса и героического самопожертвования Ливей был нейтрализован мощным ударом изящной туфельки на не менее изящной ножке своей невесты. Бывшей. Потому что теперь ни о какой женитьбе речи идти не может. Даже самодур Ма Хонг теперь не пойдет против традиций и основы клана Ма – покровительства местных Топтыгиных.
Таким образом, госпожа Ма Джиао-Джу скорее рада, чем огорчена. Что такое какой-то мастер Лю по сравнению с исчезнувшей необходимостью идти замуж за мудака? Или, если девочка умнее своей матери Зетты, подставлять клан Ма под гнев Императора этим союзом? За Ма Фонга остается только порадоваться – у него появилась надежда. Хотя-я-я… Лично я не уверен, что теперь, когда над луноликой Ма не висит угроза быть отданной в клан Шу, она будет рассматривать своего соклановца, как хорошую партию. Слишком… расчетлива для этого. Будто и не дочь недалекой «куклы» Ма Зетты, а «птенчик» умнейшей Ма У.
– Позвольте, я сохраню ваше оружие, мастер Лю. – Поклонилась Ма Джиао-Джу.
Ну, да. Тут очень уважают осознанное желание человека покончить с собой ради чего-то там. Такому и поклониться не западло. Особенно, когда это желание очень коррелирует с интересами самой сильной группировки внутри клана. Заодно вежливо намекают на то, что если уж хочешь самоубиться – не забудь сделать селфи отдай все оружие. Чтоб, значит, наверняка.
Так что сейчас мастер Лю останется один на один с лесом. Без оружия. И Хозяева Леса будет решать, как именно умереть мастеру Лю. Хорошо перекладывать ответственность на других. Сам так люблю делать.
Я кивнул и стал разоружаться. Того оружия-то у меня было… Широкий нож-тесак с пояса, нож на бедре, два ножа на щиколотках, два – на запястьях. Все честно. Даже нож, закрепленный между лопаток, вытащил.
– Ваше оружие будет сохранено в сокровищнице клана Ма, мастер Лю!
Вот охренеть – честь какая!
– Благодарю вас, госпожа Ма Джиао-Джу. Не сочтите за грубость, но вам нужно поторопиться и забрать… это. – Я носком сапога показал на пребывающего в прострации Ливея.
С ногами тут отдельная тема. Указать на кого-то носком стопы – чудовищно этого кого-то унизить. Дескать, ногами мы по земле ходим, а на земле – грязь, лужи, какахи… Ну, и все такое. В итоге – страшное оскорбление. И теперь на землях клана Ма представителей клана Шу ждет именно такое отношение – об них будут пытаться вытирать ноги. Буквально.
Одно дело, когда столь вопиющее святотатство совершает обычный человек. Дыба, утопление, изгнание в лес без оружия. Все нормально. А вот если ЭТО совершает не обычный человек, а аж наследник другого клана, то автоматом считается, что проступок в его лице совершил весь клан. Что-то в этом есть. Если уж ты имеешь привилегии от своего высокого положения – изволь и ответственность нести… другого уровня.
Папаша Ливея может, конечно, попытаться решить вопрос широко разрекламированным отречением от сына-барана. С последующим усекновением головы и отсылкой этой части тела в леса провинции Увзан. Теоретически. Будет он это делать? Не-а! Потому что это урон чести уже его клана. Потому что против клана Шу дегенерат-сынишка ничего такого не совершал. А прогибаться, пытаясь задобрить не самый сильный в Царствах клан (который, к тому же, в несколько раз меньше и слабее Шу) – это западло и зашквар… или как там?
– Если вас не затруднит, госпожа Ма Джиао-Джу. Позвольте последнюю просьбу.
– Со всем вниманием вас слушаю, мастер Лю.
– Прошу снисходительно отнестись к достойной девушке Шу Шан. Разумеется, если это не затронет честь достославного клана Ма.
– Я услышала вашу просьбу, мастер Лю. Это достойное желание, к которому я отнесусь со всем вниманием и уважением.
– Благодарю вас, госпожа Ма.
Подоплека понятна. Сейчас о представителей клана Шу, как я и сказал, будут вытирать ноги. Начнут прямо вот сейчас. А ближайшими представителями клана Шу являются три дегенерата и одна испуганная девочка.
Кстати, сама девочка тихонечко молчит – она-то все прекрасно понимает, в отличие от своего кузена-дегенерата. Понимает, что если только пикнет, и ее писк покажется кому-то раздражающим – разозленные Ма даже в лесу без оружия оставлять не будут. Просто и банально прирежут. При таком численном перевесе – запросто. Не спасут ни защитные артефакты, ни личные воинские умения. Да и не похоже, что девочка в этом сильна.