Он ощетинился:
– Что? Эйвери, ты мне даже шанса не дашь?
– Я дала тебе множество шансов.
– Я не уйду. Я никуда не уйду, – проговорил Джош, расхаживая взад-вперед по комнате. – Если ты хотя бы позволишь мне объяснить…
Я встала, взяла с кровати сумочку и прижала ее к груди. Кошелек и многочисленные рецепты попытались вылезти наружу через расстегнутую молнию, но я запихнула их обратно.
Глаза болели и казались тяжелыми. Когда я встала, холодный воздух поцеловал низ моего живота. Я дернула короткую блузу. Джош с отчаянием во взгляде потянулся ко мне:
– Хорошо, я уйду. Поеду к Куинну, а ты оставайся здесь и все обдумай. Только не садись в таком состоянии за руль. Это небезопасно для Пенни.
Терпение у меня иссякло, и я взорвалась:
– Ах, теперь ты беспокоишься о нас с Пенни? Я любила тебя, Джош, но ты все разрушил!
– Не знаю, как сделать так, чтобы ты мне поверила. Я понимаю, как все выглядит со стороны. Понимаю, какие выводы ты можешь сделать. Я могу только одно: дать тебе честное слово.
– Настал такой момент, Джош, когда мне пора начинать слушать себя. Я не имею права оставаться с тобой только потому, что люблю. Я должна думать о Пенни.
– Хорошо. Поговорим потом. А сейчас я уйду.
– Ах, наверняка ты сделаешь это с удовольствием! – усмехнулась я. – Это ведь в твоем духе – пока я сижу дома с твоим ребенком, побежать к ней, чтобы она тебя пожалела, ведь тебе досталась сумасшедшая жена!
Ярость и силы покинули меня одновременно. В груди что-то обрушилось, и я зарыдала.
– Эйвери, ты не сумасшедшая. Я понимаю, в чем дело. Все эти вещи… их много, но они объяснимы.
Я сглотнула слезы:
– Да иди ты со своими объяснениями!
Схватив со столешницы ключи, я враскачку направилась к двери. Джош загородил мне дорогу:
– Я не позволю тебе так уйти. – Он попытался взять меня за плечи, но я стряхнула его руки. – Ладно, ладно. Не буду к тебе прикасаться. Только отдай ключи, и я исчезну.
– Твое позволение мне не нужно, – процедила я сквозь зубы. – И не изображай, что тебе на нас не наплевать, после того как ты трахался с соседкой! Меня все предупреждали, чтобы я держалась от тебя подальше, а я никого не слушала. – По моим щекам потекли ручьи-близнецы. – Теперь я беременна, и до рождения твоего ребенка остались считаные недели. У тебя есть все, чего ты якобы хотел! И ты отрекаешься от этого!
– Неужели ты не понимаешь, что тебе нельзя вести машину? – произнес Джош, стараясь оставаться спокойным. Он развернул плечи и встал прямо передо мной. – Подумай секунду, Эйвери. Так не должно быть. Загляни поглубже в свое сердце и скажи: неужели ты действительно веришь, что я способен все разрушить?
Он заглянул мне в глаза, надеясь увидеть в них перемену. Но я покачала головой и потерла виски. Я была эмоционально истощена.
– Опять головная боль? – Джош дотронулся до моего плеча. Увидев, что я не сопротивляюсь, он медленно привлек меня к груди. – Давай я чего-нибудь принесу.
– Нет. Мы уже об этом говорили: лекарства вредны для ребенка.
– Врач сказал, что ацетаминофен принимать можно.
Я помотала головой:
– Нет.
– Тогда я дам тебе воды. – Отпустив меня, Джош прошел на кухню, вытащил из холодильника бутылку и принес ее мне: – Глотни, детка.
Я посмотрела на воду, потом снова на него:
– Мне надо привыкать заботиться о себе самой.
Джош склонил голову набок:
– Эйвери, в таком состоянии тебе нельзя ехать на работу.
– Ты прав, – кивнула я и, взяв телефон, позвонила Майклз, которая была всегда рада выйти в дополнительную смену.
– Спасибо, – сказал Джош, когда я закончила разговаривать.
– Я не для тебя это сделала. Сейчас я еду к Деб и хочу, чтобы к моему возвращению тебя здесь не было.
Выражение его лица изменилось.
– Я никуда не собираюсь уезжать. Я ничего плохого не сделал. И я не сдаюсь.
– Это моя квартира.
– Это наша квартира.
Я вздохнула. У меня слишком болела голова, чтобы продолжать спор.
– Перебирайся к Хоуп. Так ты хотя бы будешь недалеко от Пенни.
Щеки Джоша вспыхнули. Он сжал кулак и ударил им по столешнице. На его костяшках, которые он уже обо что-то ушиб, выступила свежая кровь.
– Черт возьми, Эйвери! Ты не мать-одиночка, ты моя жена! Мы не расходимся, ничего не случилось. Ты плохо соображаешь, причем уже давно. Я делал вид, что не обращаю внимания, но это уж слишком. Если ты от меня уйдешь, я обращусь к твоему врачу и всем расскажу о твоих галлюцинациях. В нынешнем состоянии тебе не дадут опеку над Пенни.
Я открыла рот, почувствовав себя так, будто мне дали пощечину.
– Ты эгоистичный ублюдок.
Он нахмурился и сделал глубокий вдох. По его щеке скатилась слеза.
– Я пойду на что угодно, лишь бы сохранить нашу семью. Ты отдохнешь и обдумаешь ситуацию. По поводу Хоуп ты была права. Мы можем вместе дать ей отпор, если хочешь. Я могу это уладить.
– Нет, Джош. Этого ты уладить не можешь.
Я развернулась и пошла к двери. Он бросился ко мне, прижал ладонь к металлической панели и умоляюще проговорил:
– Пожалуйста! Пожалуйста, не делай этого!
– Если бы ты не нюхался с местной шлюхой, мне и не пришлось бы это делать.
Я дернула ручку. Джош отступил, не желая удерживать меня насильно. Как только дверь за мной захлопнулась, он опять ее открыл и вышел в коридор:
– Я дождусь твоего возвращения, детка. Будь осторожна.
Вытирая глаза, я торопливо спустилась по лестнице, вышла из подъезда на крыльцо и огляделась: жизнь кругом продолжалась, пусть даже мой мир рухнул.
«Додж» завелся сразу же. Услышав его рычание, я переключила передачу и отъехала от бордюра. Вскоре наш район остался позади. Я врубила радио и принялась листать каналы: хотелось услышать что-нибудь бойкое и ободряющее. Я колесила по Филадельфии, пока на улицах не зажглись фонари, а индикатор уровня топлива не запищал. У меня разболелась спина. Я потерла живот и повернула к дому, надеясь, что Джош с большей частью своих вещей убрался к Куинну.
Небо потемнело, и сквозь черноту уже начинали проглядывать звезды. Я затормозила перед светофором, на котором вот-вот должен был загореться красный. Над деревьями виднелись верхние этажи больницы Святой Анны. Пенни повернулась внутри меня. Я опустила глаза и, вдруг поняв, где нахожусь, сдавленно всхлипнула. На перекрестке стояли указатели: «Холли-роуд» и «Джексон-авеню». Отсюда все началось.
– Нет, – заплакала я.
Вспышки, головные боли, галлюцинации – они обрушились на меня в день нашей свадьбы.
– Со мной ничего не происходит. Это просто дурной сон.
Я сделала несколько глотков воздуха, и изнутри снова вырвался плач.
– Хочу проснуться! – Я уронила голову, коснувшись лбом руля. – Хочу проснуться!
Мои веки опустились, перед глазами мелькнула больничная палата. Я заморгала, оглядывая салон своего «доджа», и подумала: «Может быть, Джош прав. Я помешалась. После аварии все стало как-то странно. А сумасшедшие ведь не понимают, что они сошли с ума».
Когда картинка перед глазами прояснилась, я заметила под ногами маленький медный кружочек, нагнулась и сжала его в ладони. Это был потускневший пенс. Вдруг у меня перехватило дыхание. Вопль вырвался из груди и пронзил темноту. Увидев два световых пятна, которые мчались мне навстречу, я перестала дышать и зажмурилась.
Проснулась я в больнице, учащенно дыша от страха. Мои пальцы сжимали боковины кровати. Вокруг меня пищали аппараты. Я окинула себя взглядом: на мне была не медицинская форма, а пижама, как на пациентах. Ощупав плоский живот, я поняла, что потеряла Пенни, и закрыла лицо руками. На мой крик прибежала Майклз:
– Эйвери?
Я не смогла ничего сказать. Только плакала. Майклз высунулась в коридор и завопила:
– Очнулась! Эйвери очнулась!
Вернувшись ко мне, она стала проверять, действуют ли жизненно важные органы.
– Ты знаешь, где ты? – Ее голос прозвучал ровно, успокаивающе.
– В больнице.
В палату ворвалась женщина-врач с блестящими темными волосами, едва доходившими до плеч, и большой родинкой на подбородке. Посветив мне маленьким фонариком сначала в один, потом в другой глаз, она воткнула в уши стетоскоп.
– Вы можете назвать свое имя?
– Эйвери… Эйвери, – сказала я, морщась от света.
– Рада наконец-то с вами познакомиться, Эйвери. Я доктор Уивер. Вы попали в автомобильную аварию. – (Я нахмурилась, ничего не понимая.) – Мы ждали, что вы к нам вернетесь.
Доктор потерла мембрану стетоскопа о свой белый халат и просунула ее мне под пижаму.
– Сделайте, пожалуйста, глубокий вдох.
Я вдохнула и выдохнула.
– А Пенни… – Мой голос дрогнул: я испугалась, произнеся это имя вслух. – Ребенок в порядке?
Доктор Уивер вытащила стетоскоп из ушей:
– Эйвери, еще не все анализы готовы, но в любом случае нам надо поговорить. Вы пережили потрясение.
Моя нижняя губа задрожала. Поднеся ладони к лицу, я почувствовала, как между пальцев заструились слезы.
– Кто-нибудь позвонил моему мужу?
Доктор Уивер дотронулась до моего плеча.
– Эйвери, – ее голос потяжелел от беспокойства, – вы не замужем.
Я подняла глаза и заморгала:
– Замужем.
Майклз нахмурилась и посмотрела на врача. Я подняла руку вместе с воткнутой в нее иглой капельницы:
– Пожалуйста, Майклз, позвони моему мужу. Он, наверное, совсем извелся. Я должна сказать ему про Пенни. Про то, что я сделала.
После этих слов я заплакала в голос. Доктор Уивер похлопала меня по ноге.
– Дайте ей мягкое успокоительное. Возьмите кровь на развернутый анализ. Еще мне нужна новая томограмма: я посмотрю, уменьшается ли гематома.
– Гематома? – спросила я, когда Майклз вышла. – Я здесь из-за нее?
Врач успокаивающе улыбнулась:
– Эйвери, вы долго спали. Ваш организм многое преодолел.
Я посмотрела на нее, чувствуя, как что-то темное и пугающее надавило мне на грудь.