Психиатр положила ногу на ногу, поудобнее устраиваясь на стуле, и приготовила ручку с блокнотом:
– Что вы почувствовали, когда увидели Джоша?
– Я не давала согласия на то, чтобы мои ответы стенографировали. Так мне некомфортно.
– Понимаю. Я могу уничтожить записи, если вы решите, что не хотите продолжать.
Деб взглянула на меня. Психиатр заговорила снова:
– Очевидно, вы испытали потрясение. Должно быть, это очень тяжело – понять, что двух лет вашего прошлого не существовало, расстаться с Джошем и с жизнью, которую вы вели в бессознательном состоянии, и вместе с тем смотреть в настоящее и в будущее. Вы думали о том, что станете делать, когда выйдете из больницы?
– Ей назначили недельный курс физиотерапии, – сказала Деб. – Завтра ее переводят в реабилитационное отделение.
– А потом? – спросила доктор Ливингстон.
– Я… я не знаю. Джош жил в моей квартире. Теперь я уже не уверена, что она у меня есть.
– Она у тебя есть. – Деб сжала мою руку.
– Расскажите поподробнее о ваших воспоминаниях, – предложила доктор Ливингстон. – И о физических ощущениях, которыми они сопровождаются.
Я нахмурилась. Доктор Брок поджала губы:
– Коллега, если не возражаете, я бы предпочла, чтобы наш первый сеанс был посвящен в первую очередь эмоциональному состоянию Эйвери.
– Зачем вообще приглашать одновременно двух врачей совершенно разного профиля? – пробормотала Деб. – И о чем доктор Уивер только думала?
– Простите? – ощерилась невролог.
– Столкнулись два паровоза, – ответила моя подруга и посмотрела на меня. – Вы обе подходили к ее лечащему врачу, ведь так?
Доктор Брок издала сдержанный смешок:
– Хамата, выздоровление Эйвери будет протекать во многих плоскостях. Мы просто хотим помочь ей адаптироваться к реальности.
– Я очень заинтересована… – начала доктор Ливингстон, глядя не на меня, а на свою коллегу.
Деб подняла руку:
– Мы знаем, что вы очень заинтересованы. И мы думаем, что вам обеим лучше уйти. Приходите, когда почувствуете себя в силах не говорить об Эйвери так, будто ее здесь нет.
Медбрат улыбнулся. Деб подошла к двери, открыла ее и, состроив любезную мину, воззрилась на врачей. Обменявшись взглядами, они встали и кивнули мне.
– Поправляйся, Джейкобс, – сказал медбрат, забирая стулья.
– Спасибо.
Деб хотела закрыть дверь, но в палату ворвалась какая-то незнакомая сестра. Она суетливо проверила мониторы, вытащила полоску кардиограммы и что-то нацарапала в моей карте.
– Посмотри, Джейкобс. Это наша новая девочка.
– Привет, – сказала медсестра, едва на меня взглянув.
Ее голос сразу меня разозлил, хоть я и не поняла почему.
– Новая?
– Меня взяли в отделение прямо перед тем, как ты попала в аварию. Не помнишь?
Я как будто где-то видела эту смуглую красотку, но не могла сообразить где. В больнице я ее вроде бы вообще не встречала. Что-то подсказывало мне: жди от нее неприятностей.
– Нет, – просто ответила я, про себя подумав: «Скорее бы ты ушла, а то хочется в тебя чем-нибудь кинуть».
– Выглядишь усталой, Парсонс, – сказала Деб.
– Да, работы было невпроворот. Майклз отпросилась с дежурства. Наверняка побежит на концерт Бруно Марса.
Деб усмехнулась, я прищурилась.
– Извини, что не представилась, – улыбнулась Парсонс. – Мы ведь уже встречались, и я подумала, что ты меня помнишь. Сглупила, конечно. Я Хоуп Парсонс. Кстати, несколько недель назад я переехала в твой дом. – Она нагнулась и протянула мне руку.
Я ее не взяла.
– Хм… Ладно, – Парсонс неловко выпрямилась, – рада была с тобой познакомиться. Мне пора возвращаться к Джошу.
– Ну конечно, – пробормотала я.
Она взглянула на меня и сказала, обращаясь к Деб:
– Я буду ассистировать доктору Уивер.
– У Джоша? – спросила я.
Парсонс расширила глаза:
– Ой, я не должна была этого говорить. Мне ведь нельзя обсуждать его лечение с…
– Ты можешь обсуждать его со мной, – сказала Деб. – Завтра я у него дежурю.
– Не могу, Хамата. – Парсонс покачала головой. – По крайней мере, в присутствии Эйвери. Я дорожу этой работой.
Я села на постели:
– Почему? Потому что ты мать-одиночка?
На секунду задумавшись, Парсонс ответила:
– Да. А что?
– Когда ты переехала в мой дом?
Мой вопрос явно озадачил Парсонс. Она принялась считать в уме:
– Через пару недель после твоей аварии.
– Я видела твоего ребенка?
– Нет.
Я закусила губу. Вне зависимости от того, оказалась бы я сейчас права или ошиблась бы, это могло означать, что я спятила.
– Его зовут Тоби?
Парсонс осторожно улыбнулась:
– Да. Я, наверное, говорила о нем, когда приходила к тебе. У нас с тобой было несколько таких односторонних бесед. – Ее щеки порозовели. Она чиркнула еще что-то в моей карте и повесила ее в ногах кровати. – Мне действительно пора идти. Я рада, что ты в порядке, Джейкобс.
Парсонс поспешно удалилась.
– Что это было? – нахмурилась Деб.
– Тебе не кажется странным, что я знаю, как зовут ее ребенка? И что я вообще знаю о его существовании?
Деб пожала плечами:
– Она же сказала: она разговаривала с тобой о нем. Пациентам, которые в коме, полезно, чтобы с ними говорили. Тебе это известно. Ты ее услышала. Вот и все.
– Позвони Куинну.
Деб сморщилась:
– Не буду я ему звонить. Он пережил не лучший период и…
– Деб, мы подруги?
– Да, но…
– Тогда позвони ему. Скажи, что я хочу его повидать. У меня есть кое-какие вопросы.
Деб встала и начала собирать свои вещи.
– Ладно. – Она подняла указательный палец: – Только если не прекратишь, те докторши засунут тебя в дурку и будут ставить над тобой опыты. Так что будь осторожней.
Я улыбнулась, провожая ее взглядом:
– Спасибо.
– Честно говоря, – сказала Деб, останавливаясь у двери, – твой сон мне отчасти нравится. Куинн сексуальный, и я бы не возражала против того, чтобы он каждую ночь меня мял.
– В лучшей жизни он в тебя влюблен.
Деб улыбнулась – то ли грустно, то ли с надеждой:
– Может, мне удастся туда заглянуть.
Глава 24Джош
Это все-таки случилось. Несколько лет назад эгоистичным ублюдком меня назвала Брук. Теперь вот Эйвери. То же самое, наверное, думала обо мне и Хоуп. Все они были правы: зная свою способность отравлять все вокруг, я продолжал добиваться Эйвери. Я надеялся, что, если я буду все делать правильно, буду с ней честен, буду уважать ее и наши отношения, тот, кто проклял меня, может быть, даст мне второй шанс.
Я посмотрел на Эйвери – неподвижную, всю в проводах и трубках. Раздражающий писк многочисленных аппаратов означал, что она жива, но при этом так далеко, что я не мог до нее дотянуться. Я взял ее тонкие руки в свои. Примет ли она меня обратно, когда проснется? Если проснется.
За моей спиной скрипнула дверь. Послышались шаги. Я узнал их: по палате затопали не медсестринские тапочки, а ботинки Куинна.
– Как дела, напарник?
Я вздохнул:
– Без изменений.
– Хочешь, я с ней посижу? Пойди пообедай по-человечески, подыши свежим воздухом, прими душ.
– Вдруг она на две секунды очнется, а меня рядом нет?
– Вдруг она на две секунды очнется, а ты воняешь, как протухшая салями? Она снова заснет, чтобы тебя не нюхать.
– Ладно. – Я встал. – Не отойдешь от нее?
Куинн уселся на мое место и взял руку Эйвери:
– Ни на секунду. Даже в туалет не отлучусь. Буду здесь торчать, пока ты не вернешься. Не забудь побриться и почистить зубы. Серьезно. Я тебя таким чумазым еще не видел.
Я кивнул и сделал над собой усилие, чтобы посмеяться над его шуткой. Если Эйвери не проснется, я вряд ли когда-нибудь рассмеюсь по-настоящему.
Глава 25Эйвери
Нервно кусая ногти, я ждала прихода Куинна. Последний раз, когда я его видела, собственно, был не тем последним разом, когда я видела его на самом деле. И теперь не знала, как мне себя с ним вести. Трудно было определить, насколько близко мы знакомы.
Я вспомнила свои дежурства в отделении экстренной помощи до аварии: мы с Куинном иногда перешучивались. Он даже немного флиртовал со мной, пока не начал работать в паре с Джошем. Потом мы стали меньше общаться. Сейчас я должна была относиться к нему как к малознакомому человеку, но это было непросто: ведь он почти стал членом моей семьи.
В дверь тихо постучали. Вошла Деб, за ней Куинн. Он тоже нервничал, и это меня успокоило.
– Привет, – просто сказала я.
– Привет, Джейкобс, – грустно ответил Куинн.
– Можешь звать меня Эйвери.
На нем была униформа парамедика: ботинки, темно-синие штаны карго, темно-синяя футболка. Мне захотелось обнять его, чтобы снова почувствовать кожей знакомую ткань, но я продолжала кусать ногти.
Барабаня пяткой по полу, Куинн прокашлялся и сказал:
– Я рад, что ты проснулась. Может, и Джош проснется.
– Он проснется, – сказала я, не зная, откуда во мне взялась такая уверенность.
Куинн приподнял уголок рта:
– Я слыхал, ты тут сон видела…
– Стремные новости расползаются быстро.
– Джошу было бы приятно. Он ведь на тебя запал. Много говорил о тебе до… – Куинн вздохнул. – Я знал, что ты ему нравишься, но когда я приехал на место аварии… – Он вздохнул и поднял руки, как будто сжимая ими невидимый металлический шар: – Вы въехали друг в друга окном в окно. Никогда я, черт возьми, такого не видел.
– Я сделала глупость: тронулась с места не глядя.
На лице Куинна замелькали разные эмоции: казалось, он не знал, какую из них выразить.
– Джош позвонил мне сразу после столкновения. С трудом дышал, казался каким-то странным. Последнее, что я от него услышал, было: «Достань ее, помоги Эйвери».
– Он позвонил тебе? С места аварии?
Куинн кивнул:
– Да. Я набрал девять-один-один, но приехал на несколько минут раньше их. Я был еще в больнице, пытался пригласить на свидание Никки Либерти.