Эффи с силой сжала в руке фотографию, сминая края. К горлу подкатил твердый ком.
Престон поднял другой снимок. Покраснев до корней волос, он старательно отвел глаза, пытаясь смотреть куда угодно, только не на обнаженную девушку.
– Кто она? – снова спросил он.
– Не знаю. – Голос Эффи звучал невнятно, словно отзвук, долетавший из-под поверхности воды. – Может, они принадлежат Янто…
– К чему Янто держать свои… э-э… материалы для взрослых под замком? – теперь у Престона порозовела даже шея. – Ты ведь видела его книжные полки.
«Материалы для взрослых»… Подобный эвфемизм мог прийти в голову только ученому. При других обстоятельствах Эффи, возможно, даже рассмеялась бы.
Однако эта девушка была не слишком взрослой. Она выглядела ровесницей Эффи, а та уж точно никак не причисляла себя к взрослым.
От фотографий закружилась голова, зрение начало расплываться.
– Тогда они, наверное, Мирддина. – Осознание ударило в живот. Дыхание сбилось, Эффи судорожно ловила ртом воздух.
– Эффи, ты в порядке? – нахмурившись, спросил Престон.
– Да, – выдавила она и, не в силах больше смотреть на девушку, перевернула фотографию.
На другой стороне резким, но вполне разборчивым почерком были нацарапаны слова.
– «Я буду любить тебя до гибели», – дрожащим голосом вслух прочитал Престон.
Именно это сказал Король фейри Ангарад в ту первую ночь, когда они лежали рядом в супружеской постели, и его разметавшиеся по подушке длинные черные волосы смешались с ее бледно-золотыми.
Почерк принадлежал не Янто.
Снизу донесся глухой удар, потом скрип открывающейся двери, и оба подскочили на месте. Эффи ощутила, как спадает оцепенение. Она поставила помятую коробку на пол и снова закрыла крышку, Престон сунул записную книжку в карман пиджака. Они поспешно выбрались из маленькой комнаты, задвинули на место книжный шкаф.
Фотографии остались в коробке. Эффи больше не хотела их видеть. И пусть узнать наверняка было невозможно, где-то внутри она чувствовала, что девушка с фотографий уже мертва.
Запыхавшись, они ввалились в кабинет. У Эффи чесался от пыли нос, в крови бурлил адреналин, а у Престона тряслись руки, когда он доставал дневник из кармана.
Он принялся разматывать бечевку, а Эффи, словно загипнотизированная, наблюдала, как ловко двигаются его длинные пальцы. Оба склонились над столом, почти соприкасаясь плечами. Она чувствовала жар его тела и бурлящую в нем энергию.
Престон сосредоточенно хмурился. Бечевка соскользнула на пол.
Эффи, не сдержавшись, тут же подалась вперед и открыла записную книжку на первой странице. Рукой с отсутствующим пальцем она случайно зацепила руку Престона. Отвлекшись, он на мгновение опустил глаза, но потом вновь переключил внимание на дневник.
Первую страницу густо покрывали небрежные, паучьи каракули Мирддина. Склонившись ниже, Эффи и Престон прочитали:
10 марта 188
Навестил Блэкмара в Пенросе. Он сделал несколько дельных замечаний о «Юном рыцаре». Также предложил познакомить меня со своим издателем, неким мистером Марлоу из Каэр-Иселя. Похоже, Блэкмар верит, что руководитель «Гринбоу Букс» найдет очаровательным мое простонародное воспитание, «острые грани», как он несколько самолюбиво выразился. Три его дочери тоже там были. Жену, похоже, он выгнал.
На этом первая запись заканчивалась. Оторвав взгляд от страницы, Престон посмотрел на Эффи. Впервые она видела его настолько потрясенным.
– Поверить не могу, – выдохнул он. – Подлинный дневник Мирддина. Отчасти я, конечно, надеялся, что смогу найти что-то из его неопубликованных работ, но даже подумать не смел, что отыщу полноценный дневник. Ты представляешь, насколько он ценен, Эффи? Даже если мы не обнаружим никаких доказательств мистификации, сам по себе этот дневник… Что ж, Госсе хватит удар. Честно, в литературном колледже любой бы левую руку отдал за него. А как музейный экспонат он будет стоить тысячи. Может, миллионы.
– Думаю, ты немного забегаешь вперед, – заметила Эффи, но у нее самой сердце трепетало в груди. – Наверное, Янто не знал о его существовании, иначе бы сам попытался продать.
– Или, – помрачнев, добавил Престон, – внутри есть нечто такое, о чем мир не должен знать…
Они продолжили чтение.
30 января 189
«Юного рыцаря» опубликуют. В «Гринбоу» настроены почти оптимистично, но я не жду особого успеха. Может, молодежь ее и прочтет, но, по-моему, книга слишком сухая. Что значат в наши дни скромность и отвага? Насколько я успел заметить, почти что ничего. Был в Пенросе, снова видел дочерей Блэкмара. Старшая очень красива и проявила интерес к моей работе. Но женщины слишком легкомысленны. Пусть она кажется необычайно рассудительной для представительницы своего пола, но ее мысли по большей части занимают мальчики и танцы. Она сама написала несколько стихотворений.
Эффи не могла оторвать взгляда от фразы «Женщины слишком легкомысленны». Она ощутила внезапный укол боли, будто укус змеи. Ангарад была какой угодно, но не легкомысленной. Смелая и проницательная, она вечно строила планы, что-то выдумывала, представляла себе новые миры. Она была сильной. Она победила Короля фейри.
Если Мирддин так плохо думал о женщинах, зачем он вообще написал «Ангарад»?
– «Юный рыцарь» был первой работой Мирддина, – сказал Престон. – Но его публикация осталась почти незамеченной. Эмриса Мирддина практически никто не знал до…
– «Ангарад», – закончила Эффи. В груди мучительно ныло.
– Давай посмотрим, что пишет об этом Мирддин.
Они перелистнули несколько страниц и нашли 191 год, когда опубликовали «Ангарад».
18 августа 191
Блэкмар привез мне Ангарад глубокой ночью. В это время года идут дожди и невыносимо влажно. Я не придаю особого значения тревогам натуралистов, но во время летних штормов вспоминаю их предупреждения о втором Наводнении. Блэкмар был счастлив от нее избавиться, в последнее время она ужасно его раздражала.
Публикация назначена на середину зимы. Мистеру Марлоу безумно нравится обновленный Эмрис Мирддин.
– Эффи, не могу в это поверить, – выдохнул Престон. Его карие глаза сияли.
Эти записи могли бы произвести эффект разорвавшейся бомбы. И все же Эффи не желала уступать, хотя ей все еще не давали покоя слова «женщины слишком легкомысленны».
– Кто такой Блэкмар?
Престон моргнул, словно бы пытаясь немного прийти в себя.
– Колин Блэкмар – еще один писатель, публикуемый в «Гринбоу», – пояснил он. – Наверняка ты знаешь его самую известную работу, «Сны спящего короля».
– А, да. Ужасно длинная и скучная поэма, отрывки из которой мы учили наизусть в начальной школе.
– Ты их еще помнишь? – Престон улыбнулся уголком рта.
– «Спит король, и во сне видит он звон мечей и кровавую сечу, – продекламировала Эффи. – Сталь кольчуги окрашена кровью врагов, но он рвется мечу навстречу. И мечтает король смыть с себя пот и кровь, напиться речной воды, но не спит уж дракон, бьет хвостом по земле, предвестник лихой беды. В свете солнца блестит броня-чешуя, маячит разверстая пасть. И повержен король, не хватает сил с мощным зверем ему совладать. Кто-то спросит: «Что? Ну а как же так? Что за странный ему снится сон?» Но на поле битвы спящий король – он и рыцарь, и сам же дракон».
У нее кружилась голова и подгибались колени, и все же Эффи старалась, чтобы стихи звучали достаточно выразительно.
– У тебя лучшая память из всех, кого я знаю, – признал Престон с явным восхищением в голосе. – Наверняка ты производила впечатление на учителей.
– Это все глупости, – отмахнулась Эффи. – Тоже мне, великая заслуга.
– Блэкмар всегда был более коммерческим писателем. Критики никогда не любили его так, как Мирддина. В литературном колледже никто не изучает «Сны спящего короля», – сказал Престон и, поймав хмурый взгляд Эффи, пояснил: – Нет, лично я никогда не был его поклонником. Его книга кажется мне… скучной.
Наконец-то они хоть в чем-то пришли к согласию.
– Ты знал, что Мирддин дружил с Блэкмаром? Почему в августе 191-го Блэкмар привез ему «Ангарад»?
– Есть у меня пара предположений, – произнес Престон. – Но здесь кроется что-то серьезное. Эффи, даже если ты права и Мирддин на самом деле был добившимся успеха провинциальным гением, этот дневник многое может рассказать, дать ответы на многие вопросы. Госсе усы сгрызет.
– Если я права и Мирддин не мошенник, – заметила Эффи, но в словах уже не слышалось былой уверенности. Она то и дело бросала взгляд на зеленый диван в углу, представляя там девушку в халате, распахнутом, как раковина устрицы. – Дневник доказывает, что Мирддин был хотя бы грамотным, но… как-то не похоже на мысли непревзойденного гения.
Престон вскинул бровь:
– Я правильно расслышал? Ты в самом деле начинаешь менять свое мнение?
– Нет! – покраснев, выпалила Эффи. – Ну, не совсем. Просто… то, как он отзывался о женщинах… Если он и в самом деле считал женщин пустоголовыми и легкомысленными, то как мог написать книгу вроде «Ангарад»?
Она пыталась отстраниться от эмоций и говорить спокойно и рассудительно, как Престон, но в горле застрял ком. Мирддин с фотографии на обложке «Ангарад» и человек, пишущий в этом дневнике, походили на двух волов, тянущих телегу в противоположных направлениях. И Эффи, несмотря на все старания, не могла удержать их вместе.
– Когнитивный диссонанс, – пояснил Престон, но, поймав сердитый взгляд Эффи, быстро добавил: – Однако ты права. Заурядный женоненавистник не написал бы «Ангарад».
Наверное, это было сильно сказано, и все же Эффи впервые услышала от Престона столь смелое и недвусмысленное заявление.
– Ну, нельзя же списать его со счетов из-за одной записи в дневнике, – неуверенно запротестовала Эффи. – Может, у него… не знаю… выдался неудачный день.
Она и сама понимала, как жалко звучал этот довод. Престон открыл рот, как будто собирался возразить, но передумал – возможно, заметил боль, написанную на ее лице. Они застыли рядом, в молчании. Эффи чувствовала, что ее неудержимо тянет взглянуть на диван – как будто, обернувшись, она могла увидеть там девушку: облепленный личинками посиневший труп, над которым жужжали мухи. От возникшего перед глазами образа к горлу подступила тошнота.