Остановившись у одной из смотровых площадок, они перегнулись через перила и стали наблюдать, как ленивое течение влечет лед по поверхности.
Позади них белокаменные здания университета отбрасывали широкие тени, огромные, как Аргантийские горы по ту сторону озера. Там лежала родина Престона, и Эффи кое-что вспомнила.
– Ты все рассказал матери?
– Я звонил ей вчера перед уходом. Конечно, она порадовалась за меня, но, думаю, все же немного расстроилась. Ей тоже нравился Мирддин. Несмотря на жизнь в Арганте, в душе она по-прежнему ллирийка.
Сразу после возвращения в Каэр-Исель Эффи отправилась в музей Спящих, не сказав об этом даже Престону. Прихватив одну из брошюр, она обошла склеп, разглядывая других Спящих, иссохших мужчин, чьи тела, согласно поверьям, удерживала от разложения магия.
Наконец Эффи замерла возле стеклянного гроба Мирддина и всмотрелась в спящее лицо, длинное и худое, ничем не примечательное, в морщинах и пигментных пятнах. Она видела его впервые в жизни.
Когда их научную работу издадут, не исчезнет ли магия? Может быть, музей с позором закроет выставку, и кураторы, собравшись в продымленной комнате, поморщатся и решат убрать его тело?
Даже после всего случившегося эта мысль вызывала грусть. Временами правда давалась слишком дорого. Ужасно искать свой путь в мире без истории, способной принести утешение.
Но Эффи научилась. Или, по крайней мере, пыталась. Лучше писать свою историю, построить собственный дом с прочным фундаментом и окнами, пропускающими много света.
Наверняка найдутся те, кто всегда будет верить, что «Ангарад» написал Эмрис Мирддин. Эффи выскользнула из склепа в толпе других посетителей и на улице выбросила прихваченную брошюру в урну с мусором.
Моргнув от дующего в лицо ветра, Эффи выбросила из головы воспоминания и посмотрела на Престона.
– Ну, у него все же есть неплохие стихи, – заметила она. – Хотя бы «Гибель моряка».
– Конечно, – согласился Престон. – Несмотря на все случившееся, он был не таким уж плохим писателем. Не знаю, каким будет его наследие. Может, после нашей смерти ученые решат реабилитировать его.
Реабилитировать. В буквальном смысле – снова сделать пригодным для жизни. Как будто наследие Мирддина было старым домом, который они пытались снести.
Они не возвращались, чтобы взглянуть на руины Хирайта, но Эффи могла представить останки дома с той же легкостью, с какой когда-то вызывала в воображении прекрасный особняк, который хотела построить. Обломки дерева и камня на скалах, сломанная мебель, расколотая надвое остроконечная крыша с сорванной черепицей. И конечно же, море, поглощающее все, до чего смогло дотянуться.
– Я не знаю, чего хочу, – задумчиво сказала Эффи и пожевала губу. – Позорного забвения или прежнего почтения к его работам, по крайней мере, к тем, что написал он сам. Думаю, отчасти он мне по-прежнему нравится. Его образ мыслей.
Престон чуть заметно улыбнулся.
– Все в порядке, – заверил он. – Знать необязательно. Как бы то ни было, я перестал верить в объективную правду.
Эффи тихо рассмеялась.
– Значит, все случившееся и на тебе оставило след.
– Само собой. И ты тоже. – Ветер взъерошил его и без того растрепанные волосы. Престон сдвинул очки на переносицу, и Эффи внезапно захлестнула нежность. Признак жизни: легкий, почти болезненный, но настоящий. – Я хотел кое-что спросить.
– Что именно? – Она вдруг ощутила, как внутри все сжалось.
– Да ничего особенного, – быстро сказал он. – Не пугайся. Сперва я не хотел вообще упоминать… На самом деле, это очень странно, может, я все придумал. В Хирайте я спал в кабинете Мирддина и порой просыпался по утрам под звон колоколов за окном. Так обычно звонят церковные колокола, но ведь до ближайшей церкви в Солтни много миль. Пару раз я даже выходил на улицу, чтобы проверить, но так ничего и не увидел. Знаю, это невозможно, но звук доносился из-за скал. Так вот, я просто хотел спросить – ты их когда-нибудь слышала?
Благодарности
Спасибо моей спасительнице, способной творить чудеса, – агенту Саре Лэндис: каждый шаг в этом путешествии с тобой давался легче.
Спасибо блистательному редактору Стефани Штейн, проявившей проницательность и сострадание: ты помогла мне рассказать лучший вариант этой истории.
Спасибо Сэм Брэдбери, моей фее-крестной по ту сторону Атлантики: три готовы, и надеюсь, впереди ждет еще много.
Спасибо Софи Шмидт, выдающемуся помощнику редактора, и остальной команде «Харпер», что помогли этой книге увидеть свет. [Публицист, маркетолог TK]. Спасибо всем в «Del Rey UK» за работу с еще одной книгой. Мне невероятно повезло, что меня окружают одни из лучших специалистов в своей отрасли.
Как всегда, Эллисон Сафт и Рэйчел Моррис: о лучших друзьях нельзя и мечтать. Коллективный разум реален. Спасибо, что наполнили мою жизнь юмором и безоговорочной любовью.
Мэннингу Спэрроу и Софи Коэн: каждый день я радуюсь, что благодаря удобным интернет-алгоритмам мы смогли найти друг друга. Мэннинг, спасибо за более чем десять лет (!) преданной, легкой, искренней дружбы. Софи, спасибо, что вошла в мою жизнь в нужное время и в самые мрачные моменты держала меня за руку.
Спасибо Грейс Ли, одной из самых ярких личностей под калифорнийским солнцем – еще миллион раз посидим за кофе.
Спасибо Кортни Гулд, что всегда подставляла плечо, на которое можно опереться, и давала повод улыбнуться.
Всем безумно талантливым авторам, которые на протяжении всего этого пути поддерживали меня и делились собственной мудростью: до сих пор не верится, что могу считать вас коллегами и друзьями.
[Рекламщикам TK]: спасибо за чтение, рекламу и любовь.
Спасибо книготорговцам, блогерам и советникам, что поделились энтузиазмом и помогли этой книге найти своих читателей. Я бесконечно благодарна, особенно Джоселин Диас, Кали Барнес-Янг, Бриттани Смит, Брайди Моррис и [снова TK].
Джеймсу. Спасибо, что не боишься меня любить, что всегда веришь мне и напоминаешь о реальности. Не знаю, с чего начать распутывать мысли в голове и чувства в сердце. Надеюсь, эта книга – хорошее начало. Я люблю тебя.
И Зельде. Я тебя помню. Я тебе верю.