Один визит к Даве изменил всё во вселенной Дебби Паркер. Она знала, что на самом деле ей не нужно идти к доктору Дирбон этим утром. Дава определит ее будущее и проведет ее через все перемены, которые будут ждать ее на пути к новому «я», к новой жизни. Она будет стройной, ее кожа очистится, она станет жизнерадостной и оптимистичной, спокойной и веселой; она начнет что-нибудь изучать или найдет новую работу. Она заведет много новых друзей, и ее существо объемлет собой весь мир.
К стационару Манор-хаус она пришла вся мокрая от пота и со свежей мозолью на левой пятке, но в остальном счастливая настолько, что готова была петь. Она чувствовала счастье, даже пока ждала. Помещение было заполнено молодыми женщинами с кашляющими грудничками и стариками, жалующимися на долгое ожидание, а журналы на столике посередине были жутко потрепанными, но Дебби все казалось прекрасным, все было частью одного гармоничного целого. Ей казалось поразительным, что люди вокруг не знают о Даве и его силах, о том, как он может исцелять и помогать, о его красоте и духовности. Она подумала даже принести несколько синих карточек и оставить их здесь, но потом поняла, что лучше не надо, потому что даже если пациенты и будут ей благодарны, врачам это явно не понравится.
– Дебби Паркер, пожалуйста.
Доктор Дирбон выглядела бледной и больной. Кажется, из-за этого она была в дурном настроении.
– Боже ты мой, Дебби, о чем вы только думали? Вы хоть малейшее представление имели о том, что принимаете и из чего сделано то, что вы мажете на лицо?
Дебби почувствовала себя так, будто ее ударили.
– Дайте мне посмотреть на вашу кожу. Подойдите к свету.
– Мне не кажется, что я сделала что-то не так.
– Правда? После того, что случилось?
– Ну, я же не знала, что так будет, верно? Вы сами сказали, что у людей бывает реакция на самые обычные вещи.
– Да, сказала. Я прошу прощения. Во всем виновата тяжелая ночь, но я все равно не должна срываться на вас. Ну давайте для начала разберемся с этим акне. Почему вы не пришли сначала сюда, Дебби? Это в наши дни очень просто лечится. Я дам вам антибиотики, которые надо будет принимать шесть недель. Только курс необходимо обязательно закончить. Акне постепенно начнет уходить и больше не вернется.
– И все? Никаких кремов и всякого такого?
– Нет. Вам не нужно наносить ничего на кожу, и не покупайте никакие лосьоны, которые обещают чудесное исцеление, антибиотики сделают свое дело. Так… У вас же не было раньше приступов астмы, нет? – она посмотрела в карточку Дебби.
– Нет. По крайней мере, насколько я знаю.
– Тогда, наверное, это единичный случай такой реакции, но я все равно выпишу вам ингалятор. Держите его всегда при себе, в сумочке, рядом с кроватью. Вполне возможно, что у вас больше никогда в жизни не случится приступа, но даже один – это уже тревожный звоночек. Не выходите из дома без этого ингалятора. После нашей встречи подождите немного снаружи, сестра подойдет и пообщается с вами минут пять. Она покажет, как им правильно пользоваться, – там ничего сложного, но надо приноровиться.
– Хорошо. Спасибо, – Дебби встала.
– Нет, Дебби, не уходите. Я хотела бы поговорить с вами о том человеке, к которому вы ездили в Старли.
– О.
– Я не из тех врачей, которые не одобряют альтернативную медицину в принципе. Я посылаю людей на акупунктуру и к остеопатам и вполне терпимо отношусь к некоторым другим видам терапии. Но вокруг полно сумасшедших, и все это совершенно никак не регулируется, понимаете? И ошибкой было бы полагать, что, никак вам не помогая, они уж точно не могут вам навредить. Они могут. Я очень серьезно отношусь к безопасности своих пациентов. У вас была депрессия, и в этом состоянии вы могли быть очень уязвимы. Итак, с кем вы виделись?
Дебби не знала точно, о чем именно ей можно рассказать. Она доверяла Даве, он был чудесным, он говорил с ней так, как никто другой до этого, но она чувствовала себя глупо под градом вопросов доктора Дирбон.
– Он… он показал себя очень хорошо, доктор. На самом деле это был просто разговор.
– Разговоры не всегда бывают безобидны. Кроме того, он назначил вам таблетки и мазь. Я забрала их прошлой ночью, ваша соседка вам сказала? Сейчас проводятся анализы. Что именно он делал?
– Просто разговаривал со мной, как я и сказала.
– Что, вот как я сейчас?
– Примерно…
Дебби не собиралась рассказывать ей про диван и про то, как она почувствовала себя вне тела и вне времени, про ощущение парения и прикосновения к чему-то необычайному.
– Не хотели бы вы назвать мне имя?
– Что вы собираетесь делать? Я же не подаю жалобу, нет?
– Конечно нет. Да я ничего и не могу сделать, даже если захотела бы. Но, как я уже сказала, мой долг – заботиться о собственных пациентах.
– Его зовут Дава.
– Дава – а фамилия?
Дебби пожала плечами.
– Он давал вам какие-то врачебные советы?
– Нет. Он много говорил про сферу духовного. О моей душе… Он говорил, что мне нужно… быть в гармонии со вселенной. Что мне нужно много гулять и заниматься всяким на свежем воздухе. Он сказал, что это поможет с кожей.
– Это точно ей не повредит.
– Еще еда. Он посоветовал мне диету.
– О.
– Нужно есть только органическое и полезное… цельные злаки и фрукты с овощами, ни мяса, ни молочных продуктов.
– Куча сои?
– Откуда вы знаете?
Доктор Дирбон улыбнулась.
– Кажется, они все просто обожают сою.
– А это вредно?
– Нет. Просто у некоторых людей аллергия на сою.
– Так что, могу я ее соблюдать? Диету?
– Да. Только убедитесь, что вам хватает протеина… ешьте иногда рыбу или, например, яйца. Фрукты, овощи и цельные злаки – это хорошо, но время от времени позволяйте себе какое-нибудь баловство. Очень важно не быть слишком строгой к себе. В этом отношении вы тоже еще очень чувствительны, Дебби, учитывая то, что у вас была депрессия. Так что иногда разрешите себе чашечку капучино, или бокал вина, или плитку хорошего шоколада. Не надо себя мучить.
– Хорошо. Что же, спасибо. Теперь все?
– Теперь все, лекция окончена.
Уже держась за дверную ручку, Дебби повернулась.
– Он заставил меня почувствовать себя просто изумительно. Понимаете? Он заставил меня увидеть все в другом свете. Я никогда раньше не встречала никого подобного.
Еще некоторое время после того, как Дебби ушла на встречу с медсестрой, Кэт Дирбон просидела в кресле, выводя бессмысленные каракули в своем планшете и размышляя о том, что ей сказала эта девушка. Дава. Имя было дурацкое и ни о чем не говорило, а то, что он не сказал ей свою фамилию, было явно элементом шоу. Советы, которые он ей дал, были в основном полезными, хотя с тем же успехом она могла вычитать их из любого женского журнала, ну или как минимум безобидными. Но одна или две фразы, которые обронила Дебби, наводили на мысль о чем-то скрытом за всем этим, вся эта набившая оскомину ерунда про внутреннюю гармонию и общение со вселенной. От всей этой истории можно было бы просто отмахнуться, тем более Кэт сомневалась, что в этих таблетках было что-то, кроме смеси безвредных трав, перемолотых с соей, или что эта мазь представляла какую-то опасность; Дебби Паркер, скорее всего, просто не повезло с аллергией на что-то, содержащееся в том или другом.
Но все же Кэт переживала. Девушка типа Дебби – с лишним весом, непривлекательная и не умеющая себя подать, без работы и без особой личной жизни – действительно была очень уязвима, а недавно перенесенная депрессия делала ситуацию еще более тревожной. Если неопытный терапевт возьмется оказывать психологическую помощь кому-то типа Дебби Паркер, да еще и с опытом погружения в прошлое и со всякого рода «возвращениями к себе» и «перерождениями», то можно ждать большой беды.
Она написала «Дава» на бумаге. У нее не было полномочий выкидывать кого-то типа него из профессии, да и в любом случае, закройся он в Старли, он может снова открыться где только пожелает.
– Дава, – с презрительной усмешкой произнесла Кэт вслух, прежде чем вызвать следующего пациента.
Дебби не пошла еще две мили обратно домой. Начал моросить дождь, и ее мозоль сильно болела. Но вместо этого ей пришлось полчаса прождать автобус на обочине Эддисон-роуд. Ей было не по себе. Доктор Дирбон вроде бы ничего не имела против того, что она начала делать после своей часовой встречи с Давой; и диета, и упражнения – на них она смотрела вполне одобрительно. Но что-то в выражении ее лица и тоне ее голоса заставило Дебби почувствовать не только беспокойство, но и вину. Это была как будто беседа с завучем. Ты чувствуешь себя мельче и глупее после нее, чем до. Но теперь она была взрослой женщиной, так почему же ее снова заставляют почувствовать себя глупым ребенком?
В автобусе было тепло и влажно, и, сев в него и протерев рукавом запотевшее стекло, чтобы видеть улицу, Дебби вспомнила последний автобус, на котором ездила, – в Старли. Воспоминания об этой поездке, о минутах ожидания в кафе, о доме Давы на узкой маленькой улочке, о комнате, где Дава ее принял, и о самом этом замечательном человеке приободрили Дебби и убедили ее в том, что ей не за что оправдываться. Он сделал для нее больше добра, чем кто бы то ни было, разве нет? Ее тоска оставила ее, она почувствовала себя уверенной и счастливой впервые за несколько месяцев. Как это может оказаться чем-то плохим? Она была благодарна ему, и она это ему покажет. Дава был не виноват в том, что она так отреагировала на лекарства, это могло случиться когда угодно и с кем угодно. Доктор Дирбон сама это сказала.
Она вышла из автобуса в центре Лаффертона и купила себе плитку органического шоколада, чтобы пожевать по дороге домой. Это будет приятно им обоим – так она подумала, когда срывала фольгу.
На коврике под дверью лежало письмо для нее. Когда она открыла конверт, она сразу же увидела отблеск прекрасной синевы. Казалось, что она сияет в сумраке прихожей, и это сияние окружило ее теплом.