— А что это такое? — спросил юный Стасик Корнилов со своего места.
Профессор, казалось, не удивился вопросу:
— Позвольте вам ответить цитатой из работы Эрика Берна, молодой человек: «Игрой мы называем, — пишет Берн, — серию следующих друг за другом скрытых дополнительных трансакций с четко определенным и предсказуемым исходом. Она представляет собой повторяющийся набор порой однообразных трансакций, внешне выглядящих вполне правдоподобно, но обладающих скрытой мотивацией; короче говоря, это серия ходов, содержащих ловушку, какой-то подвох. Игры отличаются от процедур, ритуалов и времяпровождений, на наш взгляд, двумя основными характеристиками: 1) скрытыми мотивами; 2) наличием выигрыша. Процедуры бывают успешными, ритуалы — эффективными, а времяпровождение выгодным. Но все они по своей сути чистосердечны (не содержат „задней мысли“). Они могут содержать элемент соревнования, но не конфликта, а их исход может быть неожиданным, но никогда — драматическим. Игры, напротив, могут быть нечестными и нередко характеризуются драматичным, а не просто захватывающим исходом».
С этого момента все изменилось. В жизни подростка появилась ЦЕЛЬ — деньги и власть, власть и деньги. А также способы достижения поставленной ЦЕЛИ. Теперь Корнилов учился искусству манипуляции.
По прошествии времени Корнилов был даже готов поспорить с Берном. Психологические игры никогда не бывают чистосердечными, их исход вполне может быть как счастливым и выгодным для всех сторон, так и драматическим для одной из них. Все зависит от сценариста, от манипулятора. К восемнадцати годам Станислав сделал еще одно открытие: человек слаб своим сознанием. Более того, человеческое сознание ограничено в своих возможностях переработки информации — и по объему, и по времени. Уже на первом курсе факультета психологии Станислав задался целью доказать, что сознание можно «обойти», «размягчить», «продавить», «перегрузить». Как? Очень просто — воздействовать на подсознание, где формируются эмоции человека, его установки, намерения, отношение к социальным процессам. Несмотря на молодость, он вошел в научно-исследовательскую группу, надеясь, что со временем ему не только удастся занять свое место под солнцем, но и сделать его максимально комфортабельным.
Время шло, а все более-менее приемлемые местечки ускользали. Вскоре Стас понял: чтобы занять лучшее место под солнцем, необходимо не только знание человеческой натуры, но и хорошие связи. Папины и мамины сынки и дочки, выросшие в правильных семьях, могли не беспокоиться о своем будущем: за них все делали родители. Мать к тому времени к великому облегчению Корнилова умерла, отца он не знал. Пришлось рассчитывать на собственные силы и, в первую очередь, мужское обаяние. Если нет приличных родителей, то почему бы не найти достойного тестя. Несколько возможных партий Корнилов по размышлению отверг: слишком уж невесты были хороши. Корнилову требовалась страшненькая старая дева, отчаявшаяся найти достойного мужа.
Зина Степанцова, дочь крупного питерского предпринимателя, соответствовала всем требованиям. Некрасивая. Не очень умная. Но и не полная дура. С отдельной квартирой и мечтой о любящем муже. С надеждой в недалеком будущем родить ребенка. Блестящему манипулятору не составило труда обаять девушку, а затем и ее отца. Сыграли свадьбу. В качестве подарка тесть подарил зятю хорошую машину и место заместителя генерального директора в небольшом рекламном агентстве.
— Теперь все в твоих руках, сынок, — сообщил он за ужином в модном ресторане, когда новобрачная отлучилась попудрить носик. — Ради счастья дочери ничего не пожалею. Но мужчина должен зарабатывать деньги сам. Своим умом. Реклама нынче дело прибыльное, работай, богатей, чем смогу, тем помогу.
И действительно помогал, чем мог. Хотя в одном тесть ошибался: реклама была прибыльным делом до кризиса 1998 года. Тогда на роликах и модулях делались целые состояние, благо и те, и другие для народа были в диковинку. После дефолта все изменилось. Каждый руководитель мнил себя знатоком в рекламном бизнесе и не спешил расставаться с гигантскими суммами на рекламную кампанию в масс-медиа.
Денег Корнилову не хватало: слишком много уходило на любовные шалости, тщательно скрываемые от жены и тестя. Заказчики в «Эдем» не рвались, предпочитая решать свои рекламные нужды в других местах. Корнилов затосковал, да так, что стал все чаще и чаще прикладываться к бутылочке. Нашелся и собутыльник — дизайнер Копытин. Весьма интересный объект с точки зрения психологии. Особенно Корнилова интересовали странные отношения Копытина с боссом.
— Слушай, а почему он тебя так боится?
Копытин пьяно усмехнулся:
— Он не меня боится, а компромата. Вот, гляди, — на экране замелькали пикантные снимки. — Молоденьких, гад, любит. Папаша!
— Хм, оказывается, я пью с великим шантажистом! Мое почтение! — признал Корнилов. Ему было очень неприятно осознавать, что не очень умный и талантливый дизайнер умудряется воплотить в жизнь то, чему он так долго и успешно учился в университете.
— Подумаешь, — разоткровенничался польщенный дизайнер. — У меня и на других кое-что найдется. Вот, к примеру, Синицын. Внешне — ну прямо Перри Мейсон, да и только. А копни глубже? Знаешь, какое его уязвимое местечко? Девок обожает сечь. У него даже в кабинете, в нижнем ящике стола плетка лежит. Наша секретарша уже на пару бриллиантовых сережек плеточкой заработала. У меня и запись есть…
Корнилов стремительно трезвел. Память услужливо подкинула полузабытые слова университетского профессора: «У каждого своя страстишка — они разные, ибо различны природные склонности. Все люди — идолопоклонники: кумир одних — почести, других — корысть, а большинства — наслаждение. Штука в том, чтобы угадать, какой у кого идол, и затем применить надлежащее средство, ключ к страстям ближнего. Ищи перводвигатель: не всегда он возвышенный, чаще низменный, ибо людей порочных больше, чем порядочных. Надо застать натуру врасплох, нащупать уязвимое место и двинуть в атаку ту самую страстишку — победа над своевольной натурой тогда обеспечена». Неясная мысль поднималась из подсознания, принимая более четкие формы.
— Я ведь их много перевидал. У каждого свой скелетик в шкафу, — философствовал тем временем Копытин. — И знаешь, что самое любопытное: все эти «скелетики» имеют сексуальный подтекст. Поразительно, но как только человек добивается успеха в бизнесе, он ищет сексуального раскрепощения. Один обожает лупить свою секретаршу, другой домогается до девочек-подчиненнных, третий спит и видит, чтобы его как следует отходили на рабочем же столе, четвертый…
— Стоп! — прервал разбушевавшегося Копытина Корнилов, — устрой-ка мне завтра встречу с нашим штатным юристом.
— С Андрюхой?
— С ним, но только за пределами фирмы. И распечатай фотки. Крупно и на цветном принтере.
— Зачем? — насторожился Копытин.
— Затем, Миша, что со мной у тебя есть шанс стать намного богаче, а заодно отомстить твоему папаше, который, признаться, и у меня сидит в печенках.
К утру мысль почти оформилась, требовалось только несколько завершающих штришков.
— Как часто подают в суд за сексуальные домогательства? — спросил Корнилов юриста в небольшом бистро. За минуту до этого бледный Синицын просмотрел собственное, весьма соблазнительное портфолио.
— Мало, — вздохнул юрист. — Никто работу не дает. В основном предпочитают решать в частном порядке. Однако в беседах жалуются на строптивость персонала: мол, работать не хотят, только деньги тянут. Наказать с юридической точки зрения невозможно, а с моральной — ни силенок, ни умения не хватает.
— А если хватит?
— Тогда они все будут вашими.
Мысль дернулась и превратилась в идею. Необходим закрытый мужской клуб, куда членов будут принимать только по рекомендации и где они смогут решить все свои сексуальные проблемы. Если хочешь выпороть девицу, вот тебе и девица, и плетка. Хочешь, чтобы это сделал она, опять же, вот и девица и плетка. И так далее. Для большей эффективности в клубе должен быть соответствующий антураж и ореол таинственности. Почему бы не взять за основу нашумевший когда-то английский «Клуб Адских Огней»?
Не прошло и месяца, как идея заработала. Постепенно отладили и механизм. Юридической базой ведал Синицын. Будущих членов искал Копытин, у которого оказался настоящий нюх на проблемы сексуального толка. Дальше — проще. Устраивали слежку за кандидатами, делали компрометирующие снимки, потом за долю малую возвращали негативы и в качестве бонуса предлагали решить проблемы в уютном частном клубе. В первый раз человек попадал туда бесплатно, но, как правило, увидев шоу-программу, сразу же оплачивал годовой взнос и оставался навсегда. В Клубе было несколько спален, где наиболее пылкие члены могли уединиться с понравившейся красоткой и воплотить в жизнь сокровенные фантазии. Странно, но никому не приходила в голову мысль о скрытых камерах. Вскоре у предприимчивых организаторов накопилась неплохая видеотека. Если бы кто-нибудь и вздумал сорваться с крючка, ему бы этого просто не позволили сделать. Отступников Корнилов карал сам — жестко и безжалостно.
Для себя Корнилов выбрал роль Божественного Маркиза. Ему нравилась сама атмосфера: маски, скрывающие лица, черные шелковые плащи, поклонение дьяволу, обнаженная женская плоть, и деньги пополам с властью. Никогда он еще не ощущал себя столь могущественным. На работе он все чаще сдерживался, чтобы не рассмеяться, глядя на толстого, одышливого Газету. Уж он-то, Корнилов, прекрасно знал, чем занимается Роман Григорьевич в голубой спальне его закрытого клуба.
Но власти и денег оказалось недостаточно. Хотелось еще. Вдобавок по прошествии времени Корнилов заметил, что членам клуба несколько приелась программа, многим хотелось чего-нибудь остренького.
Эх, если бы пощекотать нервы!
Ваше желание, господа, для нас закон! Вам надоели порки, ошейники с шипами, золотой дождь? А как насчет убийства? Страшно?! То-то же. Никто не заставляет вас убивать тут же, при свидетелях. Вам дается время, чтобы осуществить задуманное. Скажем, ровно неделю. От четверга до четверга. Если вы отказываетесь, то мы открываем охоту на вас. Устраивает? К тому же никто не говорит, что убивать придется именно вам. Лотерея, господа, лотерея страха! Аукцион смерти!