– Самое интересное, – сказал он, – что этот дурак Лестрейд, который считает себя таким умным, вообще пошёл по ложному пути. Он охотится за секретарём Стэнджерсоном, который не имеет никакого отношения к преступлению.
Эта идея так сильно забавляла Грегсона, что он смеялся, пока чуть не подавился.
– И как вы это поняли?
Грегсон посмотрел на меня:
– Конечно, доктор Ватсон, это строго между нами. Первой трудностью было найти родственников жертвы в Америке. Я не мог дождаться ответа на своё объявление. Вы помните шляпу рядом с трупом?
– Да, – ответил Холмс, – от Джона Андервуда и сыновей, Чемберуэл-роуд, сто двадцать девять.
Грегсон выглядел подавленным.
– Я понятия не имел, что вы заметили адрес, – сказал он. – Вы ходили туда?
– Нет.
– Ха! – с облегчением сказал Грегсон. – Ну а я пошёл к Андервуду, он просмотрел свои записи и обнаружил покупателя. Это был мистер Дреббер, проживающий в пансионе Шарпентье на Торки-террас. Таким образом, я получил его адрес.
– Умный, очень умный ход, – пробормотал Холмс.
– Затем я посетил мадам Шарпентье, – продолжил Грегсон. – Она была очень бледна и расстроена. В комнате была и её дочь, очень красивая девушка, но глаза покраснели, а губы дрожали, когда я говорил с ней. И здесь я почувствовал неладное. Вы знаете, каково это, мистер Шерлок Холмс, когда вы улавливаете правильное направление, – это щекочет нервы. Я спросил, слышала ли она о смерти их постояльца, мистера Еноха Дреббера. Она кивнула и, не способная произнести ещё хоть слово, девушка расплакалась. Было очевидно, что они что-то знали. Отвечая на мой вопрос, мадам Шарпентье сказала мне, что Дреббер вышел из дома в восемь часов. Его секретарь, мистер Стэнджерсон, сказал, что есть два поезда, и он должен успеть на тот, что в девять пятнадцать. Я спросил, был ли это последний раз, когда они видели его, и её лицо покраснело. Прошла пара секунд, прежде чем она смогла сказать «да». Однако через несколько мгновений дочь заговорила спокойно, предлагая матери сказать правду: они действительно видели мистера Дреббера после этого.
Мы с Холмсом молчали, внимая каждому слову Грегсона.
– Мать повернулась ко мне, – продолжил он, – и сказала, что расскажет мне всё. Она объяснила, что её волнение было вызвано не тем, что она на минуту подумала, что её сын имеет какое-то отношение к преступлению, а тем, что это, безусловно, будет выглядеть именно так. Я сказал ей, что, если её сын невиновен, ему нечего бояться. Мистер Дреббер был у них в течение трёх недель, после того как вернулся из путешествия по всему континенту со своим секретарем мистером Стэнджерсоном. Стэнджерсон был тихим, сдержанным человеком, но его работодатель был прямо противоположным. К полудню он всегда был пьян, и его манеры по отношению к слугам были отвратительными.
Кажется, он поступал так же и с её дочерью, а однажды фактически схватил её за руку и приобнял. Мадам Шарпентье предупредила его о выселении из её пансионата. Дреббер перестал, но вскоре всё вернулось на круги своя, а из-за алкоголя стало только хуже. В тот день он ворвался в дом, сказав, что опоздал на поезд. Затем он повернулся к дочери и предложил ей поехать с ним в Америку. Бедная Алиса закричала, и в этот момент в комнату вошёл её брат Артур. Дреббер метнулся к двери, брат последовал за ним. Артур вскоре вернулся, остановился в дверях с палкой в руке и сказал… – Грегсон посмотрел в свой блокнот: – Он сказал: «Не думаю, что этот парень снова нас побеспокоит. Я пойду за ним и прослежу, куда он пойдёт». Он схватил шляпу и ушёл, а на следующее утро пришло известие о загадочной смерти Дреббера.
Грегсон посмотрел на нас:
– Итак, вы видите, джентльмены, это указывает на его вину. Мадам Шарпентье сказала, что её сын вернулся домой поздно, потому как сама она пошла спать в одиннадцать. Поскольку сын служил на флоте, его было легко найти, и я немедленно арестовал его. Он знал, о чём идёт речь.
– И какова же тогда ваша версия? – спросил Холмс.
– Он последовал за Дреббером до Брикстон-роуд, где произошла ещё одна стычка. Дреббер получил удар палкой, возможно в живот, который и убил его, не оставив видимых следов. Ночь была дождливой, поэтому на улице никого не было, и Шарпентье затащил его тело в пустующий дом на соседней улице. Что касается свечи, крови и надписи на стене – это всё может быть уловками, чтобы навести полицию на ложный след.
– Молодец! – ободряюще сказал Холмс. – Нам стоило сделать то же, что и вы, Грегсон.
– Я польщён тем, что провернул всё довольно аккуратно, – гордо сказал Грегсон. – Молодой человек сделал заявление, в котором говорилось, что он некоторое время следовал за Дреббером, а затем Дреббер взял кеб, чтобы уйти от него. Шарпентье говорит, что встретил старого товарища по флоту, и они вместе долго гуляли. Однако он не смог сообщить адрес этого моряка. Я думаю, что всё это прекрасно сочетается друг с другом, и меня забавляет, что Лестрейд идёт по ложному следу. Клянусь Богом, вот же он сам!
Во время нашего разговора действительно вошёл встревоженный Лестрейд. Он стоял в центре комнаты, смущённый, и возился со шляпой.
– Это очень загадочное дело, – сказал он.
– Вы так ничего и не нашли, – торжествующе сказал Грегсон. – Я думал, вы хоть к чему-то придёте. Вам удалось найти секретаря, мистера Джозефа Стэнджерсона?
– Секретарь, мистер Джозеф Стэнджерсон, – серьёзно сказал Лестрейд, – был убит в частной гостинице «Холлидей» сегодня около шести часов утра.
Информация была настолько неожиданной, что мы все трое были ошарашены. Грегсон вскочил со стула, пролив виски. Я молча смотрел на Холмса, губы которого были сжаты, а брови нахмурены.
– И Стэнджерсон тоже, – пробормотал он. – Краски сгущаются.
– Вы уверены? – спросил Грегсон.
– Я только что от него, – сказал Лестрейд. – Я был первым, кто узнал, что произошло. Я был уверен, что Стэнджерсон замешан в смерти Дреббера, но теперь вижу, что я ошибался. Их видели вместе в восемь тридцать вечера на станции Юстон, а затем в два часа ночи Дреббера нашли убитым. Я хотел узнать, чем тем временем занимался Стэнджерсон. Я телеграфировал в Ливерпуль и попросил их присмотреть за пассажирами кораблей, направляющихся в Америку. Затем я принялся за работу, обзвонив все отели возле Юстона, думая, что Стэнджерсон остановился бы где-нибудь на ночь, прежде чем сесть на поезд утром.
– Должно быть, они заранее договорились где-нибудь встретиться, – сказал Холмс.
– Так оно и было. Этим утром я продолжил поиски и наконец добрался до частной гостиницы «Холлидей» на Литл-Джордж-стрит. Там подумали подумали, что я тот джентльмен, которого он ожидал, и молодой служащий провёл меня в его комнату на втором этаже. Он как раз собирался снова спуститься вниз, когда я заметил кое-что, от чего мне стало плохо даже после моего двадцатилетнего опыта. Из-под двери вилась маленькая красная полоска крови. Парень чуть не упал в обморок, когда увидел это, но мы вместе упёрлись плечами в дверь и выбили её. Окно было открыто, а рядом с ним, всё съёжившееся, лежало тело человека в ночной рубашке. Он получил ножевое ранение в левый бок. А теперь самое странное. Как вы думаете, что располагалось над убитым?
Когда Холмс сказал: «Слово РЭЙЧ, написанное кровью», я почувствовал, как мурашки забегали по коже от ужаса.
– Именно так, – сказал Лестрейд.
В этом преступлении прослеживался такой холодный расчёт, что, несмотря на то что я был достаточно подготовленным войной, мои нервы теперь дрожали, когда я думал об этом деле.
– Убийцу видели, – продолжал Лестрейд. – Мальчик-дояр, проходя мимо отеля по пути на молочную ферму сегодня рано утром, заметил, что к одному из окон на втором этаже приставлена лестница. Пройдя дальше, он оглянулся и увидел человека, спускающегося по лестнице. Он спускался так открыто и уверенно, что парень подумал, что он просто рабочий. Парень вспомнил, что у человека было красноватое лицо и он был одет в длинное коричневое пальто.
Я взглянул на Холмса. Описание убийцы в точности совпало с его собственным, но на его лице не было и следа удовлетворения.
– Вы нашли что-нибудь в комнате, что могло бы являться подсказкой к разгадке? – спросил он.
– Ничего, – сказал Лестрейд. – У него в кармане был кошелёк Дреббера, и в нём было около восьмидесяти фунтов. Никаких бумаг не было, кроме телеграммы со словами «Дж. Х. в Европе», но без подписи. На столе стоял стакан с водой, а на подоконнике – маленькая коробочка с мазью и парой таблеток.
Холмс вскочил со стула, воскликнув от восторга:
– Последнее звено! – воскликнул он. – Я разгадал загадку!
Мы с двумя детективами в изумлении уставились на него.
– Теперь у меня в руках, – сказал Холмс, – все ниточки, из-за которых возник такой клубок событий. Сейчас я вам всё докажу. У вас есть эти таблетки?
– Да, вот они, – сказал Лестрейд, доставая небольшой белый пузырёк. – Хотя я не придаю их наличию особого значения.
Холмс взял пузырёк и повернулся ко мне:
– Итак, доктор, это обычные таблетки?
Конечно же, это было не так. Они были маленькие, круглые, жемчужно-серого цвета – почти прозрачные на свету.
– Судя по их лёгкости и прозрачности, я могу предположить, что они растворимы в воде, – сказал я.
– Совершенно верно, – ответил Холмс.
Затем, не говоря ни слова, он резко встал и подошёл к столу, где в мензурках и пробирках были разноцветные жидкости. Наполнив пустую ёмкость водой, он бросил туда одну из таблеток:
– Видите, доктор прав. Она сейчас же растворится.
Затем он добавил немного жидкости и с торжествующим видом сел, чтобы пронаблюдать ожидаемую реакцию.
– Это, может быть, очень занимательно, – сказал Лестрейд с недоумением, – но я не могу понять, какое это имеет отношение к смерти мистера Стэнджерсона.
– Терпение, друг мой, – ответил Холмс, не сводя глаз со стакана. – Вы скоро увидите причину моего эксперимента.