Но, с точки зрения Кеплера, Коперник приписывал Земле наличие души лишь для того, чтобы разрешить
силе этой души, распространившейся по всем [ее] частям, действовать в насильственном движении.
Поэтому, по мнению Кеплера, это учение «избыточно»: нет никакой пользы в том, чтобы полагать одушевленную [animale] способность там, где достаточно телесной [corporelle] способности. Так, Кеплер будет утверждать, что
сила телесной способности (которую мы называем гравитацией или магнетической силой) проявляется в телесных движениях, увлекая за собой тела, притягиваемые Землей, и заставляя их, таким образом, участвовать в ее движении.
Конечно же, эта телесная способность представляет собой нечто иное, чем одушевленная [animale], о которой, по правде сказать, Коперник ни разу не заикнулся. А вот Кеплер сам некогда верил в одушевленность планет; любопытно, что для него коперниканская «природа» и душа оказываются одним и тем же. И все же было немало людей, которые полагали, что первое означает то же, что второе, и которые были неспособны понять и «переварить» идеи Кеплера.
Итак, мы должны вернуться к исходному вопросу и рассмотреть ex professo463возражения Тихо Браге.
Друг Кеплера, Фабрициус464, в письме, датированном 26 января 1605 года, задает вопрос, касающийся одной цитаты Браге в его собрании «Писем»465, в котором Браге объясняет, как он опроверг Ротмана, защищавшего Коперника. Вот что говорит Фабрициус:
Каким рассуждением желаешь ты, коперниканец, ответить на аргумент Тихо Браге о пушечном выстреле? Несомненно, если пушка палит в сторону востока, снаряд, из-за того что Земля движется быстрее, найдет покой в месте, более близком к западу, и не сможет вовсе двигаться в направлении востока. Этот аргумент против движения Земли обладает сокрушительной силой. Однако, если разрушить его, все остальное обрушится легко.
Безусловно. Однако, отвечает Кеплер466,
[П]ринимая во внимание аргумент Тихо Браге, который сокрушает движение Земли одним пушечным залпом, ты спрашиваешь меня о том же, о чем не так давно меня спрашивал баварский бургомистр. Я и ему ответил то же самое: движения объединяются, и одно другому ни препятствует, ни способствует. Земля вращается с запада на восток, а вместе с ней – и весь окружающий ее воздух, и всякое тело – покойся оно на земле или находись оно в воздухе. В самом деле, почему бы не [вращаться вместе с Землей] предметам, находящимся в воздухе? Что им препятствует? Их тяжесть? Но она стремится к центру Земли, к центру земной поверхности, противоположной камню; и Земля благодаря магнетической силе притягивает камень сильнее, чем если бы его связывали с ней путы из сотни цепей и крепко натянутых веревок. Может быть, ему мешает воздух, сквозь который он должен пройти? Но он сам следует за Землей, по крайней мере в этом приближении. Что же в таком случае ему препятствует? Ты не можешь ничего указать. Тогда я покажу тебе, что препятствует [тому, чтобы камень следовал за движением Земли]; однако тем самым я дам ответ [на эти возражения].
Всякое материальное тело само по себе и по природе неподвижно и стремится к покою, в каком бы месте оно ни находилось. Ибо покой, подобно теням, есть вид лишенности, которая не требует сотворения, но принадлежит вещам, сотворенным как некий след небытия; движение же, напротив, есть нечто положительное, как свет. Так, если камень перемещается, он это делает не потому, что он материален, а потому, что его внешне толкает или притягивает что-то, либо потому, что он внутренне наделен некоторой способностью стремиться к чему-то. Последователи Аристотеля говорят, что он стремится к центру мира. Я отрицаю это, поскольку таким образом ему впрямь было бы затруднительно следовать за движением Земли. Как мне известно, их пустые доказательства основываются на спорном положении о противоположной природе огня. Ведь огонь не тянется к небу, а стремится прочь от Земли467. Потому я определяю тяжесть, т. е. силу, которая непосредственно приводит камень в движение, не иначе как магнетическую силу, соединяющую подобные [предметы], которая количественно одинакова в больших и малых телах и которая разделяется сообразно массе тел и имеет ту же величину, что и тела. Так, если камень расположен рядом с Землей, и масса этого камня имеет величину, сравнимую с Землей, и они свободны от всякого иного движения, тогда, я утверждаю, не только камень будет стремиться к Земле, но и Земля также будет стремиться к камню, и они распределят между собой разделяющее их расстояния в соотношении, обратном их весу; пусть массы относятся как А и В, ВС равно СА, и С – точка, где они соединятся; совершенно ясно, что это соотношение, в котором уравновешиваются плечи весов.
Однако вернемся к вопросу468.
Я сказал, что если мысленно извлечь из камня эту способность, которая объединяет подобные [предметы], то в камне не останется ничего, кроме чистой неспособности изменять местоположение. Стало быть, чтобы сдвинуть его оттуда, понадобится внешняя сила и внешнее напряжение. Однако, когда мы воображаем застывший в воздухе камень, мы отказываем ему в силе, соединяющей подобия – т. е. в тяжести, – и тем не менее мы допускаем, что на камень действует сила Земли. Допустим же, что это так, хотя в действительности это было бы немыслимо; мы делаем это [допущение] лишь затем, чтобы прояснить наш пример. Этот застывший в воздухе камень будет обладать способностью оставаться на своем месте, и благодаря этой способности он будет противостоять движущей способности Земли. Борьба этих материальных и телесных качеств произведет смешение, так что каждая из сил будет побеждать и будет побежденной сообразно соотношению тел.
Отсюда происходит то явление, которое я обязался объяснить, а именно задержка, в силу которой такой застывший в воздухе камень не может вполне следовать за вращением Земли. И такая задержка совершенно реальна. Теперь мы намерены устранить наш вымышленный пример. Допустим, что связи, простирающиеся между поверхностью Земли и камнем, вовсе не подобны нитям, а таковы, как указывает нам природа, а именно они подобны очень сильно натянутым нервам, так что данный камень падает, направляясь к поверхности и к центру Земли: я утверждаю, что вследствие его природной неспособности двигаться окажется, что этот камень при падении будет немного уклоняться от перпендикулярной линии, проведенной от центра Земли через ее поверхность к центру данного камня. Таким образом, так как Земля движется с запада на восток, линия падения камня будет немного отклоняться в сторону западной части Земли, и он [камень] не будет вполне следовать за Землей, но будет оставаться позади нее. Вот причина, по которой камень не должен следовать за движением Земли, причина, которая была тебе необходима, чтобы подтвердить твое мнение, и которую ты не сумел указать.
Выслушай же теперь решение. Верно, что если бы камень был удален от Земли на значительное расстояние, то это было бы так. Однако же от центра [Земли] до ее поверхности – 860 миль; но ведь в действительности ни одна птица не летает так высоко, чтобы хоть на полмили удалиться от Земли; ибо, в самом деле, она не более способна летать в эфире, чем мы – в воздухе, или же камень способен плавать в воде.
Из этого Кеплер заключает, что задержка, вызванная тем, что камень сопротивляется захватывающему движению469, будет минимальной и практически неощутимой. Ошибка Тихо Браге, таким образом, состоит не в том, что он не понимал природы тяжести и, как следствие, ошибся в отношении ее действия. На самом деле Тихо Браге, а вместе с ним и все последователи Аристотеля считают тяжесть собственным стремлением камня, которое несет его к его естественному месту. Однако тяжесть, действительно, – это сила, укорененная в частицах материи, притом что последние реализуются в телах; это сила, пребывающая в телах, но также и в Земле. И, в частности, она укоренена в Земле, и она притягивает камень извне470. Так, вращаясь, Земля влечет за собой камень, заставляя его следовать за своим движением. Что касается сопротивления камня, по сути, оно не играет никакой роли, поскольку соотношение сил равно соотношению масс тел. Таким образом, нам ясно, что именно действительное физическое действие, а вовсе не механическое состояние – движение – объясняет тот факт, что камень падает к подножию башни, а пушечное ядро, выпущенное в воздух под прямым углом, падает в то место, откуда оно вышло. Что до аналогии, которую Тихо Браге пытается установить между горизонтальным движением снаряда, которое препятствует его падению, и еще более быстрым движением, которое бы совершал снаряд, участвуя в движении Земли, то этой аналогии не существует, если учесть, что участие в движении Земли (т. е. захваченное движение снаряда) вызвано как раз влечением тяжести. Кроме того, опять же, отношение сил подобно отношению масс, и сила порохового взрыва, как бы велика она ни была, ничтожна по сравнению с силой земного притяжения. Потому Кеплер продолжает471:
Обратимся же теперь к знаменитому примеру Тихо Браге с пушками. Коль скоро доказано, что камень, падающий перпендикулярно Земле, не должен отклоняться от этой линии при падении, будет легко решить проблему пушечного снаряда (камня, брошенного под углом, гонимых ветром облаков, летящей по воздуху птицы). Действительно, то, что я сказал в начале, оказывается истинным: оба движения, присущих снаряду, – то, что проистекает от Земли, и то, что исходит от пушки, – смешиваются. Потому и расстояния также соединяются. Действительно, когда мы выстреливаем ядро в сторону востока, то пройденное за равное время расстояние