По имени Владимир Ленской,
С душою прямо гёттингенской,
Красавец, в полном цвете лет,
Поклонник Канта и поэт.
Он из Германии туманной
Привез учености плоды:
Вольнолюбивые мечты,
Дух пылкий и довольно странный,
Всегда восторженную речь
И кудри черные до плеч.
Но мы-то, читатели и мыслители, заметили, что Ленский этот – полная противоположность Онегину.
От хладного разврата света
Еще увянуть не успев,
Его душа была согрета
Приветом друга, лаской дев;
Он сердцем милый был невежда,
Его лелеяла надежда,
И мира новый блеск и шум
Еще пленяли юный ум.
Он забавлял мечтою сладкой
Сомненья сердца своего;
Цель жизни нашей для него
Была заманчивой загадкой,
Над ней он голову ломал
И чудеса подозревал.
Онегин холодный, а Ленский теплый. Онегин сердцем уже охладел, перегорел, а Ленский сердцем еще «невежда», «милый невежда». Онегину все надоело, а Ленского все пленяет. Онегину все ясно, а у Ленского все загадка. Но главное не в этом. Онегин приехал в никуда, а у Ленского в этих краях живет невеста. Только… все очень странно. Странно настолько, что не знаю, «как бы это сообщить, чтоб совсем не рассердить». Сейчас буду перечислять все нелепости, которые касаются второго из четырех героев романа в стихах.
Ленский вернулся домой после обучения в Гёттингенском университете. Туда приезжала учиться глубокая и взрослая молодежь из разных европейских стран. Это был самый сложный философский университет Европы. Он славился серьезным изучением немецкой классической философии. Когда Владимир Ленский вернулся, ему было… почти 18 лет. И вернулся как «поклонник Канта». Значит, учился на философском факультете и университет сумел привить ребенку(?!) любовь к Канту. И здесь возникает сразу несколько вопросов.
П е р в ы й: Сколько лет было Владимиру Ленскому, когда он отправился учиться в Гёттинген? 12? 13? 15?
В т о р о й: Кто его туда отправил?
Вернувшись домой, он побывал на могиле своих родителей, а также на могиле отца Татьяны и Ольги Лариных. Пушкин не упоминает в романе никаких эпидемий, которые безвременно уничтожили всех троих. Умерли родители Ленского ДО его поездки в университет? Или во время обучения сына в университете? Кто вообще мог отправить подростка в Гёттинген для изучения философии Иммануила Канта? Кому такое могло прийти в голову? Да еще в сельской местности.
Т р е т и й: Куда вернулся Ленский?
Где он живет? Есть ли у него братья и сестры? О них в романе ни слова. Скорее всего, нет! Точно нет! Прояснение впереди.
В романе четыре главных героя. Первая глава (со многими оговорками и отступлениями) посвящена Онегину. Там про отца (как мы помним, четыре строчки), про двух (!!!) учителей его жизни, про образ жизни Евгения, про «науку страсти нежной». Подробно о вкусах, пристрастиях, языках, которыми владел, балах и спектаклях, которые посещал, и т. д. Про одежду, про сплин (на сегодняшнем языке – депрессия). У Онегина есть дядя («и тем я начал свой роман»). Возможно, это брат отца. Наверное, бездетный. А возможно, и вовсе холостяк, ибо все наследство отписал племяннику.
В отличие от Онегина, про каких-либо родственников Ленского ничего не известно. Никаких корней, родители умерли. Есть у него деревня – Красногорье. Но про дом, в котором он живет, ничего не сказано. Родных нет (кстати, видимо, поэтому позже мы узнаем, что на его могилу никто не приходит. Некому). Только такие случайные прохожие:
И горожанка молодая,
В деревне лето провождая,
Когда стремглав верхом она
Несется по полям одна,
Коня пред ним остановляет,
Ремянный повод натянув,
И, флер от шляпы отвернув,
Глазами беглыми читает
Простую надпись – и слеза
Туманит нежные глаза.
А где похоронен Ленский? Неужели его увезли хоронить в Италию? Где сказано про Италию? Нигде! Но почитайте и проявите воображение.
Но что бы ни было, читатель,
Увы, любовник молодой,
Поэт, задумчивый мечтатель,
Убит приятельской рукой!
Есть место: влево от селенья,
Где жил питомец вдохновенья,
Две сосны корнями срослись;
Под ними струйки извились
Ручья соседственной долины.
Там пахарь любит отдыхать,
И жницы в волны погружать
Приходят звонкие кувшины;
Там у ручья в тени густой
Поставлен памятник простой.
Что-то мало похоже на российский пейзаж, описанный в начале второй главы. Особенно жницы с кувшинами!
А позже… могила Ленского совсем заброшена:
На ветви сосны преклоненной,
Бывало, ранний ветерок
Над этой урною смиренной
Качал таинственный венок.
Бывало, в поздние досуги
Сюда ходили две подруги,
И на могиле при луне,
Обнявшись, плакали оне.
Но ныне… памятник унылый
Забыт. К нему привычный след
Заглох. Венка на ветви нет;
Один, под ним, седой и хилый
Пастух по-прежнему поет
И обувь бедную плетет.
Вот и всё…
Но это близкое будущее поэта. А к моменту приезда из «Германии туманной»?
Ленский к неполным 18 годам «поклонник Канта и поэт». Оказывается, что в раннем детстве покойные родители обручили его с Ольгой, и Ленский приехал теперь в качестве жениха. Все, что у него есть, это Ольга и его любовь к ней. Но возникает еще один вопрос. Где и когда они встречались? В том самом раннем детстве? Когда их обручили? Подросток обручился и… уехал изучать Канта.
«Он был свидетель умиленный / Ее младенческих забав». Потрясающе! Разница в возрасте у них примерно полтора-два года. Вернувшемуся из Германии Ленскому нет 18, а Ольге 16 (она на год моложе Татьяны). «Умиленному свидетелю… младенческих забав» было пять, а Ольге… три. Ленскому шесть, Ольге четыре. Занимательная математика!
Но главное, это, безусловно, Кант. Давайте вместе с подростком Ленским почитаем Канта (правда, Канта ему скорее всего пришлось читать на языке оригинала – немецком):
«Метафизика, выраженная в понятиях, которые мы здесь дадим, – единственная из всех наук, имеющая право рассчитывать за короткое время при незначительных, но объединенных усилиях достигнуть такого успеха, что потомству останется только все согласовать со своими целями на дидактический манер без малейшего расширения содержания. Ведь это есть не что иное, как систематизированный инвентарь всего, чем мы располагаем благодаря чистому разуму. Здесь ничто не может ускользнуть от нас, так как то, что разум всецело создает из самого себя, не может быть скрыто, а обнаруживается самим разумом, как только найден общий принцип того, что им создано. Полное единство такого рода знаний, а именно знаний исключительно из чистых понятий, делает эту безусловную полноту не только возможной, но и необходимой, при этом опыт или хотя бы частное созерцание, которое должно было бы вести к определенному опыту, не в состоянии повлиять на их расширение и умножение».
Вот что читал и изучал бедный подросток Владимир Ленский в Гёттингенском университете!!!
К тому же этот студент пишет стихи. Какие стихи? Пушкин: «Так он писал темно и вяло, / Что романтизмом мы зовем». Или: «Он пел поблеклый жизни цвет / Без малого в осьмнадцать лет». Так Пушкин характеризует его поэзию. И когда Александр Сергеевич приводит примеры поэзии Ленского, то они звучат как чистейшая пародия на ОЧЕНЬ ПЛОХУЮ поэзию. Поэтому (предполагает автор), если бы он не был убит, то, скорее всего, поэта ждала бы вот какая участь:
А может быть, и то: поэта
Обыкновенный ждал удел.
Прошли бы юношества лета:
В нем пыл души бы охладел.
Во многом он бы изменился,
Расстался б с музами, женился,
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стеганый халат;
Узнал бы жизнь на самом деле,
Подагру б в сорок лет имел,
Пил, ел, скучал, толстел, хирел,
И наконец в своей постеле
Скончался б посреди детей,
Плаксивых баб и лекарей.
Какой страшный приговор: «Расстался б с музами».
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стеганый халат…
Подагру б в сорок лет имел,
Пил, ел, скучал, толстел, хирел…
Но перед этим ужасным приговором Пушкин загадывает для Ленского иной вариант:
Быть может, он для блага мира
Иль хоть для славы был рожден;
Его умолкнувшая лира
Гремучий, непрерывный звон
В веках поднять могла. Поэта,
Быть может, на ступенях света
Ждала высокая ступень.
Его страдальческая тень,
Быть может, унесла с собою
Святую тайну, и для нас
Погиб животворящий глас,
И за могильною чертою
К ней не домчится гимн времен,
Благословение племен.
Думаю, чуткий читатель уловит в этих помпезно-торжественных словах иронию. Уж больно не вяжется «гимн времен», «благословение племен», «животворящий глас» с «темной и вялой», «поблеклой» поэзией Ленского.
Так что оба варианта, торжественно-«животворящий» и «стеганохалатно-рогатный» в равной степени не вяжутся со странным образом Ленского и его стихов.
2
Но вернемся к началу знакомства – прибытию Ленского в то роковое место:
В свою деревню в ту же пору
Помещик новый прискакал
И столь же строгому разбору
В соседстве повод подавал:
По имени Владимир Ленской…
Ленский приехал и… тут же попал в немилость к местным жителям, как и Онегин. Двое отверженных обществом не могли не встретиться. А что же общество, которое их не принимает? Пока Пушкину достаточно всего нескольких строк, чтобы охарактеризовать уровень мышления и круг обсуждаемых соседями проблем: