– Конечно, я планировала завести детей в ближайшем будущем, была настроена на брак и на семью. Но оставаться со Стасом только из-за этого было бы глупо и нечестно. Я понимала, что мне чего-то не хватает, но не понимала, чего именно, пока не встретила Адама.
– И чего же не хватало? – снисходительно улыбнулась Нина.
– Всего, – решительно ответила Ева.
Матвей быстро оправился от шокирующего разоблачения и не избегал возможности переночевать в московской квартире. В такие дни Еве было спокойнее отсидеться у Адама. Когда она поняла, что Матвей даже и не думал завязывать со своими похождениями, ее снова накрыло чувство вины перед Ниной. Уходя из квартиры, она, получается, сама провоцировала Матвея на продолжение в том же духе. И ей не оставалось ничего, кроме как выполнять за Нину роль сварливой ревнивой жены, указывая Матвею на улики, свидетельствующие об очередной измене, которые она находила по возвращении в квартиру.
– Вот в этом заключаются твои круглосуточные расследования? – этим вопросом она как-то раз встретила Матвея, растягивая у него перед лицом женские кружевные панталоны. – Понимаю, на обследование такой задницы, должно быть, уходит уйма времени! Если ты не думаешь о Нине, то подумай хотя бы о своей работе, о том, какая ответственность на тебя возложена! С похмелья и после бессонной ночи, полной оргий, искать убийц сотен невинных людей, пожалуй, совсем непросто!
Звучало это, конечно, высокопарно, но многолетняя дружба давала право Еве на такой тон. Он неумело отнекивался, клялся, что любит Нину и не понимает, из-за чего с ним такое происходит, а Еве в конце концов пришлось пригрозить ему, что либо она обо всем расскажет подруге, либо немедленно съедет, и пусть он сам объясняет жене из-за чего. Но Матвей упорно не принимал ее предложение.
Как бы Еве ни хотелось облегчить душу, она просто не имела права открыть подруге правду. Ведь если бы она сама не начала так резко менять свою жизнь, то ничего бы и не вскрылось. Она по-прежнему считала бы Матвея и Нину образцовой семьей. Так пусть хотя бы Нина продолжает верить в свое счастье. Да и Матвею надо отдать должное: он представляет собой тот редкий тип мужчин, которые изменяют, но не заставляют жену чувствовать себя несчастной и покинутой. Хотя и это тоже, скорее всего, заслуга самой Нины – не каждая женщина с такой стойкостью будет терпеть постоянное отсутствие мужа.
И только Адам всегда мог умело успокоить терзавшуюся невольно приобретенным знанием Еву. Видя, как неспокойно на душе у возлюбленной, он каким-то образом убеждал ее, что она не имеет никакого отношения к личной стороне жизни своих друзей. Он даже предположил, что Нине давно известно о похождениях Матвея, и она с этим просто смирилась. В это Ева, конечно, не поверила, но все равно успокоилась на какое-то время.
Глава 10
Июль не сдавал позиции. На календаре была последняя неделя месяца, но город напоминал раскаленную сковороду. Даже тополиный пух, совершенно несвойственный этой поре, покрывал горячий асфальт невесомым пушистым одеялом.
Ева толкнула дверцу, решительно вылезла из машины, насыщенной прохладой кондиционируемого воздуха, и недовольно поморщилась – Кунцево буквально утопало в пуху. В асфальтовых джунглях офисного района, где она работала, такого не наблюдалось. Она открыла багажник и вытащила несколько тяжелых пакетов с продуктами. Ее спина моментально покрылась капельками пота, но этому мелкому дискомфорту Ева не придала значения.
Сегодня был особенный день, и решительно ничто не могло его испортить. Сегодня день рождения Адама – первый день рождения, который они проведут вместе. Естественно, этому важному дню предшествовало несколько мелких неприятностей. Например, Адам так и не сумел организовать себе небольшой отпуск и появился в городе только сегодня утром. Ева хоть и взяла два отгула до выходных, от которых уже не могла отказаться, но радовалась уже тому, что они вообще увидятся. Поэтому она решила сделать этот день особенным – домашним и семейным, таким, каким она представляла себе их совместное будущее. Несмотря на то что Адам давно забронировал на этот вечер столик в ресторане с удивительным видом на город, Ева решила сделать сюрприз и встретить уставшего с дороги любимого дома, накормить его собственноручно приготовленным ужином, а потом, если влюбленные захотят, они смогут продолжить в ресторане и, любуясь видом ночной Москвы, выпить шампанского за его здоровье. Тем более осуществлению задуманного ничто не препятствовало – дубликат ключей от квартиры Адама хранился в сумочке у Евы, а с самим Адамом она недавно разговаривала, и он находился на другом конце города, то есть она как раз успеет все подготовить. Правда, любимый показался ей чересчур взволнованным и ни словом не обмолвился про сегодняшний вечер. Но Ева списала это на занятость – не мог же он забыть про собственный день рождения!
Как только Ева открыла дверь в жилище Адама, ее обдало потоком теплого воздуха – похоже, он забыл закрыть окно перед отъездом. «Наверное, теперь вся квартира в пуху», – огорчилась Ева. Не выпуская пакеты из рук, она скинула туфли и направилась в гостиную, где замерла в оцепенении. Окно было открыто настежь именно в этой комнате. И открыл его не Адам.
На широком подоконнике Ева заметила женский силуэт, черты которого она не сразу смогла различить из-за ударившего в глаза солнечного света. Ева аккуратно опустила пакеты на пол и сделала несколько шагов в сторону незнакомки. Та смотрела вниз на улицу, придерживаясь за створку открытого окна. Почувствовав чье-то присутствие, девушка опасливо обернулась. Теперь Еве удалось сфокусировать взгляд на нежданной гостье. Девушка была босая, ее распущенные длинные черные волосы трепал легкий ветерок. Сама она оказалась бледная, как смерть, и в светлом длинном бесформенном одеянии, как будто сшитом из старых простыней, напоминала героиню японского фильма ужасов. Но Еве не было страшно. Ей было тревожно, очень тревожно. Неприятное предчувствие нарастало. Намерение незнакомки выпрыгнуть из окна шестого этажа казалось слишком очевидным. Но девушка смотрела на Еву спокойно и словно с облегчением. Понятно, что она ожидала увидеть кого-то другого, скорее всего, хозяина квартиры.
Девушка села на подоконник и, свесив босые ноги, улыбнулась, как показалось Еве, не очень естественно. Как будто в детстве ее улыбаться не научили. Хотя вопрос, закончилось ли ее детство, оставался открытым – на вид ей было не больше семнадцати лет.
Парой глубоких вдохов Ева усмирила разбушевавшееся сердцебиение. Наконец, найдя одно из возможных объяснений происходящему, она улыбнулась девушке в ответ. Адам говорил, что иногда приглашает сотрудницу клининговой компании, которая убирает его квартиру. Сегодня как раз самый подходящий день для наведения порядка.
Но что-то все-таки не так… Чтобы внести наконец ясность, Ева дружелюбно спросила:
– Что вы тут делаете?
Получилось сипло и немного надрывно. Ева изо всех сил пыталась отогнать мысли, которые полезли ей в голову в первую секунду, когда она только увидела босую девушку на краю подоконника. Ева не могла поверить в то, что она готова спрыгнуть.
– Меня Адам пригласил.
Евиной собеседнице дружелюбный тон давался явно легче. Ева сразу различила сильный кавказский акцент.
– Хотела вот окна помыть до его прихода, но что-то голова закружилась от высоты.
Девушка спрыгнула с подоконника в комнату, подошла к Еве и с детской непосредственностью протянула ей руку для приветствия:
– Диана. Но все зовут меня просто Ди.
– Ева, очень приятно, – ответила Ева, пожимая худую холодную руку, и осторожно поинтересовалась: – А по какому поводу Адам тебя пригласил?
– Чтобы я посмотрела квартиру, в которой буду жить.
– Вот эту?.. Так ты его сестра? – предприняла Ева последнюю отчаянную попытку, прекрасно помня, что Адам рассказывал ей только об одной сестре, Заре. – Или ты его племянница?
– О нет! – искренне рассмеялась Ди. – Я его невеста. Когда я родилась, Адаму было шестнадцать, и уже тогда наши семьи договорились, что мы поженимся. Сейчас, когда я достигла совершеннолетия, мы станем мужем и женой. Все в соответствии с древними семейными традициями! – она говорила медленно, четко выговаривая и иногда с трудом подбирая слова. – И, само собой, мне придется покинуть родной Грозный и переселиться в Москву, к мужу. Но это только после свадьбы, пока я просто в гостях.
Ева автоматически попятилась назад. Не от Ди, а от информации, которую так безжалостно выплюнула эта малолетка, каждым словом раня Еву. При этом взгляд ее сфокусировался на крупной родинке, яркой точкой выделяющейся на щеке девушки, чуть выше носогубной складки. Она держалась взглядом за этот акцент, как за спасательный фактор, отвлекающий ее от услышанного.
Так она пятилась, пока не наступила на один из пакетов с продуктами для праздничного ужина, после чего остановилась и ухватилась рукой за стену, боясь потерять равновесие. Перед глазами поплыл туман, словно комната моментально наполнилась тополиным пухом, и теперь он обволакивал Еву полностью, закладывал нос, горло и уши, лишал воздуха и способности видеть и дышать. Она попыталась снова найти взглядом родинку, от которой невольно оторвала взгляд, как будто это могло помочь ей отделаться от вязкой белизны.
Ди тем временем оживленно, подобно голодной сороке, отреагировала на шуршание пакета. Сквозь пелену Ева различила два круглых черных зрачка, увеличившихся до неприличия. Ей показалось, что перед ней стоит дикая черно-серая птица с изрядно потрепанными перьями.
– А что это у вас там? Еда?
Не дожидаясь ответа, дикарка обошла Еву, зашуршала пакетом, извлекла из него мягкую ароматную чиабатту и впилась в нее своим острым клювом. Вернее, мелкими острыми зубками. «Откуда у сороки зубы?» – подумала Ева.
– Вы не против? – проявила Ди запоздалую вежливость.
Собравшись с силами, Ева оттолкнулась от стены и попятилась дальше в коридор, сумев только выдавить: