— Я съем твою кашу! — торжественно объявила она.
— Ага, — ехидно буркнул Богдан. — А потом посидишь на моем стуле и поспишь в моей кровати. Щас!
Полина картинно ахнула, прижимая руку к груди (которая сейчас была обнажена до половины, так что Егору с Алексом приходилось старательно отводить глаза):
— Ты оставишь бедную голодную девушку без еды?!
— Конечно нет! — с тем же театральным эффектом возмутился Богдан. — За кого ты меня принимаешь?
Он шагнул к холодильнику, немного покопался в нем и вытащил на свет странную булку, по форме напоминавшую широкий батон, покрытый глазурью и цукатами, в прозрачной полиэтиленовой упаковке.
— Это тебе! — протянул он ее Полине. — С праздником весны и приятного аппетита.
Я перевела удивленный взгляд на Шурика. Тот пожал плечами: мол, кто его знает, что это за хлеб такой. По ходу, Полина размышляла в том же направлении, но булку взяла. Даже поблагодарила некоторым подобием улыбки, после чего Богдан сразу куда-то заторопился и быстрым шагом покинул кухню. И только потом, проводив его взглядом до двери, Поля, разом помрачнев, положила еду на каменную столешницу. Звук при этом был такой, будто она бухнула на нее кирпич.
— Что будешь делать? — тихо спросила я.
Готесса ответила печальным взглядом:
— Завтракать! А у вас, к слову, есть что-нибудь, чем можно было бы ее порезать? — кивнула она на булку. — Топорик для разделки мяса, например?
Егор хохотнул:
— Есть, но он в кладовке. Искать долго. Попробуй вон тот нож с зазубринами на лезвии. Он режет все.
— О'кей, — легко согласилась готесса, профессиональным жестом занесла орудие над головой и со звуком «хек!» всадила его в булку. Ну, то есть почти всадила: раздался жалобный «дзень!», и хваленое итальянское лезвие распалось на две неравные половинки. Одна, поменьше, отлетела в раковину, на вторую с удивлением воззрилась Полина.
— Офигеть, ребята, — протянула она. — Эта буханка ведь даже не деревянная — таким ударом я бы нож в бревно вогнала. Да скелет Росомахи можно было сделать из этого теста — и на адамантий бы тратиться не пришлось!
Я хихикнула:
— А может, этот хлеб вовсе не для еды? Смотри, как красиво упакован: может, его нужно, например, повесить на стенку как украшение?
— Или использовать как орудие самообороны? — с улыбкой предположил Егор. — Положила в сумочку и носишь. А пристанет кто, как размахнешься да как врежешь с разворота! Почти как кирпич с собой таскать — всегда пригодится.
— Да уж, — хмыкнула Полина. — Прямо-таки нунчаки в хлебе. И по весу, кстати, подходит… — добавила задумчиво.
Я подошла к готессе и осторожно потыкала в булку пальчиком:
— Действительно, каменная. Может, фиг с ней? Пускай полежит до лучших времен.
— Ну да, как же! — скривилась Полина. — «Полежит»… Она и так уже лежит дольше, чем нужно. К тому же это подарок, а значит — не важно, какой у него вкус, я буду его грызть! Богдан ведь мне торт на голову не надел? Теперь моя очередь страдать — все по-честному.
— Торт? — удивленно переспросил Алекс.
— Угу, — вздохнула готесса, пытаясь отщипнуть от булки хотя бы маленький кусочек. — Сама готовила.
— Ева, а почему ты мне никогда торт не пекла? — тут же нашелся заклинатель. И добавил, заметив, как напрягся Егор: — В смысле нам! Нам всем ты почему торт ни разу не пекла?
Я мысленно чертыхнулась и уставилась на Полину: и кто ее за язык тянул?!
— Не думала, что ты — любитель мучного, — ответила Алексу. — Но если так уж хочешь, приготовлю тебе торт на следующий день рождения.
Парень хмыкнул:
— Ева, я, конечно, понимаю, что запомнить сложно, — это он сейчас так невзначай намекнул, что последний его праздник я, как бы так помягче выразиться, провтыкала. — Но мой день рождения в октябре. Долго ждать придется.
— Зато Наташка родилась двадцать второго марта! — непонятно с чего обрадовался Егор. — Вот и отпразднуем! А я еще думал, как ее заманить… в смысле убедить вернуться сюда в конце месяца. Но если мы, всей семьей, решим организовать ей праздник — она точно не устоит. Спасибо за идею, брат!
Шурик ответил взглядом, в котором ясно читалось, что Егор сейчас его сильно переоценил, но тот уже ничего не замечал:
— Евочка, с тебя торт! Бисквитный, с цветочками. Алекс, не кривись: как-нибудь потом Ева сделает что-нибудь медовое и для тебя. Полина, знаю-знаю: ты и в кулинарии у Евы — тренер, а потому без тебя у нее ничего съедобного не получится. Могла и не говорить: ты тоже приглашена.
Мы с готессой переглянулись и синхронно пожали плечами: какой у меня, однако, талантливый братец. Сам придумал, сам озвучил — Поле даже врать ничего не пришлось…
— Поехали-ка в школу, кондитер, — внезапно раздался над ухом шепот заклинателя. Я вздрогнула, в который раз поражаясь его бесшумной походке. — Пока не вернулся Богдан и они с Егором не устроили тут конференцию на тему «национальные гулянья в честь дня рождения Игнатовой».
Я кивнула, вложила ладонь в его протянутую руку и послушно побежала к двери. На мгновение обернулась и увидела, как Егор что-то жарко доказывает посмурневшей готессе.
— А что, наш уход как-то повлияет на его планы? — уточнила у Шурика.
Тот хмыкнул:
— Нет, конечно. Пир будет. Причем «пир горой», как в твоих любимых сказках — от этого никуда не деться, ты, наверное, уже и сама успела понять, что в некоторых вещах твой старший брат прямо-таки непреклонен. Но, — тут он таинственно улыбнулся и, подмигнув, добавил: — Если вовремя смыться, нас не смогут припахать. А это, согласись, уже немало.
Александр Соколов
Вовремя мы смылись: Егора уже буквально плющило от креатива, и ему срочно нужны были чьи-нибудь уши для надругания. К счастью для нас, Полина оказалась тем еще слоупоком, потому взяла удар на себя. Ничего, в следующий раз будет соображать быстрее. На секунду я, правда, засомневался, а стоит ли оставлять брата наедине с этой стремной Казаковой, но потом решил, что в присутствии Богдана даже она будет себя сдерживать. Забегая вперед, скажу, что не ошибся: видимо, где-то в глубине ее черной, как губная помада, души действительно обитало нечто, похожее на любовь по отношению к нашему главному метросексуалу, раз она выслушала Егора, не только не предприняв попытки его усыпить, отравить или просто вырубить точным хуком справа (а такие желания иногда возникали даже у меня с Богданом), но даже не особо возмущалась впоследствии. Удивительная выдержка! Похоже, влияние брата не прошло даром. Может, однажды и наступит тот светлый день, когда я посчитаю Полину достойной Богдана. Надеюсь только, что это она вырастет до его уровня, а не он опустится до ее. Потому что я прикола с тортом вообще не понял. Богдан — что, умял его в одну харю? Это же как надо оголодать, чтобы вот так извратиться? К тому же я своего брата знаю — он сладкое скорее терпит, а не любит.
— Неужели такой вкусный был? — пробормотал себе под нос.
— Кто? — не поняла сидевшая рядом Ева.
Скосил на нее глаза:
— Торт.
— А, это… — скривилась ведьма, бездумно пробегая пальцами по ремню безопасности. — Ну, да. В целом неплох.
И тут же с какого-то перепугу попыталась перевести тему, схватив с приборной панели валявшуюся там брошюру.
— Ой, а что это такое? — хлопнула ресничками и с видом «знать-ничего-не-знаю-и-вообще-я-не-при-делах-отстань» зачитала вслух: — Правило первое: никогда не сражайтесь с демоном на его территории. Правило второе: если вы попали на территорию демона — не сражайтесь, а бегите! Правильно третье… Погоди, это что, пособие по выживанию для заклинателей?
— Почти, — хмыкнул, включая поворотник для обгона фуры, вяло перебирающей колесами впереди. — Выдачи после инициации.
Ведьма пробежала глазами остальные пункты инструкции и подняла на меня ошарашенный взгляд:
— Я не понимаю: разве это возможно — попасть за грань?
— Если очень хочется, возможно всё, — кивнул и ударил по газам. «Мазда» прибавила ходу и через пару секунд обошла неторопливого дальнобойщика слева. — Правда, последствия будут неприятными: в своем мире демоны сильнее. Их не сдерживают контракт или хозяин, да и вообще: Заклинатель за гранью — это мертвый заклинатель.
Ева свела брови на переносице.
— Я не понимаю: чего ты ржешь?! — скрестила она руки на груди. — Что именно из того, что ты только что сказал, тебя рассмешило?
Ну, допустим, я не смеялся — так, улыбнулся слегка. Но она, видимо, считала, что я должен остановить машину и горько возрыдать над своей тяжкой судьбинушкой. Типично женская логика.
— Ну, во-первых, — ответил, легко обгоняя справа дедулю лет семидесяти на капсуле смерти лохматого года выпуска, — для того, чтобы прыгнуть за грань, нужно быть совсем отмороженным дурозвоном. А я ведь у тебя не дурозвон?
Мать моя женщина, она еще и задумалась!
— Ева, чтобы ты не сомневалась: правильный ответ только один!
— Да-да, конечно! — тут же закивала Ева головой. — Не дурозвон, нет. А что во-вторых?
— А во-вторых, туда так просто не добраться. Для тех, кто не прошел последнюю инициацию, вообще входа нет. Иначе большинство заклинателей не доживало бы до совершеннолетия. Так что не боись, ведьмочка: мне и в этом мире проблем хватает, чтобы за ними еще к демонам переться. И вообще, не забивай голову всякой фигней. Лучше расскажи, чем вы, девушки, вчера занимались?
— Эм… — раздалось с соседнего сиденья, и я понял, что сейчас буду слушать сказку. Ну, то есть не самую красивую, плохо продуманную и шитую белыми нитками ложь, которую Ева, этот гений красноречия, преподнесет мне как свою версию вчерашних событий. Ну что ж, я — само внимание, почему бы нет? Правду ведь все равно потом узнаю, с Евиными-то талантами к шпионажу. А так хоть поржу, глядя на ее жалкие потуги.
— Ну, мы вчера поболтали… — начала ведьма и, похоже, на этом же решила закончить, с невинным видом уставившись в окно. Я мысленно хохотнул и чуть сбавил скорость.
«Нет уж, крошка. Даже не надейся молчать до школы. Я тебя кругами возить буду, пока не разговорю», — решил про себя, а вслух протянул: