Взгляд Наташи из просто угрюмого стал даже чуточку печальным, но объяснять Богдану, почему в данном конкретном случае «крутость» авто определяется исключительно наличием «правильного» водителя, она не стала. Только обменялась понимающими взглядами с Полиной и пошла в дом. Я, философски хмыкнув, потопала следом. Уже в прихожей, у самой лестницы, меня догнал Алекс.
— Что это с нашим Егором? — спросил он на ухо. — Реально странно себя ведет.
Ухмыльнулась, пожимая плечами:
— А это он еще от вчерашнего не отошел. Надо было с ним все-таки помягче. Такие моральные травмы — они ведь на всю жизнь остаются.
— На всю жизнь у него останется вполне реальная травма, — серьезно ответил Шурик. — Которую ему Наташка организует, если он ее в аэропорт не отвезет. А насчет моральной — так это его личные комплексы. Вот пускай сам с ними и борется.
— Кстати, о сражениях, — скосила я глаза на заклинателя. — Ты Ядвигу еще не видел?
Вместо ответа парень изогнул левую бровь и бросил выразительный взгляд вверх. Я подняла глаза: на последней ступени, приторно улыбаясь, стояла мама. В строгом черном костюме, туфлях на шпильке и с неизменным бокалом в руке. А рядом с ней…
— Да ну не может этого быть! — воскликнула, роняя с плеча рюкзак, и на полном серьезе решая, что лучше: призвать молнию или долбануть фаерболом по площади. — Или вообще магическими сетями его опутать? — пробормотала, тут же начиная плести заклинание. — Чтобы на этот раз точно не сбежал!
— Не думаю, что в этом есть необходимость, — сказал Алекс, перехватывая мою руку.
Уже почти завершенная сеть пшикнула на прощание и растаяла, на краткий миг изменив магический фон над домом. Я уставилась на заклинателя, бесстрашно переплетшего наши пальцы в «замке». «Бесстрашно» — потому что, опоздай он на несколько мгновений, сформированные чары осели бы на нем, и следующие четверть часа я бы потратила, пытаясь их снять.
— Ты его защищаешь?! — воскликнула, не веря своим ушам. — Его?! Этого плешивого вредителя?!!
Вредитель, который в действительности обладал на редкость густой шевелюрой, обиженно насупился:
— В прошлую нашу встречу, помнится, вы, Ева, вели себя куда почтительнее по отношению к старшим.
— Ага, — мрачно буркнула в ответ. — Напомнить, что мы получили в благодарность?
Кусай, а это был именно он, театрально закатил глаза:
— Это ведь у вас существует поговорка: «Кто старое помянет…»?
— Довольно, — внезапно вмешалась в диалог мама. — Во-первых, поговорка не относится к тем, кто толкает врагам амулеты, от которых зависит судьба целого мира, а потом отказывается поделиться гонораром. А во-вторых, сейчас у нас нет времени выяснять отношения. Ева, Александр, — Ядвига обернулась к нам, — оставьте рюкзаки здесь и пройдемте в гостиную. Нас ждут.
И ведь не обманула же — нас действительно ждали! Причем такая компания, что наличие Кусая сразу перестало меня волновать.
— Титто Валенсис? — недобро сощурившись, поздоровалась я.
Представитель Совета заклинателей тоже нахмурился и с недоверием покосился на мою правую руку. Наверное, не особо верил в «синдром запястного канала», придуманный мамой в его прошлый визит. И правильно делал! Ибо если он сейчас заявит, что снова хочет забрать моего парня для повышения его «демоно-специализированной» квалификации, то я ни на маму, ни на Кондратия, ни даже на Мелиссу Овада, пристроившуюся на диване рядом с Титто, не посмотрю — точно швырну что-нибудь тяжелое ему в голову. И Ядвига на этот раз не помешает. Это я тогда была не готова к блокировке своих сил коварной родительницей, а сейчас уже наметила взглядом настольную лампу и серебряное блюдо размером с тарелку для фрисби — чем не снаряды?
— Ты себе так зубы в порошок сточишь, — проворчала мама, усаживаясь в кресло и кивком головы приглашая нас с Шуриком расположиться на втором диване.
Мы переглянулись и послушно уселись рядом с Кондратием. Мелисса, напряженно буравящая взглядом моего почившего предка, потеснилась, освобождая место для Кусая. Титто, которого в итоге хорошенько так приплюснули к правому подлокотнику дивана, недовольно нахмурился, но промолчал. Я бы на его месте тоже промолчала — у мамы Владимира на лице было написано, что денек у нее начался отвратно. Причем настолько, что впору получать КМС по хамству, и для этого не хватает только жертвы.
Впрочем, настроение, далекое от праздничного, было не у нее одной. Дядя Коня тоже сидел мрачнее тучи. В основном потому, что большинство присутствующих смотрели на него как на некое сказочное чудовище. В том смысле, что половина думала, как бы его навеки изничтожить, а вторая — как бы изничтожить так, чтобы остатки можно было поместить в стеклянный футляр и поставить на почетное место в музее имени себя. Где-нибудь между йети и инопланетным пришельцем, в зале «Секретные материалы».
— Что ж, я так понимаю, все задействованные лица на месте, — прервала мама затянувшееся молчание и стала перечислять: — Представитель Совета заклинателей…
Титто кивнул, подтверждая, что здесь и сейчас он выступает не только от своего имени.
— …Представители Городского совета ведьм, — это Ядвига о себе и Мелиссе. — Дух хранителя четвертого амулета Кондратий; моя дочь Ева Моргалис; заклинатель третьей ступени… или как там у вас это называется, Александр Соколов и…
— И я, — перебил ее торжественную речь Кусай. — Тот, благодаря которому мы все сегодня собрались.
— Искренне надеюсь, что это будет публичная казнь, — едва слышно пробормотала я себе под нос, но маги тут же скрестили на мне взгляды.
— Какая непочтительность… — снова воздел глаза к потолку египетский маг.
— А я вот отлично понимаю девочку, — хмуро заявила Мелисса. — Мало того что ты спер амулет, так еще и мертвецов на них натравил!
Кусай бросил что-то эмоциональное на родном наречии и всплеснул руками:
— Разве кучкой полуистлевших костей можно убить саму Еву Моргалис?
— У них еще и оружие было! — обиженно пожаловалась я.
— А у вас — мой сын! — парировал Кусай. — Мистик, которого пятнадцать лет обучали крав-мага. Кстати, где мой сын? Что-то я в последнее время до него дозвониться не могу.
Я отмахнулась:
— За Реммао можете не волноваться. Он с нашим общим другом, с Костиком.
Ну не могла же я тогда предположить, что два вечера с этим самым другом отправят Реммао на больничную койку с множественными переломами?!
— И вообще, Кусай, — заявил скрипучим голосом дядя Коня, — хватит оправдываться. На общем собрании было официально постановлено, что ты — эталонный урод, готовый сожрать за копейку полмира, не разжевывая. Смирись с этим.
— Не хочу! — возмутился египтянин таким тоном, что я поняла — на собрании было постановлено что-то другое. Возможно, не совсем отличное по смыслу, но звучало не так обидно.
— Тогда не нужно было воровать амулет! — гневно отрезал Кондратий.
Кусай клацнул зубами и отвернулся. Пару секунд смотрел в стену, видимо восстанавливая душевное равновесие, потом бросил на «призрака» испепеляющий взгляд и проворчал:
— Как будто кто-то в этой комнате поступил бы иначе!
— Я поступил бы иначе! — воскликнул Коня. Ну, логично: он ведь хранитель, в конце концов! Защищать артефакт было не только основной целью его жизни, это даже после смерти не позволяло почить с миром. За что тут же зацепился Кусай:
— Вы, в отличие от нас всех, знали, что Титанов реально пробудить без последнего амулета! И могли бы оставить хоть какую-то инструкцию по эксплуатации сего набора магических штуковин для благодарных потомков. Потому что я вот был уверен, что без целого комплекта артефактов ритуал в принципе невозможен. А то, что девятый хранитель вместе со своим амулетом утонул, пытаясь переплыть Атлантику, мне известно доподлинно. Что, с одной стороны, означает — не повезло чуваку, соболезную родным, а с другой — фиг теперь этот упырь устроит Армагеддон. Вот я и… воспользовался ситуацией. Что, кстати, принесло свои плоды!
— Это какие же? — мрачно уточнила я, опять-таки себе под нос. — Плоды сорняков?
— Не совсем, — хмуро ответила мама.
— Совсем нет! — негодующе перебил ее Кусай. — Потому как благодаря мне мы теперь знаем не только, кто такой наш враг, но и как его… обмануть.
Алекс нахмурился, а я криво улыбнулась и решила, что раз меня до сих пор никто не заткнул, нужно ловить момент и быть храброй.
— На мгновение мне показалось, что слово будет сказано поэпичнее, — бросила с гримасой разочарования. Такую однажды скорчила Полина, когда в темном переулке нас окружили гопники. А потом она с сожалением протянула: «Я думала, вас будет больше!» — и разметала их по углам. — «Сразить», например, — предложила, загибая пальцы. — «Уничтожить». Ну, хотя бы «победить в жестоком бою».
В ответ Мелисса подняла на меня еще более мрачный взгляд, а Кусай — наоборот, как-то даже взбодрился:
— Я говорил, что от меня будет прок?!
— От каждого человека бывает прок, хотя бы в виде удобрения, — буркнул Кондратий.
Египтянин окрысился:
— По себе судите, да?!
— И кто тут только что говорил об уважении к старшим?! — воскликнул уязвленный Коня. Он почему-то не любил, когда ему напоминали о смерти. Называл это «нетактичностью». А по-моему, нетактично — это появляться в полупрозрачном виде в чьей-нибудь спальне. Потому табличка с надписью «Осторожно! Внутри дядя Коня — недополтергейст!» провисела на двери моей комнаты еще месяца три после его упокоения, вызывая приступы недоумения у членов семьи и довольные улыбки у подбросившей идею Полины.
— Хватит пререкаться, — устало попросила мама. — Кусай, мы действительно рады, что твой поступок имел хоть какие-то положительные последствия. Хотя, будем откровенны, не отдай ты Каирский амулет — и проблема с ритуалом отпала бы сама собой.
— А я на твоем месте, Ядвига, — с нажимом отрезал Кусай, — вообще был бы мне по гроб жизни благодарен!
Я вытаращилась на мага: чего?! Это что же за извращенная логика позволяет ему так говорить?! За что мама должна быть благодарна? За наш внеплановый махач с мертвецами? За подставу с амулетом?! За то, что этот маг, вместо того чтобы помочь, самым подлым образом нас… ну, в смысле, помешал нам творить добро во благо всего человечества?!