Второй вышла Наташа. Боязливо оглянулась по сторонам:
– Какой густой, – отметила она.
– Да вообще…
– Мо-может… не с-стоит ту-туда ходить? – спросил Пух.
– А что нам делать?! Оставаться внутри и ждать? Но кого? Никто за нами не придет!
– Но-но т-ты же хо-хотел автобус на-найти, – пролепетал Пух, все еще стоя на подножке. Девушка уже соскочила на асфальт, осматриваясь.
– Да! Я его и нашел. Но послушай, я давно подозревал, что автобус – это только транспорт. Он не интересен сам по себе. Только как средство доставки…
– Куда? – спросил рыжая.
Глаза красотки сквозь дымку тумана смотрелись как отдельное произведение искусства. Да и сама она, казалось, сошла с картины художника Бориса Вальехо. Если бы, конечно, Вальехо рисовал девушек в пуховиках.
«Кстати, о пуховиках…»
– Вам не кажется, что здесь чертовски жарко для февраля? – спросил я, стягивая куртку.
– Есть такое, – ответила девушка и тоже начала снимать верхнюю одежду. Я пришел ей на помощь. Наташа улыбнулась, позволив поухаживать за собой.
Пух стащил с головы шапку-ушанку.
– Та-такое чувство, что з-здесь во-вобще лето… Или весна – как ми-минимум.
– Здесь – это где?
Толстяк в ответ лишь пожал плечами.
Я разделся до футболки, Наташа осталась в кофте. Про себя отметил, какая у девушки красивая грудь. Не большая, но и не слишком маленькая – практически идеал, который наверняка удобно помещался в ладони, если ее…
– Пойдем – проверим, где это мы! – перервала поток похотливых мыслей красотка, легонько ткнув меня в плечо.
– А я? – спросил Пух.
– А ты останься здесь, охраняй транспорт, – ответила рыжая.
«Она что, хочет остаться со мной наедине?!» – мелькнуло в голове.
– И за-зачем его охранять? Он и та-так сгорел, – хмыкнул Пух.
– Действительно, вряд ли его кто-то угонит, – заметил я. – Да и думаю, что автобус явился именно для того, чтобы перенести нас сюда… в то место, где все началось. Дальше он не поедет.
– Что началось?! Ты что-то знаешь? – спросила девушка.
Покачал головой.
– Знаю только, что мои родные – отец и сестра – пропали, пока мы с матерью лежали в роддоме в Киеве. Нас туда из Припяти вывез личный шофер отца Григорий… фамилии, к сожалению, не знаю.
– Григорий? А где он сейчас?
– Да откуда же мне знать?! Мне и месяца не было, когда мать умерла. Водитель растворился на просторах страны – видимо, уехал к семье. А может, еще куда. Мы же жили в Припяти, откуда всех эвакуировали в день моего рождения.
– Погоди, то есть ты родился в день аварии на ЧАЭС?! – спросила рыжая.
– Нет, на следующий день – 27 апреля. В день эвакуации. Когда пятидесятитысячный город был покинут…
– Навсегда… – закончила за меня девушка.
– Нет, не навсегда. Многие потом возвращались, чтобы забрать вещи. Но все равно не все смогли вывезти. У некоторых здесь даже живность осталась. Думали ведь, что уезжают дня на три, поэтому и запирали в квартирах кошек и собак. Насыпали им еды, наливали воды – и уезжали. Потом собаки, кошки умирали прямо там, в квартирах. А других отстреливали. Тех, кто остался на улицах города.
– Отстреливали? – переспросил Пух.
– Ну да, были же специальные команды, которые проходили по городу и убивали всех домашних животных.
– За-зачем? – спросил Пух. – Они б-бы и са-сами умерли…
– Боялись распространения радиации… видимо. Не знаю точно. Но факт такой был – я читал в мемуарах, что специально отстреливали.
– Боже! – выдохнула Наташа. – Хорош про животных, хватит. Мне, конечно, жаль кошечек и собачек, но почему ты считаешь, что этот автобус… ну, привез тебя к родным, или как это вообще все понимать?
Рыжая озвучила мысль, которую я не решался сказать вслух.
– Просто я на это надеюсь! – прошептал я. Сделал вид, что попала пылинка в глаз, и незаметно для собеседников смахнул предательскую слезу.
– Ясно, что ничего непонятно. Тогда пойдем, глянем, где хоть мы оказались.
– По-погодите, ре-ребята! – не унимался Пух. – В-вы хотите ска-сказать, что м-мы сейчас мо-можем быть в При-припяти?
– А что? – спросил я.
Пух замер от неожиданности, ощутив на себе мой взгляд. Слишком уж серьезный, надо думать, если судить по выражению лица толстяка.
– Ни-ничего, – тихо ответил парень.
– Ну, ничего – так ничего. Тогда двинули!
– Погодите, что это? – спросила Наташа.
Впереди, на дороге, что-то горело…
– Это вертолет! – сказал я, первым рассмотрев то, что лежало поперек дороги. Из тумана показался хвост с винтом, а полыхала, похоже, кабина.
– Вертолет Черепа! – добавила девушка, а потом резко выхватила у меня лук и бросилась к вертушке. Нагнал я ее уже у горящей груды металла. Дым не мог подняться сквозь густой туман и стелился по асфальту.
– Это мой лук! – сказал я, показав на оружие.
Наташа проигнорировал замечание.
– Это вертушка Черепа, – повторила она. Ее скулы двигались вверх-вниз, будто девушка жевала жвачку.
– Откуда ты знаешь?
– Оттуда!
В глазах девушки мелькнул безумный огонек. И это мне не понравилось. Уж не знаю, какие у красотки тайны, но она здесь точно не для того, чтобы просто погулять по туманному городу. Похоже, Мистер Череп ей чем-то крепко досадил.
– В-внутри че-человек! – произнес Пух, прикрываясь рукавом от жара и заглядывая в салон.
– Череп? Это он?! – Наташа чуть не бросилась в пламя, чтобы рассмотреть жертву. Пришлось ее придержать. Если бы взглядом можно было убивать, то я наверняка умер бы в ту же секунду. Рыжая убрала мою руку с локтя и все равно заглянула в салон. Выдохнула: – Нет, это не он!
В кресле пилота – один из военсталов. Рядом никого.
– Ту-турель вырвана, – заметил Пух.
Я посмотрел на то место, где должен стоять пулемет, – такое чувство, что орудие просто вырвали из пола. В одиночку таскать подобную махину сложновато, он же весит килограмм тридцать.
– То есть Череп ушел и прихватил с собой пулемет? – высказала предположение девушка.
– Ушел? Погоди-погоди, а чего он тебя вообще так интересует?
Глаза красотки вспыхнули яростью.
– Ничего! – отрезала она. Лук так и не отдала. Двинулась вперед, обходя горящий вертолет. – Он должен быть где-то рядом. Если он останется у нас в тылу, то непременно воспользуется случаем, чтобы убить!
– Тогда надо его опередить, – сказал я.
– Ничего не хочешь рассказать? – спросил я у Наташи, когда мы отошли от вертолета метров на пятьдесят.
Пух как раз чуть отстал. Если что у рыжей и было на уме, то сейчас самое время это выяснить.
Киллерша резко развернулась ко мне.
– Послушай меня. Самое главное, что тебе нужно знать, то, что мне это надо. Надо найти Черепа – и все! Все остальное тебя не касается! – выпалила она мне в лицо, а потом чуть смягчилась: – Слушай, правда не хочу сейчас об этом…
– О ч-чем во-воркуем? – спросил подошедший Пух.
– Ни о чем. И тем более – не воркуем! – ответила девушка, демонстративно отвернувшись.
– А т-то я по-подумал…
– Ты неправильно подумал, – отрезала рыжая.
– И куда мы идем? – спросил я.
– По следам.
– Каким еще следам?
Наташа показала на капли крови на асфальте. Длинная цепочка капель, уходящая в туман.
– Он ранен? – догадался я.
– А ты прям Шерлок Холмс, – съязвила девушка. – Мы уже почти полчаса идем по этим следам, а до тебя только сейчас доперло.
– Да я не…
– Что, не замечал? Может, просто на меня пялился? Что, думаешь, я не заметила?
Даже слегка опешил от такой наглости – какого хрена она вообще о себе возомнила?
– А ты… ты сама смотришь не меньше!
– Я?! Да не смешите мои тапочки! – Красотка фыркнула и зашагала еще быстрее.
– С-смотрит – сам ви-видел, – подтвердил Пух.
– Что вы там шепчетесь? – обернулась Наташа.
– Пух как раз говорил, какая ты у нас… эм-м, холодная, прямо айсберг. Того и гляди – заморозишь, – сострил я.
– Тоже мне, шутник, – ответила девушка, но тут же замерла на месте. – Стойте!
Попытался рассмотреть, что ее так насторожило, но видел перед собой лишь сплошное «молоко» тумана.
– Че-череп? – уточнил Пух.
– Хуже, – ответила девушка.
– Хуже?! Что может быть хуже? – спросил я.
– Бежим! – вместо ответа закричала она.
Тут-то я их и увидел…
Первой из тумана показалась собака. Большая, типа овчарки. Навострила уши и зарычала.
Глаза сверкнули желтым, неестественно ярким огнем.
Следом за первой собакой из тумана появилась вторая. Черная и намного больше.
Рядом с ними материализовалась тень поменьше – кошка. За их спинами возникли десятки, а за теми и сотни таких же созданий – бывших домашних питомцев, познавших жизнь в рамках закона джунглей, царящего внутри опустевшего города. У всех – одинаковые, горящие яростью глаза.
– Бежим! – повторила девушка, таща меня за руку.
Твари появлялись со всех сторон. Мы сначала рванули влево, но путь почти сразу перерезала длинная вереница домашних животных, наступавших из тумана.
– Че-чего им надо? – прошептал Пух. – Чего?
– Явно не чтобы их приласкали.
Как будто в подтверждение моих слов раздался рык сотен глоток. Голодных глоток.
– Я же говорил!
Наташа первой бросилась направо, мы за ней. Но опять, почти сразу, из тумана возникло препятствие. Разглядел первые буквы стелы на въезде в город – и все понял:
– Я же говорил, что мы в Припяти!
– В При-припяти! – повторил Пух на автомате.
– Не отставай, а то сожрут! – Потащил толстяка за собой в тот момент, когда ближайшая псина должна была вцепиться ему в ногу.
Тварь промахнулась – ударилась о стелу. Развернулась и зарычала.
– Стреляй! – закричал я Наташе.
Девушка прицелилась из лука, выстрелила, но, естественно, не попала. Тут нужна сноровка. Такая, как у меня.