Антон сразу нырнул в ванну, напоминающую тонущий Титаник. Павел скинул грязные штаны и рубаху, налил себе коньяку из вычурной бутылки и сел в мягкое кресло, дожидаться своей очереди.
Минут через сорок в гостиную вышел распаренный Антон в шикарном махровом халате, благоухающий шампунями и парфюмом.
– Не желаете принять ванну, сэр? Милости прошу, – он сделал ручкой, – Там еще халатов как в сауне. А вы тут коньячком разминаетесь, сэр?
– Я смотрю, Антоша ты освоился тут. Глянь там, в гардеробной, наряд нам на вечер. Чтобы не слишком по босяцки, и чтобы не очень от братвы отличаться. Нам с ними теперь надо слиться.
– Слиться в экстазе? – катая глоток коньяка на языке, поинтересовался Антон, – А коньяк кстати ничего.
– Слиться в безликости, балбес. Закусывай, а то тебе везде святые мерещиться стали. Это от слабости органона к алкогольным напиткам, – Павел нырнул в ванную комнату.
Жорик заехал около десяти вечера. Грустный негр не просто так пел у него на яхте. К удивлению Антона и Павла братан повез их сначала в джазовый клуб на Площади Восстания с коротким именем «CHE». Не трудно было догадаться, что имя заведению дал легендарный барбудос, знамя всех латиноамериканских революций и кумир молодежи 60-х Че Гевара. Интерьер заведению дало представление питерских дизайнеров о Латинской Америке и горячих аргентинско-кубинских парнях. Разбудив голод легким чилийским вином и острыми мексиканскими пирогами, они посидели за столиком послушали виртуозные импровизации молодых джазистов и по знаку гостеприимного хозяина направились дальше. Антон удовлетворенно отметил, что стиль полу-денди, полу-гангстер из фильмов о далеких двадцатых в Америке, был угадан верно. Они мало выделялись из публики и почти не отличались от Жорика. Следующим номером программы был ресторан «JAKATA» там же на Площади Восстания. Они даже не садились в машину. Здесь Жорик решил заправиться перед бурной ночью. Перед дверью стояли крепкие ребята, никого не пускающие без клубных карт. Их гид, только кивнул при входе, и парни услужливо распахнули двери, как перед королевским высочеством, входящим в двери Букингемского дворца. Официантки бабочками запорхали вокруг ярко-красной бабочки крепко сидящей на бычьей шее Георгия Михайловича. Теперь по-другому его назвать, язык не поворачивался. Он милостиво улыбнулся своей челяди. Друзья не сомневались, что данный ресторанчик принадлежит ему, или его бригаде. Кивок головы и понятливые официантки взмыли к потолку и тут же запорхали вокруг стола, стоящего в небольшой нише. Ди-джеи завели, так любимые хозяином блюзы, и под их печальные напевы подносы с королевским ужином и батарея бутылок, казалось, сами приплыли к честной компании.
– Любишь ты поесть Жора, – восхитился Антон.
– Люблю, – охотно согласился тот, нагнулся к ним и тихо сказал, – Вы братаны меня Жорой не называйте.
– А как? – так же тихо переспросил Павел.
– Ну не хотите Георгием, тогда Гошей. А то Жора как-то по-блатному, – при этих словах Павел, чуть не поперхнулся бутербродом с черной икрой.
– Я воль, мой генерал, – быстро ответил Антон. В его планы не входило портить отношения с их спасителем и спонсором.
Насытившись, компания за полночь покатилась дальше. По Невскому проспекту они вырулили на Адмиралтейскую набережную. Гоша, как он просил себя называть, лихо раскрутил огромный Лексус и всунул его в почти незаметный просвет меж машинами стоящими на набережной. Спокойно вышел, хлопнул дверью и вразвалочку зашагал к двери с надписью «Декаданс». Друзья поспешили за ним. Опасения, что они сегодня проведут ночь в стрипт-притонах, не оправдывалось, и Антон опять похвалил себя за выбор стиля одежды «Гангстеры времен сухого закона». Фэйс-контроль, стоящий у двери, определил их фейсы, как вполне приемлемые. Вернее определил, что фейс Гоши заслуживает быстрого открывания дверей без навязчивой просьбы предъявить клубную карту.
Он вошел спокойно и направился вглубь полуподвального помещения к стойке бара. На ходу он кивал танцующим и пьющим, что сразу давало повод думать, что он здесь завсегдатай. Дальнейшее их продвижение через танцующую толпу подтвердило это предположение.
– Это Шурик Боровский из Русского музея. В картинах шарит, – указывал на людей их гид, – Это, вон у стойки, Толя Белкин – редактор Собаки точка Ру. Эта, что задом вертит с мужиком – Ленка Бинди, тонкая штучка. А с ней хозяин этого борделя Эдик Мурадян. Хай, Эдик! – он поднял руку.
– Хай, Гоги!
– Чего у тебя сегодня пусто?
– А тебе чего?
– Удивляешь!
– Все танцы сегодня в АБСЕНТЕ. Так что, хоть и рад тебя видеть, и твоих друзей, – Эдик галантно поклонился, – но мой тебе совет. Дуй в Абсент. Я вот тоже посижу чуток и туда. Займи мне место.
– Да там уже все забито, – лукавил Гоша.
– Тебе найдут. Кто ж Георгию Михайловичу откажет, – польстил Эдик, добавив тихо про себя, – Сумасшедших нет!
– Тогда мы погребли. До встречи. Ленок! – снизошел уходящий, – И ты тоже подъезжай.
– Буду, буду, – выдавив улыбку, радостно пропела девушка.
Они развернули свой танк с наворотами эксклюзивного тюнинга и, выскочив опять на Невский долетели по ночному Петербургу до Аничкова моста. Повернули на Караванную улицу, проехали чуть-чуть, и Жорик уверенно свернул во второй двор направо, считая от Невского проспекта. Проехал под арку, опять свернул направо и припарковал танк у серой стены в темном дворе. Они вышли и почти тут же увидели ступени уходящие вниз. Ни фонаря, ни вывески только массивная бронированная дверь, да зрачок видеокамеры, для тех, кто смотрит на тебя сверху вниз, даже сидя в подвале. Жорик громыхнул кулаком по двери. Ждать он не привык по определению. Крепкие парни распахнули двери и, прежде чем они успели открыть рот или рассмотреть в мареве белой ночи входящих, он рыкнул им прямо в лицо:
– Нюх заварили, суки!
Вот теперь Антон с Павлом на минуту увидели настоящего Жорика, кличка которого в определенных кругах города на Неве последние десять лет передавалась только шепотом. Звали его среди таких же, как он отмороженных авторитетов, Жорик Кувалда. Когда-то он был учеником в детской школе бокса у самого Зюзи, известного в основном жесткими разборками на заре Бандитского Петербурга. Потом сам встал на ноги, сколотил бригаду из васильевскоостровских. Дальше все как у всех, с одним отличием. У него хватило ума отшатнуться от разборок и стрелок и перейти в ранг «смотрящего» или «разводящего». То есть в ранг третейского судьи при конфликтах ОПГ, как их называли в милиции, организованных преступных группировок, а проще говоря – городских банд. Так как он жил по понятиям, в меру чтил воровские законы и обладал мало-мальски ясным умом, Жорик Кувалда вскоре выделился из общей среды. Он стал пользоваться уважением не только в преступной среде, но и среди далеких от криминала кругах богемы и бизнеса, так как им иногда приходилось решать вопросы разборок и между собой, и с питомцами правоохранительных органов. В последнее время Жорик жил, как он говорил, для души, то есть крышевал и опекал подпольный музыкально-бордельный бизнес, в состав которого входили почти все танцевальные и музыкальные клубы Питера. Цепные псы, стоящие на защите клуба Абсент, поняли свою роковую ошибку.
– Георгий Михайлович, – жалобно заскулил старший, – В темноте не разобрали кто! Бес попутал.
– Упились гады! Дыхни!
– Ни грамма, Георгий Михайлович, – дыхнул старший.
– Значит обкурились. Завтра пойдешь улицу полировать у забегаловок. Нечего тебе в хорошем месте прохлаждаться, – он опять рыкнул, – Нюх заварил!
Отодвинул охранников и пошел внутрь клуба. Абсент был миленьким уютным танцклубом для своих. Бар, танцпол и кальянная, куда и пошла вся троица. Они возлегли на мягкие кушетки, взяли по кальяну и, обволакиваясь ароматным дымом специальной смеси, которую готовили только для уважаемого Георгия Михайловича, смеси без наркоты, расслабились. Курительная смесь эта была с какими-то специфическими травками, которые вгоняли в нирвану, не портя драгоценного здоровья. Жорик очень ценил свое здоровье. Это ему привил еще Зюзя – легендарный тренер его детства. Он никогда не пробовал наркотики и пил умеренно, что в его среде вообще вызывало полный восторг и уважение. Эту же смесь ему готовил, какой-то странный дед, который еще в довоенное время лазил по Тибету и Индии, общался со всякими ламами и монахами, и знал секреты трав, открывающих двери в иные миры. Жорик, будучи упертым во всем, давал эти травки докторам на проверку. Те подтвердили, что это не наркотики, и вообще хорошо известные науке безобидные растения, но объяснить, почему в такой пропорции смешения они оказывают непонятный эффект, не смогли. Теперь он курил только то, что ему готовил его кудесник и летал в своих мирах.
Все трое затянулись тибетской смесью и погрузились в нирвану.
Антон ожидаемо оказался на берегу знакомой реки. Вокруг горели костры.
Опять он сидел на берегу той же реки, рядом с теми же курганами. Сил и Лукомысл подкидывали хворост в пламя костра, обнося всех заздравной чашей. Побратимы и самые близкие други. У той заводи, куда они ввели свои лодьи, встала каменная крепость, навсегда закрыв путь по священной реке. Сколько лет прошло? Да не так уж и много. На крутом берегу взметнул золотой воинский шелом Храм в честь Нашей Госпожи. Раскинулись вдоль берега посады и домики мастеровых и ремесленников, под прикрытием мечей братии.
За годы эти он, Андрей, сколотил могучую дружину, принял в нее многих варягов – наемников и даже успел их переплавить, перековать в своих волшебных котлах в верных побратимов. Успел с дружиной этой сбегать вверх по реке на место бывшего гордого города Рерика, названного именем Сокола пропавшим ныне соколиным народом – рарожанами еще в древние века и сожженного врагами, когда ослабли воины этого народа, потеряв свои силы волшебные. Сбегал, отбил его у врагов и отстроил заново Новый Город. Да сколь их Новых Городов он отстроил и не помнил уже. Воеводы его ходили по этой земле. С местными народами дружили, а жадным до добычи наемникам империи дав