– Ты мне голову не крути, волхв. Я ведь тебя не про Олега спросил, а про знаменья, – открыто глянул ему в глаза спутник. Во взгляде его испуга не было.
– Так вот меж Морьешиной и Велешей и лежит то поле, где схоронили коня Олега и где волхвы змей Велеса разводили. И звалось то поле Заморье. У нас и ноне так говорят, что, мол, умереть – это в Заморье к Велесу пойти. Олег пошел на поле. Вот тогда, как говорят любомудры, потемнело небо, зажглась в нем страшная остроконечная звезда, сверкнула, прочертив грозный путь свой, и небесной стрелой пала в реку Волхв. И знаменье то предвещало смерть князю воину Олегу и всему роду соколиному погибель. Пала та стрела и закрылся путь в Навь. И ушел Велес с Морьешины и высох Морев ручей.
– Правнуки, говоришь? – задумчиво повторил, – Правь к кургану! – звонко крикнул он, – Надо перед дальней дорогой, оберег у Велеса попросить! – повернулся Андрей к опешившему Лукомыслу.
У берега рыжебородый прыгнул в долбленный стружок, поманил за собой Лукомысла, Сила и Елисея. Легко ударил веслом по воде и одним махом подогнал юркую лодочку к мосткам. На берегу их поджидали три молодых волхва, судя по расшитым рубахам, служившие Велесу. Гости поясно поклонились и пошли за провожатыми к избам стоявшим на взгорке. Краем глаза Павел-Лукомысл уловил легкое движение на высоком кургане, где стояло капище бога.
Еще от Олегова кургана, стоя на носу свого струга, он обратил внимание, что если глядеть вверх по течению Волхова на юг, то видны будут белоснежные стены и воинские шеломы храмов: Георгия и Нашей Госпожи. Если же повернуться в сторону озера Наво, строго на север, то взору открывается город мертвых, капище Велеса и волховской посад Любеш. Его тогда, как молния пронзила. Мертвый Олег указывал им начало пути в Навь. Через Морьешину, Заморье, Мертвую землю к городку, что имя Любы, любви земной носит, и дальше к богу Велесу. К тому богу, что или в Медведя обратиться, или в Змея из того мира, в который людям хода нет. Только нежити, да героям, что Валькирии заберут на поля блаженных, да еще чародеям и кудесникам, что змеиной мудрости набрались от своих Учителей и посвящение получили в самых сокровенных местах, туда иногда дорога открывается. Лукомыслу как будто глаза кто раскрыл. Он увидел, как серой тенью мелькнули в главную избу вслед за белыми одеяниями велесовых волхвов, черные накидки жриц Мараны – Богини тьмы, вестницы смерти.
Увидел, а тем временем рыжий, как он понял старший среди них, уверенно шагнул на порог волховской избы, жестом оставляя своих спутников у крыльца. Но Павел видел все, что происходило внутри избы.
– Мир дому сему! – тихо сказал он, входя.
– Мир путникам, ищущим истины, – глухо ответил старый волхв.
Вожак прошел в глубину горницы, в полумраке разглядел волхвов. Большинство из них было старики довольно древнего вида.
– Негоже любомудрам и кудесникам, что солнечного бога чтят в полумраке прятаться, – смело сказал он, – След нам о делах великих у алатырь-камня совет держать. Мрак только Маране в радость да ее посыльным, – он уловил движение тени в углу горницы.
К нему шагнул седой старик, чем-то отдаленно напомнивший Родослава. В руках его был посох. Такой же посох, что и у старого волхва, там, в устье Навы у Каменного острова.
– Дай мне посох чародей! – протянул гость руку.
– Бери… коли удержишь, – с издевкой сказал волхв, протягивая посох.
– Точно такой же, – подумал гость, – И та же медвежья голова. Сейчас зарычит. Посох, как будто налитый свинцом оттянул руку. Голова не зарычала, а, превратившись в голову то ли змеи, то ли дракона, зашипела, выпучив красные глаза и оскалившись острыми зубами с которых прыскал вонючий яд. Рыжий половчее перехватил посох, не обращая внимания на голову, и, ударив им об пол, зашептал слова, которым его учили еще жрецы бога мертвых Птаха, там, в далеком Египте. Голова успокоилась, и из глаз дракона ударили два луча света, озарив всю горницу, и разогнав тени деток Мараны.
– Вы дети Мараны, Богини смерти и Богини плоды приносящей, – громко сказал Мастер, – Мы с вами чтим одну Госпожу. Вы – преклоняетесь перед Маранной, а мы – перед Марией. Нам ли спорить друг с другом?
– Нет, нет, нет…, – зашелестело со всех сторон, и тени рассеялись как их и не было.
– Послушай любомудр, – повернулся он к седому волхву, – Я дал обещание Родославу найти дорогу в Навь и возродить былую славу рода сокола. Он дал мне имя Ререг, – волхв вздрогнул, а гость продолжал, – Я знаю теперь, что без посоха Велеса, нет мне пути в северные земли, к острову тайн. Дай мне посох в дорогу. Я верну…
– Если вернешься – глухо обронил волхв.
– Я вернусь, – уверенно продолжал проситель, – Я вернусь к этому капищу и возложу твой посох в руку того, кто встретит меня около него,… но это будешь не ты. Мы оба это знаем.
– Да, – кивнул старик. Он уже понял, что перед ним пророк и ведун.
– Так ты даешь его?
– Ты и так держишь его в руках, и усмирил Зверя.
– Не лукавь старик. Ты знаешь, что посох Велеса можно отдать только по доброй воле, иначе он убьет вора.
– Ты не только прозорлив, но и мудр пришелец. Бери, он твой. Вернешь его на этом капище, – волхв задумался, – И еще привезешь от ворот Нави, черный валун. Положишь на курган Олега, упокоишь его душу. Бери, – он взмахнул рукой. Голова Дракона опять превратилась в голову Зверя-медведя, – Ступай. Пусть с тобой рядом идет удача. Ступай Андрей.
Тот, кого назвали именем Андрей, повернулся к выходу.
– Ступай, ступай, ступай…, – зашелестели спрятавшиеся по углам тени.
– Встретимся еще, – задорно ответил Андрей.
– Встретимся еще, еще, еще…, – эхом отозвалось в горнице.
– Не забудь Велеса ублажить перед дорогой, – в спину сказал ему волхв, – Будешь омут проходить, не забудь красну девицу ему в подарок отправить.
– Да не одну…, – отозвался Андрей.
– Дай Велес тебе сил! – шепнул старик.
– Сил, сил, сил…, – опять зашелестело по горнице.
– Не в силе бог! …А в правде! – громко ответил рыжий, не поворачивая головы.
Павел услышал звуки музыки как бы издалека, как бы через вату. Очнулся. Тело было легкое, голова светлая и вообще ощущалось все как-то радостно. Он протянул руку, взял рюмка абсента выпил, поискал глазами Антона. Того рядом не было. Он поднял глаза, Антон сидел у стойки бара рядом с роскошной дамой. «Бабник», – не зло подумал Павел. Выпадать из старинного мира не хотелось, он взял мундштук, глубоко затянулся.
Лодьи пошли вниз по течению Волхова, оставляя по левому борту городок Велеса. Проходя мимо последнего кургана в городке мертвых, на вершине которого смотрел на все вокруг своими тремя головами каменный Велес, Лукомысл вспомнил слова старого чародея. «Не забудь Велеса ублажить перед дальней дорогой». Он еще раз взглянул на этого северного бога. Мордой Медведя смотрел он на юг на новую крепость на стрелке. Лицом человеческим на реку перед собой, по которой шли лодьи. А разинутой пастью Дракона-змея на север, туда, где в дымке терялся путь, по которому они должны пройти. Почти у самого борта вода потемнела, какой-то неземной чернотой. Как будто из самой Нави выплыла эта смертная тьма. Лукомысл понял – омут Велеса. Это сюда бросали девушек, предназначенных в служки суровому богу этих мест. А может и не суровому, может девушкам тем было это в радость и в награду, такое служение. Он не знал этого, но его Вера не позволяла ему людей в жертву приносить, пусть и по их воле.
Он смотрел, что будет делать рыжий вожак. Андрей подошел к борту, разжал кулак. Из ладони нырнули в глубину омута разноцветные слезинки. Глазки. За каждый из них можно было раба купить или рабыню в услужение.
– Возьми Велес мой дар! Купи себе девок красных по своему нутру и по своей воле! – тихо сказал Андрей.
И, кажется, подернулся омут золотой поволокой. Так ответил ему чужой Бог. А со стругов и драккаров сыпались в черную бездну омута глазки. Сыпались, как разноцветный и праздничный дождик, играя радугой над черной глубиной. И Велес принимал дар ото всех. От своих и чужих. От венетов и варягов, от волхвов и воев, ото всей Руси собравшейся в поход и не забывшей его, старого бога этих мест. И все ярче светил переливчатый мостик над темной водой, все ярче разгоралась радуга-дуга.
– Андрей, – тихо сказал за его плечом Лукомысл, – Знаешь, как день поминовения мертвых называется? – сам ответил, – Навий день, Мертвецкий великий день, – помолчал, добавил, – А еще Радуницей его называют. Значит, угодил ты Велесу, если он тебе мостик Навий над своим омутом выстроил. Значит, принял наши дары Святобор медвежий бог. Указал нам путь-дорожку в царство мертвых. Поехали… еще бы, …и вернуться! – он не весело улыбнулся, но крепко сжал плечо Андрея, как бы подтверждая, – Не боись, я с тобой!
Антон умело пытался разговорить девушку. Она была действительно достойна того, что бы оторваться от кальяна. Высокая, статная, в обтягивающем ее стройную фигуру свитере, больше похожем на кольчугу, чем на одеяние для танцев. По плечам почти до пояса струились естественные белокурые волосы, чуть с рыжинкой. Антон был знаток женских штучек, но он безошибочно определил, что это их естественный цвет. По лбу волосы были перехвачены золотым ободком с маленьким камешком, напоминающим глаз то ли насекомого, то ли пресмыкающегося. Антон бы сказал змеи, но девушке этот образ не подходил. Ей подходил образ рыси. Почему у него в мозгу сразу выскочило это сравнение, он объяснить не мог. Однако все повадки ее, все движения, напоминали повадки кошки, но не домашней, а страшной дикой кошки. Рыси, как он точно определил для себя. Она повернулась к нему, и он окончательно укрепился в своей мысли. На него смотрели лукавые зелено-рыжие кошачьи глаза.
– Меня зовут Антон, – галантно представился он, – А вас?
– Айно, – промурлыкала она в ответ.
– Вы финка?
– Карелка, скорее карелка, – странно ответила она.
– Вы танцуете?
– Танцую,…но сейчас я немного отдыхаю.