едения высотных экспериментов из Мюнхена в концлагерь Дахау были переброшены специальные барокамеры, откуда воздух выкачивался именно так, что моделировались реальные условия отсутствия кислорода и низкого давления, характерные для больших высот. Как стало известно на «Процессе врачей», через эти опыты прошли около 200 заключенных из Дахау. 80 из них умерли прямо в барокамере, выжившие были ликвидированы позднее, дабы не смогли рассказать о происходившем.
А вскоре доктор Рашер приступил к своим знаменитым «экспериментам по замораживанию». Теперь узников «испытывали» двумя способами: опускали в резервуар с ледяной водой или оставляли обнаженными на снегу на всю ночь.
Самый крепкий подопытный продержался в ледяной воде 100 минут, самый хилый – всего 53. Как только была составлена «фатальная таблица», доктор Рашер получил от Гиммлера новый приказ: научиться «замороженных» возвращать к жизни. Рейхсфюрер не сомневался, что доблестным немецким люфтваффе скоро придется совершать вынужденные посадки в водах Северного Ледовитого океана, приземляться на закованных льдами и трескучими морозами берегах Норвегии, Финляндии или Северной России.
Всего в экспериментах по «заморозке» было использовано 300 узников Дахау. 90 из них умерли в ходе опытов, часть «пациентов» сошла с ума, остальные были уничтожены.
По невыясненным причинам Рашер был отправлен в концентрационный лагерь Бухенвальд в 1944 году. Официальная версия они «прибегли к обману в истории с происхождением их детей».
В то же время, очевидно, что, как и при любом сравнении, выявлении достоинства одной расы перед другой не может осуществляться односторонне. Проводимое нацистами концепция «сверхчеловека», в первую очередь должна была доказать и продемонстрировать уникальные духовные, физические и интеллектуальные возможности и особенности «истинных арийцев».
В недрах той же Аненербе разрабатывалась так называемая «новая концепция воли» активно прорабатывалась в нескольких особо засекреченных военно-медицинских учреждениях, созданных на оккупированных территориях Советского Союза, где опытным путём выяснялись достоинства "сверхчеловека". Отправляясь отстаивать идеи мирового господства арийской расы, лучшие из лучших её представителей офицеров и солдат элитных воинских формирований Германии и родственных ей по духу и по крови государств, попадали на последний в их жизни полигон.
Фундамент идеологии фашизма был заложен секретными обществами задолго до возникновения нацистского государства, но активной силой это мировоззрение стало после поражения Германии в Первой мировой войне.
Именно в конце девятнадцатого века некто Теодор Хаген, настоятель бенедектианского монастыря в австрийском городе Ламбах, совершил длительное путешествие на Ближний Восток и Кавказ. Целью был поиск эзотерических знаний, которые использовались при создании самого ордена, но постепенно утратились.
Хаген привез огромное количество каких-то древних манускриптов. Содержание свитков осталось загадкой даже для братии. Известно только, что настоятель дал заказ местным мастерам сделать в аббатстве новые барельефы. Их основой стала свастика – древний языческий знак кругообразного вращения мира.
Интересное совпадение, и совпадение ли? Во времена появления свастики на стенах ламбахского монастыря в его церковном хоре пел один худенький мальчик. Звали его Адольф Шикльгрубер…
В то время не одни немцы или австрийцы топтали горные тропы Тибета.
Экспедиции из СССР, Англии имели не только государственные задания по внедрению агентуры и расширению сфер влияния. Только ли на одного бенедиктинского монаха тибетцы обратили свой взор? Загадка. Где-то там в это время бродили экспедиции Блюмкина, Рериха, организованные НКВД. Вряд ли они потерпели неудачу! Земные цели не манили ни их, ни тибетцев…
По некоторым данным, на исследования, проводимые в рамках Аненербе, Германия израсходовала средств больше, чем США на создание первой атомной бомбы. И трудно предположить, что это были затраты на пустые бредни.
Но Аненербе всё-таки было, в первую очередь – «Наследие предков». Гигантская подводная часть невидимая для большинства составляла основную работу этой организации, и эта часть была во многом связана с оккультизмом. Притом не просто с оккультизмом. Все исследования Аненербе независимо от их направления, работали на одну цель. Целью этой был легендарный «Путь в некуда».
Сгинув, после окончания Второй Мировой Войны и Нюренбергского процесса, вместе с Третьим Рейхом и приснопамятным СС, Аненербе дала жизнь многим тайным организациям, в том числе и спецгруппе «Норд».
Доклад руководителя спецгруппы «Норд» высшему руководству был краток: «Мы напали на след!».
В старом особняке в одном из московских переулков, на стол начальника легла папочка с одной пометкой «Срочно!!!». Он заглянул в нее и тут же снял трубку вертушки номер один. Самого секретного высшего телефона.
– Есть новости по проекту «Слон», – доложил он.
– Бери машину и мигом ко мне!
Черная Волга пролетела по центру такими проходными дворами, о существовании которых забыли даже дворники. Затем вылетела к Детскому Миру, завернула за серое огромное здание и остановилась. Поджарый мужчина в возрасте, но все еще сохраняющий спортивную форму уверенно открыл дверь и вошел в подъезд организации известной, наверное, в любой точке земного шара. Он был ее кадровый сотрудник и не скрывал этого. На День чекиста он надевал генеральскую форму с синими лампасами и целым иконостасом орденов и медалей. Даже пришествие перестройки и демократии не заставило его стыдиться своего прошлого и своих заслуг. Генерал бодро взбежал по ступеням прошел в лифт и вышел на этаже высшего руководства.
Вошел в приемную. Секретарша коротко бросила:
– Вас ждут, – открывая ему дверь.
– Здравствуй, здравствуй Геннадий Борисович! – вышел из-за стола хозяин кабинета, – Сколько лет, сколько зим. Садись. Говоришь, поймал за хвост синюю птицу?
– Здравия желаю товарищ генерал-полковник. Не поймал. Чуть-чуть увидел, как она мелькнула.
– И где?
– В Питере.
– У нас теперь все в Питере, – хохотнул старый чекист, – И кому считаешь надо это дело поручить?
– Кому и положено.
– Значит отделу имени Яши Блюмкина, – опять хохотнул начальник, – Да не смотри ты так на меня, это ты мне настроение поднял. Полвека гоняемся за этой неуловимой птицей и вот, надо же, выскочила.
– Тьфу, тьфу, тьфу, – сплюнул через левое плечо пришедший, – типун тебе на язык.
– Что ж ты такой суеверный стал, генерал? Так кому поручим?
– Мне. Я отдел по спецпроектам, наследник, как ты выразился, отдела имени Яши Блюмкина, «мистического» отдела ВЧК. Мне эту ниточку и тянуть.
– Как скажешь Гена, как скажешь. Смотри перед выслугой не сломай зубы на этом камешке. Тьфу, тьфу, тьфу. Ишь заразил и меня старого атеиста.
Большой генерал недаром назвал его отдел именем Блюмкина. За этим крылась целая история. Получив добро на операцию по разработке, как он выразился, синей птицы. Геннадий Борисович вернулся в свой кабинет в старом особняке и попросил принести ему материалы по Александру Барченко и чаю покрепче.
Получив и то и другое, он сел поуютней в кресло и открыл папку с грифом «Совершенно секретно».
На первой странице было аккуратно выведено каллиграфическим подчерком: «Дело о контрреволюционной деятельности организации «Единое трудовое братство». Вверху еще один штемпель, но красный, «Хранить вечно».
«Что вы знаете о вечности?», – вздохнул генерал и углубился в содержимое папки. Генерал знал ее почти на зубок, но решил освежить прошлое.
Ученый-авантюрист и писатель-фантаст Александр Васильевич Барченко до октябрьской революции 1917 года окончил классическую гимназию в Санкт-Петербурге, учился на медицинских факультетах в Казанском и Юрьевском (Тарту) университетах. Некоторое время служил в Министерстве финансов, а затем стал писателем. Занимался также хиромантией, телепатией и парапсихологией. Его труды попали в поле зрения ВЧК, когда начал формироваться оккультный отдел, и заинтересовали самого Феликса Дзержинского. Барченко был приглашен на работу в спецотдел ОГПУ, который возглавлял старый большевик, будущий создатель системы ГУЛАГа, Глеб Бокий. На исследования Барченко выделялись огромные по тем временам суммы, он получил от новых властей карт-бланш на неограниченный доступ к архивам и любой информации.
Под патронатом органов госбезопасности Александр Барченко вроде бы как искал следы… древних цивилизаций. Александр Васильевич занимался проблемами предыстории человечества. Не исключено, что Барченко мог соприкасаться с некими тайными источниками знаний, откуда черпал свои факты. У него была своя концепция развития мировой цивилизации. Этот псевдоученый считал, что человечество возникло на Севере, где царил Золотой век. Там были благоприятные климатические условия. Но где-то 9-12 тысяч лет тому назад все изменилось. Произошел космический катаклизм, вызвавший потопы. Тогда и случился массовый исход ариев (прапредков нынешних индоевропейцев) из районов, прилегающих к Кольскому полуострову, на Юг. Так погибли древние цивилизации.
Поиски тайн прошлого завершились для Барченко, впрочем, как и для его «шефа» Глеба Бокия трагически. Они оба стояли во главе масонской организации «Единое трудовое братство», созданной сразу после Октября. Эта организация включала в свой состав многих членов большевистской партии, чекистов и госслужащих. Понятное дело, что подобная «красная» ложа воспринималась как контрреволюционная. В мае 1937 года Александр Барченко был арестован. Его обвинили в шпионаже и террористической деятельности. Но с расстрелом не спешили. Почти год велось следствие. Ему дали возможность изложить на бумаге все результаты его поисков. При аресте у него изъяли и после приговора уничтожили все книги, рукописи и его главный труд «Введение в методику экспериментальных воздействий энергополя». Лишь 25 апреля 1938 года ученого приговорили к расстрелу и уже через 15 минут после приговора расстреляли.