– Ну-ну, – про себя подумал Антон, вспомнив татуировку змеи вокруг тела Айно, – Ящерка. Скорее Змея, – вслух сказал, – Это просто рассказ на нас такое впечатление произвел. Спасибо вам уважаемый. Мы пойдем, посмотрим крепость.
– Будет время, забегайте, я вам многое расскажу, – он повернулся к Айно, – И вы коллега заходите тоже.
Антон лез на стену сложенную из огромных валунов и слушал себя. Нет. Ничего не говорило ему, что опасность близко. Но он видел, видел собственными глазами эту змею, стягивающую талию Айно и целующую ее грудь. Хотя чего теперь не делают в этих салонах тату. Он опять прислушался. Его ангел – хранитель молчал. Может, напрасно это он на нее подумал. Девчонка, как девчонка. Остальные тоже разбрелись по стенам крепости. Антон всматривался вдаль. Волхов лениво нес свои воды в Ладожское озеро. Да все это от усталости, про себя решил Антон. Ввязались в историю, как в плохом кино, прямо в середину сериала. Ни начала не знаем, ни конца не досмотрим. Подумав про конец, он как-то внутренне вздрогнул.
– Эй, археологи! – крикнул он, – Не пора ли перекусить чем бог послал?
– Как прикажете, сэр, – отозвался Павел.
– Тогда по самолетам…
Брат Христофор листал сводки и донесения, отобранные из сотен сводок и донесений, которые идут в главный конвент ордена со всех концов. Огромная и разветвленная сеть высасывает и обрабатывает информацию из миллионов доступных и недоступных источников, чтобы Генерал был в курсе всего. По указанию генерала ордена часть этой информации, касающаяся миссии брата Христофора, переправлялась ему в Москву. Он внимательно смотрел все, что хоть как-нибудь могло указать ему направление поиска. Ничего. Путь был во мраке. Может постараться зайти с другого конца, подумал он, или вообще понять, как этот клубок запутался.
Тогда, когда последний раз пытались дотянуться до этих свитков, они оказались не нужны. Так тогда казалось. Теперь он начинает понимать, что те братья совершили ошибку. Что-то в этих свитках было такое, что помогло бы тогда, в начале двадцатого века, решить проблему без неминуемого провала. Но они отмахнулись от этой мысли и потерпели крах. Слишком быстро они нашли путь и слишком легко по нему прошли. Это должно было их удивить и насторожить. Однако призрак победы уже маячил перед ними, и они поддались его искушению.
Брат Христофор был дальновиден и въедлив. Он должен был пройти их путь и проанализировать их ошибки. Как тут говорят в России, он улыбнулся, вспомнив. «Дураки учатся на своих ошибках, умные – на ошибках других!». Он считал себя умным. А потому не доверял никому. Он давно шифровкой запросил материалы по выпускникам Александропольского иезуитского колледжа и семинарии в Тифлисе. Сегодня они пришли. Иезуит налил себе в бокал старого французского коньяка, который ему присылали прямо из подвалов монастырей провинции Коньяк. Вздохнул аромат чайных роз, предвкушая, как он будет копаться в прошлом, отхлебнул глоточек, покатал на языке и открыл первую страницу. Он был прав, это было видно с первых строк, он был прав, кончик ниточки надо искать здесь. Он сделал еще глоток, посмаковал и начал читать внимательно. Одно перечисление фамилий стоило того, чтобы читать эти документы. Блаватская, Микоян, Успенский, Джугашвили, Гурджиев…
Сейчас его интересовал Гурджиев. Георгий Иванович Гурджиев. Рихтер отчеркнул: «Родился: 28.11.1877. Александрополь /после 1924 г. Ленинакан/, Армения. Умер: 29.10.1949. Париж, Франция. Психолог, философ, учитель и мистик, автор детально разработанного учения о «четвертом пути» внутренней реализации человека».
«Что ж Общество Иисуса может гордиться своими учениками», – удовлетворенно подвел он итог проделанной сегодня работы. С удовлетворением и удовольствием допил коньяк и отложил материалы до завтра.
Павел забрался на самый верх угловой башни. Прямо у его ног неширокая Ладожка впадала в Волхв. Под стенами крепости, со стороны Ладожки, разлился широкий затон. Он и сейчас был широк, а можно себе представить, каким он был в дальние древние годы, когда на той стороне речушки еще не было домов и до самых могильных курганов расстилались поля. Башня была приземистая, вся какая-то основательная. Она смотрела во все стороны окошками бойниц. На ее обвалившийся верхний ярус вилась узкая лестница. С ее стен открывался вид на много верст вниз и вверх по Волхову. Вверх почти до самого нынешнего Волховстроя, а вниз – до кургана Вещего Олега, и если бы не этот курган, наверно до самого Ладожского озера. Курган своим телом закрывал обзор озерной дали.
Павел не слышал, как его звали друзья. Что-то навалилось на него, окутало каким-то туманом, и погрузило в иную жизнь.
После боя, вся ватага высадилась на берег, разожгла костры. Андрей выставил часовых, хотя понимал, что больше разбойники после смерти вожака не сунутся. Но береженого – бог бережет. Мастеровые начали чинить корабли и штопать паруса. Кашевары выкатили походные казаны. Через час уже все было готово к пиру. Хорошо хоть не к поминальной тризне, мелькнула мысль у Андрея. В этот раз обошлось без смертей и жертв. Вообще в этой дороге боги их берегли. Он постучал по дереву, чтобы не сглазить. Столько пройдено, а ватага, если и потеряла кого из своих братьев и сестер, то только тех, кто остался на пути строить новые посады и дружить с местными родами. Ну, так значит, им судьба назначила. Таков у них удел в этой жизни.
Центром внимания всех в этот тихий вечер были две девушки. Отважная Ардуина, что почти ценой собственной жизни остановила напор вожака разбойников, встретив его свистящую секиру ударом своего меча. И, конечно же, легендарная воительница Айно, пришедшая ей на помощь в самой роковой для амазонки момент. Они сидели рядом, как две сестры. Теперь они и были сестрами. Кровными сестрами. Никто еще не придумал этого названия для дев-воинов, поэтому они назывались по-мужски – «побратимы». Кровь битвы и горячность боя, в котором каждая из них рисковала своей жизнью, чтобы спасти жизнь другой, породнили их крепче родовой связи.
Ковш с хмельным медом передали Андрею, а он с поклоном Айно. Девушка взяла дар, оголила левую руку и быстрым взмахом острого кинжала сделала надрез на нежной коже. Капли крови упали в темноту напитка. Ардуина в ответ влила в ковш капли своей. Девушки выпили мед и троекратно расцеловались. Теперь они были кровники. Сестры по крови. Андрей отметил, какой удивительный кинжал был у воительницы. Он знал толк в оружии, особенно в мечах, кинжалах и саблях. Но это была работа великого мастера. Сам клинок был похож на пламя костра, казалось, что в его пляшущем чреве вспыхивают искры, по всему этому колеблющемуся пламени шли извилистые узоры, напоминающие дикие травы. Андрей слышал, что так получается, если ковать оружие из витых полос стали, но секрета не знал. Ручка кинжала представляла собой переплетенное тело двух змей. Голова одной была повернута к клинку, поэтому казалось, что клинок это еще и жало змеи, такое же острое и ядовитое. Вторая голова заканчивала собой рукоятку и смотрела на всех глазками двух красных камней. Глазки эти казалось, были прикрыты веками сонной змеи, но если бы вдруг подошел враг, они вот-вот готовы были открыться, увидеть его и тогда молниеносный удар безжалостного жала был неминуем. Это действительно был удивительный кинжал. Он покоился на поясе девушки в ножнах из серебристой кожи змии.
Когда обе героини пира выпили свой побратимский ковш, все воины встали, и над просторами лесов и озер прогремел крик:
– Слава!!!
– Слава вам сестры! – встал Андрей с чашей в руке, – Слава за вашу отвагу и удачу в бою. Слава за помощь друг другу и всем! Слава за то, что у нас появилась новая сестра, благодаря мужеству нашей подруги, – он улыбнулся Ардуине, – И Слава нам всем за такую победу!!! – Слава!!! – громыхнуло в ответ. Гиперборея принимала гостей. Они выдержали испытание и показали свою удаль. Гиперборея любила смелых, удалых и удачливых.
– Павел! – кричали снизу, – Спускайся, поехали на обед!
Он неохотно вернулся из своего видения. С удивлением, еще не совсем придя в себя, смотрел на девушку внизу, махающую ему рукой. Откуда она здесь? Покрутил головой. Она только что была у костра и пила мед из ковша, порезав себе руку кинжалом. И вдруг Павел отчетливо вспомнил, как Жорик подарил Айно кинжал и она, расцеловав его в ответ, сказала: «Спасибо Егор!!! От всей души спасибо!!! Ты даже не знаешь, как ты угадал!». Надо будет у нее попросить кинжал показать, отметил для себя Павел, спускаясь по скользким ступеням.
Обед был не то чтобы роскошен, но сытен. После него Антон, ковыряя в зубах и развалившись в кресле, лениво философствовал:
– Жизнь, похоже, удалась, однако дамы и господа, надо подумать, крепко подумать…
– О чем ты Антош?
– Андрей, – поправил Антон, – Меня по паспорту зовут Андрей. Надо запомнить господа, надо.
– Так о чем ты Андрей?
– Надо прикинуть друзья, сидеть нам в норе или двигать дальше. Взвесить, как говорится, все «за» и «против».
– Ты же сам говорил, что надо забиться в логово и отсидеться. Да и Сева предупреждает, что ищут нас, – Павел налил себе сока и тоже расслабился.
– Я вот думаю, то, что мы натворили,…а что мы натворили из нас никто не знает…. Или кто знает? – он обвел всех взглядом, сделал паузу. Ответа не было, – Никто не знает? – подвел он итог, – Так вот то, что мы натворили, навлечет еще на нашу голову не мало бед.
– Типун тебе на язык, – не удержалась Марина.
– Правде надо смотреть в глаза, Мари. Второе. По нашему следу идут не дворняги, а настоящие гончие псы. Ищейки высокого класса. И то, что мы тут с академиком этим в раскопе обсуждали, я думаю, будет им известно максимум послезавтра. Не потому, что ученый стукач, а потому что он на Айно запал, и с кем-либо вопрос этот обсудит и про ее имя чудное расскажет. А потом вспомнит, что такое же было рунами в старом тексте написано и вспомнит про текст и как ученый, истинный ученый расскажет про него, как про некую диковинку.