– Там «и» или «или»? – генерал напрягся.
– Там «и», – уверенно подтвердил иезуит.
– Тогда давайте выпьем с дорожки. Сухая ложка горло дерет, – поднял рюмку чекист, – а потом…
– Честным пирком, да свадебку, – подхватил напарник, чокнулся и добавил, – С приехалом!
Оба выпили не спеша. Также неспешно закусили. Налили по второй с добавлением бальзама, пахнувшего на них ароматом трав.
– Не буду злоупотреблять вашим терпением брат, – хрустнул грибком Геннадий Борисович, – Если там «и», то это значит, что сначала пришла нежить, а потом волки-оборотни. Не вместе, а последовательно. Выражаясь современным языком, волки пришли зачистить объект от нежити. Волки пришли как чистильщики.
– Вы считаете, – Христофор аж поперхнулся соленым огурцом, – Что волки зачистили нежить!! Что сначала были люди в коже, вызванные кем-то, кто принес жертву! А потом пришли ПРИСЛАННЫЕ волки и зачистили их!!
– Где-то так. Вы в курсе, что полярный волк это символ чистоты? Так скажем санитар льдов.
– Как впрочем, и любой волк. Я предлагаю по второй. Если по каждой вы будете выдавать такие версии, я готов напиться вдрызг.
– Поддерживаю ваш тост. Прицепом к первой версии. Сначала были люди в коже, потом люди волки. А как у вас говорят, когда пьют? У нас говорят «На здоровье», а у вас?
– Салюд, вот так коротко. Салюд! – я из испанской Наварры.
Они сидели долго, обсуждали версии, поднимали тосты. Дождались рыбы по-поморски, заказали еще мяса. Спорили о чем-то. Цитировали разные документы, ссылались на протоколы допросов и рапорты агентов. Наконец пришли к выводу, что голова уже совсем не варит после дороги и пора на боковую. Выпили пахучего лесного чая и разошлись по номерам, договорившись завтра прогуляться по острову и дообсуждать версию генерала.
Рихард уверенно шагал в направлении указанном шустрым пацаном по хорошо натоптанной дорожке. Дорожка вела мимо заброшенного и развалившегося старого лагерного барака к не менее старым постройкам, в которых, открыв приветливо двери, ютились два продуктовых магазина. Именно к ним и была пробита народная тропа. Напротив магазинов, практически дверь в дверь, в помещении такого же бывшего лагерного барака, построенного из деревянного бруса, и располагалась одна из старейших гостиниц этого края. Над входом красовалась вывеска «Соло». То ли сокращенное от Соловки, то ли в честь незаходящего здесь все лето солнца, а может, потому, что в свое время она принимала туристов одна. Так сказать без ансамбля, то есть Соло. Рихард толкнул дверь, очутился в маленькой прихожей, из которой прямо был вход в такое же маленькое кафе, а направо к стойке рецепшина, за которой сидел довольно приятный молодой человек.
– Остановиться желаете? – спросил он.
– Не прочь, – ответил Рихард, – Что имеете?
– Одноместный с удобствами в номере. Душ, туалет, горячая вода. Десять минут с нашего порога до Святых ворот Соловецкого монастыря.
– Что стоит роскошь?
Молодой человек назвал цену, добавив, что при гостинице есть баня на Банном озере и прокат авто. Рихард позволил себя уговорить, взял ключ и направился в номер принять душ и хоть немного расслабится. Ужинать он решил в кафе при гостинице и сегодня никуда не ходить.
Соловецкий остров.
Соловецкий Лагерь Особого Назначения (СЛОН).
Соловецкий монастырь.
Могила последнего гетмана Украины.
Ракета, выгрузив пассажиров, уже давно набрала новых, тех туристов с круиза, что приехали сюда вчера и, похлопав крыльями, помчалась назад в Беломорск. А вновь прибывшая масса любителей экзотики была упакована в автобус и отправлена по месту дислокации в «Соловки-отель». Бросив там свои нехитрые пожитки, четверо друзей пошли прогуляться по святым местам.
– Вы в монастырь? Идите, идите. Я догоню, – сказала Айно, – Побродите там. Я вас найду. Там под крыльцом есть могила последнего гетмана Запорожской сечи, что больше ста лет прожил. Я через час там буду. Пока!
Когда все ушли. Айно достала из рюкзака драконий кинжал, привесила его к поясу. Здесь, дома, расслабляться ей было никак нельзя. Скольких сгубила эта кажущаяся надежность родного дома, кажущаяся близость финишной прямой и возможность докатится по инерции. Нет! Вот здесь и пряталась самая опасность. Самая неожиданность и вероятность роковой ошибки. Только на пороге дома теряют бдительность самые умелые и обученные воины. Это она знала. И этой ошибки она допустить не могла. Последний рывок. «Последний бой он трудный самый…», из какого-то кинофильма выплыла строчка песни. «Так, а теперь расслабиться», – приказала она себе, – «и сконцентрироваться». Айно закрыла глаза, проваливаясь в прошлое. Теперь все силы она черпала там, у богини Урды.
Все жители Ростова Великого, от мала до велика, вывалили на берег озера Неро, открыв рот от удивления, когда рассыпанные веером по всей водной глади к пристани, раздув паруса подходили корабли гостей. Головная лодья с гордо выгнутой шеей лебедя на носу. По бокам ее драккары с драконьими головами. Несколько боевых стругов, скалящиеся медвежьими пастями. Хлопали на ветру разноцветные паруса, вились прапора на мачтах. По бортам кораблей сверкали на солнце красные овальные щиты дружинников, с искрящимся на них солнечным ликом.
Сами Ростовские князья шли встретить гостей. Сам Перей-Туча с дружиной, прихватив Римна и волхвов, не поленился приехать в Ростов, упрежденный своими служками о таких гостях. Яркая картинка встречающих могла поспорить по красоте и многоцветности с подходящей с воды ватагой. Красные плащи князей и бояр, синие платья боярынь и боярышень, разноцветные сарафаны девок и баб, мелькали среди серых армяков и белых рубах, набегавшего со всех сторон люда. Блестели брони воинов, черным пятном выделялись рясы братии.
Однако красное пятно княжеской родни стоявшей на возвышении все-таки рдело в окружении стальных панцирей и шеломов ближней дружины. С боков от князей стояли музыканты, и слуги уже выкатывали бочонки с медами и брагой. Гостей встретить достойной чаркой с дороги – это по-божески. Так деды завещали.
Корабли умело сбросили ход. Спустили паруса. Весла дружно ударили по воде и в тоже мгновение с бортов слетели мостки, ткнувшиеся в траву берега и доски пристани, по которым уже бежали лихие поморы, прикручивать канаты к береговым столбам. А вслед за ними, по мосткам уже шли навстречу правителям земли Ростовской Андрей с ближней своей малой ватажкой.
Не успели они обняться с Ростом и Борисом – князями Ростовскими, как, уже раздвигая толпу и широко раскрыв объятия, шел к ним огромный и вислоусый Перей.
– Андрей, – басил он – Иди сюда Андрей. Наслышан, наслышан о подвигах твоих. Привет тебе от Мунга. Тьфу ты бес, от Германа. Ото всех наших привет! – он загребал своими огромными лапами всех, кто попадался ему на пути, отчего народ шарахался от него в разные стороны.
На шаг отстав от него, двигался за ним Римн в окружении черных как ворон братьев. Андрей заметил про себя, что не очень-то они отличаются от Перуновых воинов, потом сам себе же ответил, а что он хотел, если воспитатель у них Перей – воевода Перунов. Так и лепил, как умел. Только теперь белые рубахи сменили они на черные свитки, а черные плащи на белые. А так, как были сороки черно-белые, так и остались. Андрей шагнул навстречу богатырю. Тот неожиданно разглядел рядом с ватажником, одетых в парадное платье Айно и Ардуину, опешил и опять забасил громоподобно.
– Так ты еще и с девами великими?! Слышали о них, слышали. А хороши-то как! Богини. Ай да Андрей! Сам герой и кудесник, так еще и богини у него в подругах! Иди, обниму. Да нет, дай я их обниму сначала. И бабам почет и мне приятно, – он сгреб поочередно сначала Ардуину, так что та пискнула и пропала в его медвежьих объятьях, а потом Айно. Обнял, поднял в воздух и бережно поставил на землю.
– Задавишь медведь! – захохотал Андрей.
– Ко мне, ко мне. Наплевать на всех князей. Впрочем, все понимаю. Сначала к ним, коли пригласят, – он уже обнимал Андрея и хитро смотрел на правителей земли, – а уж потом ко мне на Нерль.
Подошли князья чинно обнялись, поднесли по чарке. Выпили вместе, Расцеловались троекратно. После чего, так же чинно пригласили погостить на земле ростовской.
Вечером пир в палатах княжеских, в тереме высоком. На утро вдоль бережка ватага сдвинулась к Перею на Нерль, где к удивлению всех на широкой пойме были накрыты столы и жарили на кострах быков, да дичь, и стояли бочонки с медами и отварами. Умел гулять старый князь.
Прямо посреди огромной поляны на слиянии двух рек принимал гостей хозяин. Над ними на высокой круче другого берега поднимались башни и стены братской обители. Но не там сегодня был главный стол. Мудр был и дальновиден Перей-Туча. Знал, он надо показать, что не камень за пазухой у стен Ростова Великого держит дружина его братская, что открыта она для дружбы, как поля эти бескрайние, хоть и живет за стенами высокими. Потому и вынес пир в открытое поле. Накрыл столы щедро, выкатил меды крепкие, настои заветные по особым рецептам деланные. Все столы выставил равными, что для братии, что для дружины, что для бояр и князей. Лишь один стол поставил выше. Для дорогих гостей. Ни в укор никому, ни в почета унижение. Мудр был Перей.
Когда обнесли по первой, по второй. Завел хозяин разговор о дороге, о приключениях и геройствах. Позвал воев своих. Они вышли бравые такие ребята, встали посреди поляны.
– Показать, али как? – лениво спросил седоусый богатырь, а в глазах так и металось, – Скажи «Показать, показать».
– Покажи Перунов волхв покажи, – сказал Андрей.
Огромная глыба, с седой чупрыной свисавшей сбоку, встала из-за стола хлопнула в ладоши. Воины скинули плащи, и сошлись в схватке. Звенела сталь, трещало дерево щитов, гулко ухали кистени и булавы. Но перевеса не было. Перей хлопнул в ладоши еще раз, в битву вошли еще воины. Теперь посреди поляны рубилось человек тридцать, почти вся его черная дружина.