Они прошли всю Волгу. Итиль как называли ее тогда. Сплоченное умелое войско. Никто не пытался заступить им путь. Кое-где к ним приставали малые ватаги и вскоре вливались в общую дружину, так что и отличить было трудно. Корчага на поясе Андрея при этом почти не убавлялась. Хорош был подарок богини. На излучине реки на ее крутом изгибе местные лихие корабельщики указали переволок в другую реку, что вела знамым ходом в Срединное море. Андрей дал добро. Дружина умело перетащила корабли на другой водный путь по названию Танаис или Дон, как называли ее корабельщики. На вопрос, что сие означает, коротко ответили: «Вода». А на вопрос куда течет? Ответили, что в море Чермное.
Спустились по этой дороге водной в мелкое море, прошли вдоль берега. Здесь на удивление свое встретил Андрей Симона Зилота с малой дружиной и Матфия. Старые друзья обнялись. Симон рассказал, что после ухода Андрея в северный поход, Мария Магдалина отправила всех ближних спутников своих в разные концы земли с вестью о Вере новой. Зовут их теперь апостолами, что означает «гонцы» или «вестники», потому как несут они Благую весть об учении Учителя. Весть же ту изложили письменно Иоанн Богослов, хитрый мытарь Матфей-Левий, да двое новых – Павел и Лука. Старые же в основном привыкли не словом, а делом служить и, взяв в руки не стило и не перо, а булатный меч и верных друзей в дружину пошли, как говорится, на все четыре стороны. Еще сказал Симон, что очень сокрушалась Магдалина о пропаже Андрея, потому как дошли слухи, что пропал он на чудесном Острове Блаженных.
– А еще говорят, – смеялся Симон, – что окрутила тебя ведунья местная.
– Да, да, – вставился ехидно Матфий, и на секунду в нем проявился давно знакомый Иуда Искариот, – Говорят, ты обет свой беспорочности забыл и взял себе в наложницы бывшую амазонку несравненной красоты. Деву Лебедь.
– Обет беспорочности не только я, но и Самсон с Иисусом забыли. А ведь не в пример мне оба назареями были, – умело отпарировал Андрей, – А спутницу мою вы и сами увидеть можете. Да она и не одна. У нас целая дружина амазонок со своим воеводой. И тоже красоты неописуемой. Пошли.
Андрей познакомил старых своих товарищей с дружиной, С Ардуиной и Айно. Договорились, что вместе пройдут по землям Иверским и по землям воинских родов арманских. С собой договорились взять дружины Симона, Матфия и амазонок во главе с Ардуиной. От земли Иверской прошли походным маршем, до реки, называемой Чорохи, беспрепятственно. Апостолы, как уже называли их повсюду, отважно повернули в гористую Сванетию в княжение некой Девы Лебедя, которая приняла их гостеприимно. Здесь остался Матфий, наказывая передавать приветы всем и зла не держать на то, что не пошел с ними. Надо вот царицу поддержать. Андрей и Симон Зилот пошли глубже в горы, в пределы следующих народов. А затем спустились в Абхазию и остановились в городе называемом Севасте. Здесь Андрей оставил Симона, а сам отправился вдоль поморья в землю джигетов, где у границы моря Чермного ждала его вся ватага.
Андрей помнил, как прощался он с Симоном, умелым воином и верным другом. Тот оставался в пещерном городе в ущелье горной реки, впадающей в прекрасном месте в синее море.
– Так и останешься здесь Симон? – спросил Андрей.
– Так и останусь. Буду здесь братскую обитель ставить. Кто из моей дружины захочет, тот со мной, кто против, прошу тебя брат, возьми с собой. Они верные и умелые воины.
– Хорошо Симон. Что делать будешь в это горном краю?
– Буду тот порядок Урденский ставить. Ты ж нам дал по капле воды волшебной. Вот мы его и поставим. Марии привет. Но ты сам знаешь, как я, да и Иуда, к ней относились. Не можем мы на нее, как на святую молиться.
– Так и я не молюсь.
– Ты в нее веришь. Сам веришь и в других такую же веру пробуждаешь. А мы. Ты извини нас Андрей. Мы в нее не верим. Так что, уж лучше мы здесь. По далее. А то, не ровен час,…сорвется что-либо с языка. Прощай.
– Прощай Симон. Не поминай лихом, коли, что не так.
– Все так, Андрей. Все так. То, что ты обет своей непорочности забыл. Я б, с такой… тоже забыл. Но это тихо, промеж нас. Удачи вам во всем. Обнимемся брат.
Симон и Матфий остались в краях этих горных. Он же пошел дальше по морю Чермному в Царев град.
Везде же, где бы не шли они, ставил Андрей в белом камне, по секрету сыновей Калева сделанному, храмы изумительной красоты. Храмы Богине Лебедю. А рядом клал черный валун, как и обещал волхвам в северной земле. А еще ставил из черного камня крепости с неприступными стенами и башнями. А секрет того камня оставлял только тем, кто испил каплю воды из Источника Урды, Источника порядка. И в верность кого верил безоговорочно.
Вот теперь перед ними лежал такой камень. Черный могучий. Лежал и смотрел на них каменным лицом, вылепленным на его поверхности. Антон поднял тяжеленный валун, покрутил в руках, положил на место.
– Айно, – повернулся он к девушке, – А это чей портрет?
– Это лик, как говорят, святого Филиппа. Посмотрели ребятки не пора бы чего на зубок? Клади камень на место, – повернулась к монашке, – Спасибо сестра. Они вышли из монастыря к развалинам старой мельницы. Айно уверенно провела друзей между старыми бараками и новыми домами к одноэтажному строению и, толкнув дверь, запустила в помещение, вкусно пахнущее едой. Как заботливая хозяйка усадила за столик у окна, а сама пошла к стойке.
Андрей с дружиной пришел в Царьград не просителем, а почетным гостем. Да и кто откажет в почете тому, у кого на рейде стоит боевой флот, а дружинники заполонили все улицы города. Да и не просто дружинники, а по виду сразу понятно – воины, через битвы и шторма прошедшие и все на своей жизни видевшие. Сам ватажник с ближними своими сходил на могилу Исы, как говорили здесь, помнившие три огромных креста на обрыве. С опаской смотрели на него узнававшие. Вот он мятежник, да не дотянешься. Вон сабля на боку кривая, а вокруг воины один другого страшнее. Таких в Царьграде сам император себе позволить не мог. Слева берсерк в медвежьей шкуре с секирой, справа сама царица амазонок, а рядом то ли богиня мщения, то ли сама прекрасная Артемида. Да и не похож Андрей на прячущегося от императорского гнева. Ходит спокойно, голову держит гордо, смотрит дерзко. Попытались было заступить ему дорогу два стражника, так один отлетел так, что аж шею свернул, а второй еще долго качал вывихнутую руку. Андрей и пальцем не повел. Все свершил один воин в черном плаще поверх белой рубахи с тяжеленной палицей в руке. Только буркнул вслед стражникам: «Не балуй!». Сходили на обрыв, постояли над могилой, собрал ватажник в мешочек горсть земли. Пошли далее во Влахернский Храм.
Храм этот поставили только что ушедшие из стен города два князя северных – Лалох и Лахерн. В их честь и храм назвали, и всю это сторону города. Долго они здесь стояли со своей дружиной, дожидаясь выплаты отступной дани. Так долго, что полностью сбили спесь с имперских наемников, да и самого императора. Не успели оправиться в Царьграде от первого набега, так на тебе еще и опального ессея нелегкая принесла. Потому, а особенно после того, как намяли бока имперской страже, смотрели на Андрея и его дружину с опаской и надеждой во взгляде, что скоро уйдут. Книжники и священники с этой надеждой, имперцы с потаенной злобой, а остальные с надеждой, что вот, мол, и заступник явился.
За глаза прозвали его Блаженным Андреем, потому как молва говорила, что явился он в город аж с самого Острова Блаженных, на который стремится каждый, но откуда возврата нет. Никому возврата нет, а вот он вернулся, чтобы покарать тех, кто народной кровью обожрался от пуза. Говорили, что он с далекого севера и ноне сидит князем в славном Новограде. А еще дали ему прозвище Скиф, опять потому, что посылал его Учитель в Скифию, веру нести. Вот он сходил и вернулся, цел и невредим со скифскою дружиною. Еще тише шептали, что увез он семя Учителя, кровь его, во чреве Марии Магдалины, в северный край. И там посадил на трон золотой, каменьями изукрашенный, в стране великанов и драконов. А она Мария родила там сына от святой крови и скоро он будет всем миром править. Здесь же в имперской столице не будет более императоров, а будут наместники того великого Царя царей. Отказался, мол, император Тиверий делить трон с Марией теперь всей властью поплатится. Такие слухи бродили по базарам и улицам славного города Царьграда.
Андрей уверенно шел в северо-восточный угол города, туда, где городские стены выходили к бухте Золотой Рог. Там, где бил святой источник, стоял маленький храм, известный в народе как храм Источника. Окруженный глухой стеной эта храм стоял метрах в ста от берега, слева от пристани в конце маленькой улочки. Андрей подошел к белоснежной мраморной купели источника, зачерпнул пригоршню воды, прошептал:
– Здравствуй волшебный ручей. Помнишь, как молодой и рыжий ессей клялся тебе, что найдет Источник Мира, зачерпнет воды знаний и придет к тебе плеснуть в твою воды каплю этого колдовства. Я исполнил свои обещания, – он достал корчагу и капнул в воды источника каплю подземной воды, – Спасибо, что ждал меня. А теперь у меня последняя просьба. Я пришел не один, а с любимой женщиной. Открой мне тайну, где покров Магдалины, под которым венчали ее с Христом?
– Наклонись, – зажурчал источник.
– Слушаю тебя.
– Под жертвенником, – так же тихо прожурчал ручей.
– Спасибо.
Андрей крепко взял за руку Айно и вошел во Влахернский храм. Он пошарил под жертвенной чашей и вынул оттуда венчальный покров. Протянул его Айно. Пошарил еще и вынул старую доску с нарисованным ликом Магдалины. Подошли Лукослав, Путята и Ардуина.
Андрей протянул Лукославу доску, Ардуине покров.
– Венчайте! – сказал коротко.
Свети, свети, месяц,
Нашему короваю!
Проглянись, проглянись, солнце,
Нашему короваю!
Затянул Лукомысл венчальную песню. Ардуина и Путята растянули венчальный покров над головой Айно.