Выходит, война с Троцким только начинается. С этого момента он будет искать все возможные предлоги, чтобы указать мне на промахи. Однажды я назначил гендиректору одной местной технологической компании встречу за обедом, парню, которого посчитал подходящей фигурой для подкаста. Чтобы успеть на обед, мне пришлось пропустить собрание отдела маркетинга, но что из того? Череп проводил эти собрания каждый понедельник. Они необязательны для посещения. Туда являлись всего человек шестьдесят, хотя это и был хороший способ узнать, что нового в отделе. Это собрание часто пропускали.
Однако после нашей встречи я получил злой имейл от Троцкого, требующего объяснить, почему меня не было на собрании отдела. Я напомнил ему, что был на обеде с одним гендиректором и известил об этом заранее.
В ответ мне пришло сердитое, аргументированное обвинение в том, что я остаюсь безучастным к делам фирмы и не демонстрирую в должном объеме преданность своей команде. Я прислал ему список поступков, которые я совершил для того, чтобы наладить отношения с коллегами за первую неделю после своего возвращения. Он ответил, что не принимает мои оправдания и предлагает тезисно, по каждому пункту, предоставить контрдоказательства.
Теперь, когда мы затронули тему преданности, у него появились ко мне и другие вопросы. Сколько секций Inbound я посетил? Он не помнит, чтобы видел меня там. Я выслал ему список панельных дискуссий, на которых присутствовал, и людей, с которыми разговаривал, в числе которых были несколько членов совета директоров HubSpot и инвесторов, одним из них была Лорри Норрингтон; она поблагодарила меня за хорошую работу в качестве модератора панельной дискуссии, на которой она была. Я сообщил ему имена каждого сотрудника HubSpot, с которыми я пил кофе или обедал в попытках реинтегрировать себя в компанию.
Хорошо, не унимался Троцкий. Но это не все. Почему я удалял все упоминания о HubSpot из своих профилей на Twitter и Facebook, когда был в Лос-Анджелесе? Почему я все еще не вернул слово HubSpot обратно в свои профили? Почему я пропустил афтерпати в четверг вечером после Inbound? Мне что, не нравится общаться со своими коллегами?
Я объяснил ему, что не пью и не люблю посещать вечеринки, где люди слишком много пьют. А еще у меня два маленьких ребенка, я только что провел часть лета вдали от них, и если у меня будет выбор – провести вечер дома с семьей или пойти на вечеринку со спиртным в компании двадцатидвухлетних, то я, скорее всего, выберу семью. А это что, в самом деле проблема?
О да! Все эти мелочи, бубнил Троцкий, рисуют образ сотрудника, которому попросту наплевать на компанию. Каждая такая мелочь углубляет пропасть между тобой и другими работниками.
«Налицо регресс», – заявлял он.
Я еще надеялся на возвращение того, старого Троцкого, ждал, что он рассмеется и скажет: «Черт, старина, я ж шучу! Боже мой, видел бы ты свое лицо!» Если такого не произойдет, я надеялся, что он по крайней мере отведет меня в сторону и скажет: «Слушай, мне пришло распоряжение сверху, что нужно прессовать тебя по полной, чтобы ты ушел. Я не хочу этого делать, но работа есть работа, так что я должен этим заниматься. Я знаю, это отстой, извини».
Но ничего такого не произошло. Видимо, Троцкий на самом деле искренне верил в свои слова. Никогда в жизни от меня не отворачивались с таким цинизмом.
Ушаты помоев продолжали на меня литься, когда я приступил к своей новой секретарской работе над подкастом. Все, что я делал, было плохо. Троцкий, видите ли, хотел знать мой маркетинговый план. Мой маркетинговый план состоял в том, чтобы сделать отличный подкаст, который со временем привлечет аудиторию. Нет! Мы же маркетологи! Мы должны заниматься маркетингом! Нам нужно создать рассылку и отправлять спам тысячам людей, заставляя их кликать на ссылку и подписываться на подкаст. Если этим займется достаточное количество людей, мы сможем заставить Apple думать, что у нас есть огромная аудитория, и Apple поместят наш подкаст в свой топ.
Показатели: нам они необходимы! Сколько слушателей будет у нас через шесть месяцев, а через год? В какие списки попадет подкаст на iTunes Store? Как скоро мы попадем в топ-10? В какой момент я смогу определенно сказать, что этот подкаст станет номером один среди бизнес-подкастов в мире? Есть предполагаемые показатели, которые мне необходимо было установить, и как только я это сделаю, мне требовалось их достичь, а то хуже будет!
Вся моя карьера в HubSpot напрямую зависела от подкаста.
– Ситуация очень простая, – обрисовал мои перспективы Троцкий. – Если подкаст ждет успех, ты сохранишь свою работу.
– А если нет, тогда что? Уволят?
Троцкий сердито посмотрел на меня.
– Просто сделай так, чтобы все удалось.
Вопрос только в том, какое значение он вкладывает в слово «успех». Я думаю, как бы ни определял его Троцкий с Черепом, в любом случае, что бы я ни делал, я никогда этого успеха не добьюсь.
А тем временем Троцкий компостировал мне мозги. Постоянно. Почему я не назначил собрание, чтобы привлечь остальных сотрудников отдела к работе над подкастом? Почему я не попросил у них помощи? Что ж, я назначил собрание. Тогда немедленно следует продолжение. Почему я не сделал этого раньше? Когда наш дедлайн? Когда мы будем в прямом эфире? Почему нельзя начать раньше? У меня есть понимание, что теперь я – менеджер проекта, ответственный за каждую его стадию?
Почему я не отправил Троцкому отчет о проделанной работе в письменном виде? Почему я не создал документ о полной маркетинговой кампании для подкаста и не выложил его на Google Docs, чтобы остальные сотрудники отдела могли просмотреть маркетинговый план и добавить свои комментарии? И если я создал документ, то почему не отвечаю на комментарии сразу же? Где мои ответы на список комментариев, который Троцкий поместил туда?
Мы создали отдельную веб-страницу для подкаста. Она выглядит отлично, но дизайнеры не уложились по срокам и запросили несколько дополнительных дней. Я сказал им, что согласен. Почему я так поступил? Почему дал им эти несколько дней? Почему они вообще не успели в срок? Я что, не смог им выставить четкие сроки?
Был человек, который, по моему мнению, отлично подошел бы для шоу. Я написал Черепу и спросил его мнение. Тут же вмешался Троцкий. Почему я пишу напрямую Черепу? Почему заставляю его вникать в такие мелочи? Я что, не осведомлен о протоколе взаимодействия с руководителем высшего звена?
Меня пригласили выступить на конференции в Перу. Пользователь HubSpot из Сан-Диего хотел, чтобы я вышел на сцену. Я согласился: да, конечно, я хочу помочь в продвижении бренда. Но нет! Троцкий заявил, что я опять все испортил! Почему я принимаю предложения выступать на конференциях, когда должен быть тише воды и целиком сфокусироваться на подкасте?
Все это отдавало безумием. Подкаст не так трудно делать, и, честно говоря, никто никогда не станет его слушать, если вести подкаст будет Череп. Я полагал, что мы привлечем примерно такую же аудиторию, как в том случае, когда он делал видеоподкаст HubSpot TV, то есть никого.
По существу, этот подкаст – плод тщеславия нашего босса, и хотя мне нравилось им заниматься, но не было смысла витать в облаках и верить, что этот придурок станет ведущим самого крупного бизнес-подкаста в мире. Также не было смысла ставить перед собой нереальные цели, которые почти что наверняка не будут достигнуты, я тут явно не преуспею, разве что последнее – и есть цель, как мне видится.
Я пытался абстрагироваться от потока ругани, притворяясь антропологом. Как ведут себя папуасы, когда вождь решает прогнать одного из членов племени? Я представлял, что я психолог-исследователь, а отдел маркетинга HubSpot – это поле для лабораторного эксперимента: Стэнфордский тюремный эксперимент или эксперимент Милгрэма в Йеле, только в корпоративном мире.
Я представлял, что изучаю способы, которыми воспользуется компания, чтобы избавиться от нежелательного сотрудника, с самим собой в качестве подопытного кролика. Я слышал жуткие истории, которые рассказывали люди, прошедшие через это, но никогда не ощущал такого на себе. Я не знал, как это происходит.
Я изучал тактику и техники Троцкого, то, как он игнорирует меня, – он сидел через несколько столов, не обращая на меня никакого внимания. Я восхищался тем, как он ругает меня, не повышая голоса, даже наоборот, его голос звучал еще мягче обычного, более проникновенно, иногда с отеческой интонацией учителя, наставляющего своего ученика. Он выбирал момент, когда вокруг никого не было, а затем придвигался на стуле, наклонялся ко мне и начинал говорить, что я испытываю его терпение своим поведением. Почему я задал ему тот вопрос на собрании? Я что, пытался опозорить его на глазах у всех? Он хочет только одного: чтобы я взял себя в руки и перестал быть таким жестоким и агрессивным.
Еще одна его тактика – сказать мне, что я разозлил кого-то в отделе и этот кто-то подал на меня очередную жалобу. Странно, что, когда я извинялся перед этими людьми, они понятия не имели, о чем это я. Одним из таких людей, оскорбленных мной, была Роберта, ассистент Черепа. Троцкий говорил, что она вне себя от ярости, потому что забронировала для меня номер в отеле на время Inbound, которым я ни разу не воспользовался, что означало пустую трату денег, а кто-то был обделен комнатой. Я не мог представить себе, зачем компании понадобилось бронировать для меня номер в Бостоне, поскольку я тут живу. Но я все же сказал Роберте, что мне жаль, что она забронировала мне номер, а я им так и не воспользовался.
Она посмотрела на меня, как на сумасшедшего.
– Ничего страшного, – пролепетала она. – Никто не обратил на это внимания.
Я сообщил ей, что слышал, будто она очень расстроена.
– Это просто смешно, – пожала плечами Роберта.
То же самое с Моникой и Эйлин, дамами, занимавшимися логистикой конференции. Они якобы были очень злы на меня, потому что я так и не смог восстановить с ними отношения, сколько бы ни пытался. Это тоже оказалось полным бредом.